Робин Гуд - Чудинова Елена В. - Страница 5
- Предыдущая
- 5/13
- Следующая
Робин повернулся и пошел прочь. Яркий день померк в его глазах, словно тяжелые мысли были закрывшими солнце облаками.
«Грустная песня, невеселая песня. Не все в ней – так, и не все в ней – правда. Но что тогда правда, Роберт из Локсли? Правда то, что спас ты однажды знатную девицу саксонку от негодяя норманна, похитившего ее, чтобы силой взять в жены. Правда, что звали ее лэди Марион. Что ты полюбил ее, а она – тебя. И что ты оставил ее, потому, что не мог иначе. Правда, что ты разбил ее сердце, и она ушла в монастырь. Что нет больше лэди Марион, а есть сестра Матильда. Ах, Марион, Марион, хотел бы я знать, о чем молишь ты Бога в темной обители? Простишь ли ты меня когда-нибудь? Думаю, что нет. Саксонки не прощают сердечной обиды.»
Размышления Робин Гуда нарушил лихой стук копыт. Ноги вывели его на дорогу. Разбойник отступил в заросли и вскинул лук, чтобы не застать врасплох того, кто вот-вот появится из-за поворота.
Но вместо рыцаря на сытом коне глазам его предстало на диво странное зрелище. Поднимая облака белой пыли, навстречу Робину мчался братец Тук, взгромоздившийся на неоседланную клячу, такую тощую, что казалось, ее хребет вот-вот перережет тучного монаха надвое. Изо всех сил молотя ногами по ребристым бокам лошади, благочестивый отшельник умудрялся гнать ее галопом.
– Клянусь Хенгистом, отче, где ты раздобыл такого резвого скакуна? – расхохотался Робин.
– Клянусь мощами Эдварда Исповедника, – ответил монах, спешиваясь так же легко, как упал бы с телеги мешок зерна. – Ты сам ржешь как жеребец, а между тем впору плакать. Уф-ф, думаю, что эта развалина лет десять не бегала так резво! Я купил ее у какого-то возницы, который вез камыш. Боюсь, что для него сделка оказалась выгоднее.
– Так с чего ты вздумал упражняться в верховой езде, отец Тук?
– С того, что самое малое через час после меня из Ноттингема выехали люди шерифа! Ей же ей, Робин, ты считаешь себя умнее всех! Допустим, твои парни заманили молодчиков Гисборна далеконько в чащобу, и они на помощь не поспеют! Да только, если осаждаешь замок, надо все ж-таки поглядывать, нет ли у лисицы запасного выхода из норы! Чума на вас, как вы проворонили подземный ход? С шерифовыми людьми вам не совладать под стенами замка – придется уносить ноги подобру-поздорову!
– Не горячись, святой отец, – с широкой улыбкой ответил Робин. – Спасибо за службу и дружбу, но ни тебе, ни людям шерифа, спешить уже некуда и незачем. Лиса пока жива, но мы разорили ее нору. Приходи лучше вечером к Дубу-Королю, где мы будем делить добычу так, как велит разбойничий закон.
– Ты взял неприступный каменный замок, Робин Гуд?! – от изумления брат Тук даже побледнел от тройного подбородка до тонзуры. – Быть не может – у тебя бы просто не хватило людей!
– С одними лесными стрелками мне бы этого нипочем не сделать, святой отец. – Робин Гуд улыбнулся еще веселее. – Но мне помогли славные крестьяне. Ведь и я иной раз помогаю им – кому мешком пшеницы голодной зимой, кому – серебряными пенсами перед сбором налогов.
– Да ты в уме помешался, Робин?! – завопил брат Тук в гневе. – Им же нездобровать потом, когда узнают, кто тебе помогал!
– Кто их узнает, отче? – негромко спросил Робин Гуд. – Моих помощников некому узнать. Вся охрана замка перебита.
Монах и разбойник взглянули друг на друга и некоторое время простояли молча.
А Гай Гисборн, подоспевший в этот день к своему замку с людьми шерифа, застал страшное зрелище: разбитые ворота, спущенный мост, сгоревшие крыши над закопченными башнями. Еще недавно здесь кипел бой, звенели мечи, летели горящие стрелы, падали камни со стен, а теперь царила тишина, только воронье кружилось в небе, чуя мертвецов. Взломанные амбары зияли пустотой. Пустые сундуки догорали во дворе. Только одно здание избежало разграбления: маленькая замковая часовня. К ее дверям был прибит стрелой лист пергамента.
Гай Гисборн знаком показал одному из солдат снять пергамент.
Нехотя, словно боясь, что гнев рыцаря падет на него, солдат приблизился к сэру Гаю с пергаментом в руке.
Не меняясь в лице, Гай Гисборн развернул разбойничье письмо.
«Шервудский лес – мой дом, Гай Гисборн. Не ходи ко мне незванным, и я не буду ходить к тебе. Робин Гуд».
И тогда Гай Гисборн обнажил свой меч, в рукоять которого были вложены мощи святого Дагобера, и поклялся страшной клятвой отомстить Робину Гуду, королю разбойников.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Король в беде
Ветер играл светлыми волосами Алана э'Дэйла, лесного певца. Алан стоял на широкой дубовой ветви, и его развевающийся плащ сливался цветом с листвой. Кроны ясеней и кленов колебались внизу, как зеленое море. Как на ладони видно было место, где поднималась на холм белая старая дорога. Где-то там, внизу под зелеными волнами листвы ждут с луками и короткими саксонскими мечами наготове Вилль Статли и Скэтлок. Когда игрушечные фигурки покажутся на дорожном подъеме, заливистый свист Алана скажет, что засада должна приготовиться. Кого-то пошлет сегодня Бог с подарком для вольных стрелков?
Кто б ни была птичка, а пора готовить сеть! Одинокий всадник появился на холме. Алан э'Дэйл засвистал. Скэтлок отозвался свистом внизу. Сигнал услышан!
Рыцарь ехал даже без оруженосца. Был он немолод и худ, острое лицо прорезано глубокими морщинами – из тех, что чертят не годы, а тяготы и тревоги. Небольшой его щит был так изрублен в битвах, что трудно было разобрать на нем герб.
– Постой, благородный сэр! – грозно воскликнул Скэтлок, хватая сердито захрапевшего коня под узцы. – Кто б ты ни был, а через этот лес не проезжают не заплатив пошлины Робину Гуду!
Рыцарь положил руку на рукоять меча. Что толку? Стоявшие в нескольких шагах Алан э'Дэйл и Вилль Статли навели на рыцаря свои луки. Меч остался в ножнах, но рука – на рукояти.
– У меня ничего нет для вас, лесные молодцы! – решительно сказал рыцарь.
– Похоже на то, – мрачно произнес Вилль Статли, окинув взглядом старые доспехи рыцаря. – Поклянись, что при тебе вправду нет ничего ценного, и мы отпустим тебя без обиды.
– Такой клятвы я не дам, – сказал рыцарь, метнув взгляд на потертые седельные сумы. – Я сказал, что у меня нет ничего для вас.
– Э, приятель, да ты, похоже, не так беден, как кажешься! – сердито сказал Алан э'Дэйл. – Что у тебя в этих сумках?
– Прежде, чем вы перережете мне горло, этого вам не увидеть, – ответил рыцарь. – В них все, что у меня есть. Все золото, что я добыл концом копья в походах, все драгоценности моей семьи. Увы, этого не так уж много – я беден, а покуда я воевал в Святой Земле, владения мои совсем пришли в упадок. Но и эту малость я скорее умру, чем отдам без боя, потому, что предназначил это для самой благородной цели, какая только может быть сейчас у жителя этой страны.
– Постой, о чем ты говоришь? – озадаченно спросил Скэтлок, и рука его ослабила повод.
– Я везу свое достояние в аббатство Святого Бенедикта. Все жители этого края договорились устроить сбор там.
– Сбор чего? О чем ты говоришь, сэр рыцарь? – недоумение разбойников росло.
– Похоже, вы совсем одичали в своих лесах! – воскликнул рыцарь. – Или не знаете, для чего все честные люди отдают сейчас последнее свое добро?
– Воистину, твои слова необычайно странны, – задумчиво произнес Алан э'Дэйл. – Боюсь, сэр рыцарь, что тебе придется отправиться с нами в гости к самому Робин Гуду, чтобы он выслушал твой рассказ и вынес решение.
– У меня нет лучшего выхода, – с достоинством согласился рыцарь. – Мне не справиться с вами троими, и даже если я погибну, мои сокровища не попадут туда, куда я хочу. Между тем, если правда хотя бы половина того, что я слышал о Робин Гуде, он, быть может, посовестится отнять то, что я везу с собой.
– Стало быть, идем к Робину Гуду! – весело сказал Скэтлок. – Только не обессудь, благородный рыцарь, нам придется завязать тебе глаза, тропинки к нашим пещерам мы держим в секрете! Коня твоего я поведу под-узцы.
- Предыдущая
- 5/13
- Следующая
