Клуб любителей фантастики, 2009 - Радов Анатолий Анатольевич - Страница 14

Где сделалась перманентной. И ушла в тень. В ту тень, которую отбрасывает наша планета в космос.

Корреспондент: И что же в этом плохого? Заповедь предков: «Солнцу кровь не велено показывать». Вы не знаете?

— Очень хорошо знаю. Великолепная заповедь, которую повторяли в своих стихах Зинаида Гиппиус и Лада Виольева.

Но это были другие совсем эпохи. Теперь не так. Земному солнцу мы, вроде бы, научились не показывать кровь. Но что творится в тени? Да и что совершается в лучах солнца пустоты космоса? Кровавые абордажи… науськивания машин хакерами… Концы уже давно научились прятать не в воду — в космос! Вселенская пустота всё спишет… Через десятилетие наступит середина «века рукопожатий», но мы, по-прежнему, так и не овладели искусством обходиться без конкуренции.

Без жесточайшего соперничества, грызни… Мы говорим о связности человечества — и постоянно между собою ведём, при этом, не объявляемую войну за спутники связи. А также и за планетарные сканеры, за энергетические платформы…

Корреспондент: Но конкуренция ведь воспитывает прогресс! Не так ли? Не мы сказали: «Пусть победит сильнейший»! Всё человечество сделается сильнее, если…

— Если на орбите будут непрерывно умирать рекруты?

Почти что любого можно забрать в челнок — и почти что в любой момент. Практически из любой страны… Да, только в определённый возрастной период — и на том спасибо.

Корреспондент: Так вы противник Призыва?

— Нет. «Призыв» — хорошее слово. Ежели призывают, а не выкручивают тебе руки… Ну, я же ведь говорил, что служил в десанте. Я целился подписать и следующий контракт, если б не разогнали «Скиф». Я не противник естественности: есть люди, которые приспособлены самой своей природой к несению перегрузок. Но есть иные.

Корреспондент: Итак, вы, лауреат, чемпион и прочее, оказываетесь на поверку бескомпромиссным поборником профессиональной армии?

— Да где же ей поборничать, ежели война ушла в тень? Торговля мясом для орбитальных пушек приобрела размеры, которые не снилась и наркомафии. Я вижу вещи реально. И я бы хотел, всего лишь, чтобы у забираемых туда детей наших оставалась хотя бы какая-то надежда. Как, впрочем, и у детей врагов.

Корреспондент: Надежда?

— Да, именно. Что можно возвратиться с орбиты, если тебе однажды внутри всей этой теневой мясорубки крупно не повезёт. Ведь именно же об этом говорил Иероним Фаст. Фактически, это было его духовное завещание человечеству. А получился всего лишь новый экзотический спорт. Но этот спорт позволяет совершенствовать оборудование.

Корреспондент: Простите, но ведь в комплект орбитального солдата, насколько я понимаю…

— …не входит столь дорогостоящая сбруя, как та, которую носит фоллер? Ещё бы! Ведь на такие деньги можно вооружить орбитальный взвод. Но наше оборудование совершенствуется. Оно постоянно делается компактней, надёжнее. Поскольку мы соревнуемся — проплачиваются всё новые и новые разработки. Ведь сильные сего мира делают на фоллеров ставки, словно на скаковых лошадей, играют на нас. Победа или поражение фоллера — это вопрос престижа, и потому… не так уж далеко время, когда генератор Гордеева станет величиной с пуговицу. На место многослойных переизлучающих пластин придёт наноткань. Такие или подобные изобретения удешевят амуницию для прыжка с орбиты и позволят запустить её в серию. Тогда экипажи «Берсеркеров», например, перестанут чувствовать себя смертниками.

Корреспондент: Ну что же, это было бы здорово! Но, думается, чтобы сорвать такой плод с дерева венчурных технологий, придётся ещё попрыгать!

— Вот мы и прыгаем. Не думаю, что большинство из нас продолжали бы это делать, если бы мы не рассматривали себя как разведчиков, на которых возложено поручение отыскать дорогу домой.

P.S. Автор выражает благодарность Ирине Чутчиковой, которой приснился сон, будто бы она участвует в соревнованиях по прыжкам с орбиты. Она рассказала об этом автору, и поэтому родилась идея данного рассказа.

Я выбрался из мрачной глубины пещеры на открытую поверхность и сразу же зажмурился от солнца, брызнувшего ярким светом мне в глаза. Как всё-таки здесь красиво: синий песок, два малиновых солнца, поочерёдно катящиеся по небосклону, и тихая музыка поющих камней. Эта безжизненная, крохотная планета, находящаяся на краю соседней галактики, манила меня к себе с того самого момента, как только я увидел камни с её поверхности, выставленные в музейных закромах Земли. Добыть несколько образцов землянам удалось лишь однажды, во время вынужденной посадки корабля на незнакомую планету. Столетиями они будоражили умы учёного мира своими удивительными свойствами — камни планеты Изар умели говорить, а ещё вернее, звучать. Мелодия лилась струящимися потоками, иногда разбегаясь терцией, словно нащупывая нужную тональность. Некоторые музыкальные фразы задорно обрывались острым стаккато, затем плавно продолжали свою вечную мелодию, уносясь вдаль лёгким бризом. Камни звучали при каких-то непонятных для нас условиях — наложении силовых электромагнитных полей, солнечного света, мягком воздушном потоке и ещё некоторых составляющих. Это загадочное свойство пока никому не удалось объяснить, равно как и привезти на Землю новые образцы.

Попасть на Изар было очень непросто даже на экспедиционных корветах — мощное космическое течение сносило корабли в сторону уже на подходе в несколько световых лет к планете, и мне понадобилось полжизни на создание уникальной конструкции корабля, способного пробиться сквозь бури и штормы, бушующие на этом отрезке пути. На самой же поверхности было тихо и спокойно. Я поправил на плече сумку, набитую камнями, и, наугад вытащив один, поднял его на расстоянии вытянутой руки к солнцу, любуясь многогранным сиянием, вспыхнувшим на неровной поверхности. И тут я увидел ЕГО… Незнакомое существо стояло чуть в отдалении, ловко скалывая молоточком куски породы с поверхности большого валуна и затем также ловко укладывая их в сумку-рюкзак. Расстояние скрадывало звуки, поэтому мне удалось хорошо рассмотреть незнакомца: невысокого роста, две руки, две ноги, голова на месте, но вот вместо носа — небольшой хоботок, как же мы похожи! Но это был, конечно же, не землянин, он был рождён в ином мире.

Некоторое время он продолжал увлечённо работать, пока вдруг не замер, словно почувствовал чей-то взгляд. Существо медленно повернуло голову в мою сторону и застыло в удивлении, широко распахнув глаза. Интересно, каким я представлялся ему в своём громоздком защитном костюме? Похоже, что и он был одет во что-то подобное, так как выглядел не слишком складно. Мы стояли и растерянно смотрели друг на друга. Миллионы лет разум вспыхивал искорками цивилизаций в разных уголках Вселенной. Миллионы лет он стремился разорвать замкнутый круг одиночества, найти подобных себе, и искал, искал их в необъятных глубинах Космоса. Но никогда ещё, никогда и никому не удавалось подойти так близко к самой Встрече.

Я первым нарушил молчание — сделав шаг вперёд, прижал руку к груди и торжественно произнёс:

— Землянин приветствует тебя, мой новый друг! Моя цивилизация рада встрече и предлагает руку дружбы вашему народу. Мы мирные и доброжелательные, — и я протянул ему руку для рукопожатия.

Пока я говорил, существо тихонечко бормотало себе под нос:

— У-и-пп, у-и-и-п, у-и-п-п, — поэтому я сразу же окрестил его про себя Уиппи.

Уиппи перестал бормотать и несколько раз хоботком очертил в воздухе круг. Я подержал немного руку и опустил. А чего я ждал? Конечно, у них совершенно другие жесты приветствия.

Мы помолчали. Затем я решил повторить попытку и произнёс речь ещё раз. Уиппи пробормотал «У-и-пп» и опять покрутил носом. Я вздохнул, собираясь с мыслями.

Что там обычно предлагают учёные? В голове всё крутилась фраза нашего преподавателя по теории общения: