Карибский реквием - Обер Брижит - Страница 8

• Предыдущая
• 8/70
• Следующая

Дождевые струи лениво колотили по белому корпусу яхты.

– Ты все грызешь себя, а что от этого изменится?

– Тебе не понять. Ты просто жирный кретин, ублюдок, которому на все плевать. Мать твоя была шлюхой, так что, конечно…

Васко адресовал сам себе в зеркало ослепительную улыбку, потом ответил по-испански:

– Не пытайся вывести меня из себя: нет у меня сегодня настроения.

Он схватил щетку, стал расчесывать густые черные волосы, которые падали у него до пояса, попутно любуясь игрой своих выпуклых мускулов, бронзовым оттенком маслянистой кожи и красивым лицом, достойным вождя ацтеков.

– Сукин сын! Ты даже не знаешь, что это значит: выйти из себя. Ты вообще не мужчина, ты просто вонючий импотент!

Шарлотта приблизилась к нему и рассматривала презрительным взглядом.

Он поднялся, со щеткой в руке.

– Ты меня достала, Шарлотта, сейчас ты у меня получишь!

– Давай, ну давай, ублюдок, слабо? Хоть что-нибудь сделай, мешок с костями!

Она с силой толкнула его обеими руками в грудь. Он не сдвинулся с места ни на сантиметр и, продолжая все так же улыбаться, резко хлестнул ее щеткой по лицу. Она, не удержавшись на ногах, навзничь упала на кровать, ее шелковый белый халатик задрался, открыв голые ноги. Он, по-прежнему улыбаясь, склонился над ней.

– Vetealinfiemo![9] Мерзкое ничтожество! У меня завтра фотосессия. Думать надо! Из-за тебя у меня теперь будет черт знает что, а не физиономия! – проорала она, поднеся руку к огромной гематоме, которая начинала уже наливаться синевой между глазом и виском.

Медленно помахивая щеткой, Васко приблизился к ней и другой, свободной рукой развернул лицом вниз. Он задрал халатик, обнажив округлые ягодицы Шарлотты, и, склонившись над ней, провел жесткой щетиной щетки по нежной коже, затем прошептал на ухо:

– Ну сколько?

– Раз пятьдесят… – промурлыкала Шарлотта, уткнувшись лицом в простыни.

Васко выпрямился, грациозным движением откинул голову, отчего пышная шевелюра, мешавшая ему, плавно взлетела назад, поднял руку и начал хлестать.

Даг внезапно проснулся. Ему приснилось, что перед ним стоит Элоиза Мартинес. Ее мертвое лицо ему улыбается, пустые глаза смотрят на него, не видя, а морщинистая рука нежно гладит его курчавые волосы, слегка дергая за корни, не сильно, просто как предупреждение. А ее голос, нежный, преисполненный бесконечной жалости, говорит ему: «Как же ты глуп, бедный Дагобер… » Во сне он отбивался, пытаясь избавиться от ее ласки.

На потолке вертелся, поскрипывая, слабосильный вентилятор. Было темно, хоть выколи глаз, но Даг прекрасно осознавал, где находится: в гостинице под названием «Хлебное дерево», почти на самом берегу. Он слышал, как волны разбиваются о песчаный берег. Зажигать свет ему не хотелось. Он на ощупь стал искать сигареты и чуть было не опрокинул стакан с водой, который поставил на ночной столик. Какого черта этой мадемуазель Мартинес пришло в голову нанести ему этот ночной визит? То, что ему довелось увидеть, как она умирает прямо у него на руках, потрясло его больше, чем он мог предположить. Хотя смерть была для него делом привычным. Потушив наполовину выкуренную сигарету, он решил, что снова попытается заснуть. Одеяло казалось влажным и тяжелым, он отбросил его подальше, долго ворочался в постели, пока наконец уже под утро ему не удалось заснуть.

Проснулся Даг около девяти. Голова тяжелая, глаза будто засыпаны песком, а зевал так, что, казалось, вотвот свернет челюсть. На террасе комнаты он проглотил чашку кофе. Он чувствовал себя не лучше, чем старый крокодил, вытащенный из вонючего болота. Вот уж обрадуется Лестер, когда увидит его отчет о расходах: 500 франков за ночь… Он, похоже, постарается поторопить его возвращение. Девушки с веревочками вместо трусиков, визжа, барахтались на пляже под неодобрительными взглядами двух уборщиков. Глядя, как они весело возятся на песке, Даг почувствовал себя стариком. Один из подметальщиков, здоровый мужик в шортах, подошел к ним, и они глупо хихикали, пока он заговаривал им зубы.

Он вновь увидел, как подходит к Элен на пляже Сен-Китс. Та же победоносная улыбка, та же грудь колесом. Она заведовала гребным клубом гостиничного комплекса. Даг каждый день брал напрокат доску для серфинга, выделывал на ней самые замысловатые фигуры, как мальчишка, желающий, чтобы его заметили. Однажды днем она сказала ему: «Послушайте, почему бы вам не пригласить меня поужинать? Это позволило бы вам хоть немного отдохнуть».

Когда она торжественно ступила на порог ресторана отеля, словно высокая белокурая статуя, затянутая в серебристый саронг[10], Даг почувствовал себя обязанным отослать обратно пошлое местное пиво и заказать калифорнийское шампанское. Как давно они уже не виделись? Месяца два? Полное фиаско. Два года споров, запутанных отношений, астрономических телефонных счетов. Нет никаких сомнений, что у нее есть кто-то другой. Красивый белый директор красивого белого отеля. Он вздохнул, нашаривая свою пачку «Кэмела» без фильтра.

«Как же ты глуп, бедный Дагобер… » Черт, и чего эта старая карга к нему привязалась? Она напомнила ему школьную учительницу мадемуазель Розу Туссен. Роза Туссен была черной, но у нее был такой же голос и такой же полный сострадания взгляд, когда она обращалась к нему, словно говоря: «Бедняжка, ты не виноват». Он встряхнул головой: да что это на него нашло, в сорок пять лет вспомнить о своей бывшей учительнице, и все из-за какой-то почтенной дамы, которую он видел всего-то несколько минут? Он отправился в ванную, чтобы принять ледяной душ: так советовали в американских детективах. Ощущение было, слов нет, омерзительным, его тут же стал колотить озноб, но следовало признать, это средство довольно действенное. Он хоть догадался захватить переходник для своей электробритвы? Ну да. Очко в его пользу. Выбритый Дагобер – это уже совсем другой Дагобер, и он отправился надевать джинсы и серую футболку, попутно любуясь собой в зеркале. Неплохо сложенный, мускулистый, ни грамма жира… Нет, в самом деле, он мог быть доволен собой. Жаль, что Элен не разделяет этого мнения.

Оказавшись на улице, Даг решил добраться до ГранБурга, покопаться в местных архивах. Там он по крайней мере мог бы ознакомиться с подробностями драмы, которая случилась двадцать лет назад. Он опять потащил с собой сумку до аэропорта Тер-де-О. Это уже становилось однообразным, да и таможенники вот-вот начнут задавать вопросы.

Двадцать пять минут полета в перегретом салоне. Чтобы убить время, он стал листать брошюрку для туристов, любезно предоставленную в распоряжение пассажиров. «Карибы… Россыпь островов, над которыми витает дух тайны и приключений». Точно в яблочко. Тайна и приключения, и все это свалилось на голову ему одному, несравненному Дагоберу Леруа. «Людская мозаика, перекресток цивилизаций». И это точно. Разве он сам не похож на такое лоскутное одеяло, куда вплелись предки караибы, африканцы, нормандцы, где есть даже капелька китайской крови: ей он обязан своей прапрабабке по материнской линии, которая, едва получив вольную, начала семейную жизнь с одним из иммигрантов, недавно лишь прибывшим из Кантона. Спасибо тебе, туристическая брошюрка, нашпигованная здравым смыслом! Когда вещи так изложены, они кажутся столь простыми, что поневоле спрашиваешь себя, почему иногда так трудно жить.

Гран-Бург со вчерашнего дня совершенно не изменился. Даг по привычке подозвал такси и спустя несколько минут оказался возле городского архива, где довольно развязная секретарша показала ему интересующий его отдел. Вполне привычный к подобного рода поискам, Даг быстро вставил микрофильм в просмотровое устройство. Сентябрь, октябрь, вот пятое число, это оказалось на пятой странице, местные новости Вье-Фор, а первая страница уделила большое место отставке министра труда. «Самоубийство на Гран-Маре. Молодая женщина найдена повешенной на веранде».

• Предыдущая
• 8/70
• Следующая