Клуб любителей фантастики, 2009 - Радов Анатолий Анатольевич - Страница 5

Чёрт дул. Лицо жены не изменилось ни при тридцати, ни при сотне градусов.

— Всё, хватит, — чёрт прекратил дуть.

Я потрогал волосы «жены». Они были влажными.

— Чёрт, она настоящая?

— Да.

— Она моя жена?

— Теперь — да.

— А потом?

— А потом, может, нет.

— Почему «это», — я указал на образ своего любимого человека, не горит?

— Ты этого никогда не видел. И не представлял, — ответ чёрта меня порадовал.

Он перестал отвечать односложно. Возможно, удастся выудить у него что-нибудь полезное.

— Невозможно то, что нельзя представить.

Кажется, я всё понял… и закрыл глаза.

В Минске снег кончился. По улицам машины носятся. Дети в школу идут, утро ещё, темно, Соседи собак выгуливают. Славка с Гротом по площадке носятся. Снегири на ветках сидят. С крыши соседнего подъезда сосулька свисает. Большая. По стадиону старики бегают — закаляются. А вдалеке блестит вышка космодрома. Ввысь поднимается очередная звезда — корабль стартовал.

Я открыл глаза. Планета не соврала ни разу. Всё было, как оно есть на Земле. Вот только люди не настоящие. Пусто у них в глазах. Всё это космическая пыль. Космические атомы, собранные воедино каким-то сверхразумом в порядке, продиктованном моим голосом и воображением. Ведь мы, люди, та же пыль, собранная кем-то воедино. Космическая пыль, как и всё вокруг. Пройдёт ещё несколько десятков или сот лет. И придумают!

Придумают учёные способы собирать из атомов любое вещество и существо. Никогда мы не останемся одни. Пока есть в этой вселенной пыль — надежда остаётся.

Толик и Сергей сидели на балконе самого верхнего пятого этажа и думали о том, как это преступно бесцельно прожигать последние деньки. Каникулы заканчивались. Через две недели начинался новый учебный год. Сергею повезло больше, чем другу. В отличие от него, у Марченко был балкон. Старший прапорщик Терёхин получил квартиру на первом этаже, из-за чего Толик очень страдал. На первом этаже пятиэтажки строители балконы не предусмотрели. Толик с тайной завистью ходил в гости к своему новому другу, чтобы в очередной раз с высоты пятого этажа окинуть взглядом округу.

Дом был новым, стены отдавали сыростью и пахли обойным клеем. Эта новостройка для офицерских семей выросла на окраине города. Пятиэтажку ещё не полностью заселили, и несколько квартир ждали своих хозяев.

Парни сидели на балконе на армейском ящике и пускали, как они называли, «десантников», а попросту говоря, от безделья плевали вниз. Балкон Серёги Марченко выходил на северную сторону. С верхнего этажа прекрасно были видны рытвины от строительной техники, куски арматуры, куча битого кирпича, старый бревенчатый дом с яблонями, за ним ещё два, но уже брошенные, полуразвалившиеся с гнилыми крышами, с поваленными заборами и заросшими участками — всё, что осталось от частного сектора. За ними начинался лес.

Те два перекошенных и развалившихся дома парни уже исследовали, Ничего интересного. Гнилые доски, битый шифер, осколки стёкол, куски рубероида, да бурьян до пояса. Уцелели только печные трубы.

— Даже не верится. Серый, что уже десятый класс. Как ты думаешь, училка нас посадит вместе, если попросим? — спрашивал Толик. Он плюнул вниз и наблюдал за полётом капли.

— Вряд ли, — ответил Сергей и тоже плюнул.

— Почему так думаешь?

— У нас в школе мальчишек всегда сажали с девчонками.

— Вдруг здесь не так, — Толик снова выдавил слюну и собирался пустить ее в свободное падение. Только у него это не получилось. Мутная, пузыристая кайля потекла по подбородку.

— Блин, — ругнулся Толик и с брезгливой миной вытер лицо рукой.

— «Десантник» запутался в стропах, — улыбнулся Серёга.

— Да его струёй от самолёта засосало.

Они засмеялись. Некоторое время плевали вниз молча.

— Слушай, Серый, — оторвался от интереснейшего занятия Толик, — у тебя никогда не возникало желания узнать, что в том доме, — и он покосился на деревянный дом, срубленный из брёвен, которые от времени почернели и потрескались. Шиферная крыша покрылась зелёным лишайником. Кирпичная труба возвышалась обелиском над старым жилищем. Задёрнутые белые занавески словно бельма закрывали тёмные окна. Большую часть дома с маленьким крыльцом скрывали коренастые старые яблони.

— Неа, — ответил Сергей и продолжил пускать «десантников».

— Я заметил, что в окнах никогда не горит свет, даже ночью, — Толик всматривался в дом через дыры в листве.

— Я тоже заметил, ну и что? — Сергей перестал плеваться и посмотрел на друга.

— Ничего. Странно это. Мужик в дом заходит, потом выходит. Никогда на ночь не остаётся. И ещё, я ни разу не видел, чтобы топили печь, и из трубы шёл дым.

— Что её топить? Лето на дворе. И вообще, может это не печь, а камин, и дом отапливается электричеством. У моей бабки в Брянске тоже котёл электрический. До батареи не дотронуться — огонь. А мужику возможно квартиру дали, и он заходит домой, чтобы проверить. Там вещи посмотреть, всё ли цело, никто не залез, — аргументировал Сергей.

Ещё я видел, — продолжил он, — позавчера Газель заезжала во двор. Шофёр и мужик ящики из дома таскали. Правда, ящики странные — пластиковые с замками, а два или три были ещё и с рещётками. Такие я видел по телику. В них на самолёте дикобразов перевозили. Пока за отцовским биноклем бегал, они уже тент натянули.

Толик откинулся спиной на прохладную бетонную стену.

— Слушай, Серый, — заговорчески проговорил он и прищурил глаз, — пошли вечером полазаем вокруг, позырим что там.

— Да что там зырить? Развалюха брошенная, скоро и её снесут. Вдруг мать с балкона увидит, как мы там шарим, оправдывайся потом, — не соглашался Марченко.

— Что ты дрейфишь? Скажем, мяч залетел во двор. Тем более пойдём вечером, — поддавливал Толик.

— А что мы там вечером увидим? — упорствовал Сергей, — если уж идти, то днём.

— Годится. Пошли днём, — обрадовался Терёхин.

Сергей задумался. «Всё равно лучше, чем без дела по посёлку шататься или на балконе штаны протирать. Время уходит, каникулы заканчиваются, а ещё ни одного стоящего приключения».

После обеда парни воплотили в жизнь свой авантюрный план. Результат не превзошёл ожидания. Точнее сказать, никакого результата вообще не было. Они зашли на участок через перекошенную калитку, сколоченную из штакетника. Зелёная краска давно облезла, ржавые петли скрипели по-стариковски. Тропинка к крыльцу почти заросла сорняком. Друзья прокрались к дому. Сергей остался наблюдать, а Толик приложил ладони к лицу и заглянул внутрь через грязное стекло. В щель между занавесками ничего не было видно. В доме царил мрак. Терёхин переходил от окна к окну. Когда он обошёл весь дом и вернулся к Серёге, стоящему на «стрёме», печально покачал головой.

— Ни черта не видно.

— Ладно, пошли, — прошептал Марченко и почти бегом направился к калитке. Любопытство не было удовлетворено. Напрасный риск, лишние седые волосы и всё такое. Друзья чувствовали себя не лучшим образом. Затея не удалась. Больше ничего предпринять они не могли, чтобы пролить свет на загадочный дом и тайну пластмассовых ящиков. По-прежнему каждый день парни смотрели на шиферную крышу, кирпичную трубу, на то, как желтел лист и оголялись ветки старых яблонь. Дом всё отчётливее прорисовывался, словно поддразнивая ребят своей неприступностью и тайной.

Новый толчок для удовлетворения «замороженного» любопытства произошёл совсем неожиданно. Уже как месяц друзья ходили в школу. Классная руководительница Элеонора Рудольфовна, как и предполагал Сергей, не разрешила им сидеть вместе. Каждый получил по соседке.

Был дождливый, хмурый день. Марченко «сделал» алгебру и теперь с бутербродом в руках, сидя на мягком диване, смотрел телевизор. Затрещал звонок. Сергеи отложил хлеб с колбасой и пошёл открывать дверь. На лестничной площадке стоял Толик. Его глаза горели восторгом. Он отпихнул друга и влетел в квартиру. Сергей с недоумением закрыл дверь, но прежде на всякий случай окинул беглым взглядом лестничный марш и прислушался. Никого не было. Он захлопнул дверь и закрыл замок. Когда обернулся к Терёхину, перед его носом раскачивалась на пальце связка из двух ключей. Один был большой, сейфовый, другой — маленький и плоский, скорее всего от почтового ящика.