Особо опасные преступники: Преступления, которые потрясли мир - Глобус Н. В. - Страница 23

— А вы не ошибаетесь, миссис Грэхэм?

Молодая женщина покачала головой:

— Конечно, нет, мне еще пришлось спуститься в подвал, потому что это было так долго... Джек очень тщательно упаковал патроны, чтобы чего-нибудь не случилось.

Джека Грэхэма снова вызвали и указали на это противоречие. Проводивший допрос сотрудник в данном случае заботился лишь о том, чтобы согласовать между собой оба протокола. Вся эта история и так заняла у него слишком много времени.

И здесь у Грэхэма сдали нервы — он вдруг начал кричать на жену:

— Глория, что за чушь ты тут несешь?! Ведь мать сама уложила свой чемодан! Я и в руки не брал эти патроны!

Глорию Грэхэм, в свою очередь, разозлило такое упрямство мужа, и она сердито проговорила:

— Джек! Да ты что, ведь я сама видела, как ты в подвале обматывал патроны проводом и упаковывал в плотную бумагу. Я еще спросила тебя, для чего ты положил в пакет твои старые карманные часы. Они ведь лежали сверху, на патронах!

Тут наконец до фэбээровца дошло, что с чемоданом миссис Кинг не все в порядке.

Полчаса спустя полдюжины агентов ФБР уже обыскивали дом Грэхэмов от подвала до чердака. В спальне они нашли в комоде страховые полисы, которые Джеку Грэхэму выдал автомат в кассовом зале аэропорта, а в ящике для старого белья — коробку с подарком, купленным миссис Кинг для дочери. Наконец, в подвале сотрудники ФБР наткнулись на спрятанные в шкафчике для инструментов... охотничьи патроны. Здесь же, в углу, обнаружились еще более интересные вещи: пустая картонная коробка с надписью «Взрывоопасно — динамит!» и неполный моток провода, который используется в запальном устройстве динамитных зарядов.

Теперь уже вывод напрашивался сам собой: Джек Грэхэм смастерил в подвале адскую машину и незаметно положил ее в чемодан вместо упакованной матерью коробки с подарком.

Грэхэм с безучастным лицом наблюдал, как агенты ФБР раскладывали на столе в гостиной вещественные доказательства его ужасного преступления. Что происходило у него в душе в этот момент, понять было трудно. Лишь когда один из сотрудников спросил его: «Ну как, может, вы все-таки признаетесь, что взорвали самолет?» — он криво ухмыльнулся: «Это вам еще надо доказать!»

Хотя Грэхэм за свою двадцатидвухлетнюю жизнь уже не раз имел дело с полицией, однако с политическим отделом ему, видимо, сталкиваться не доводилось, иначе он такого бы не сказал. Qh не выдержал и двенадцати часов допроса третьей степени. Доведенный до предела беспощадным светом прожекторов и физическим воздействием, Грэхэм к полуночи прекратил бессмысленное запирательство. Его запекшиеся от жары губы почти не шевелились, когда он едва слышно проговорил: «Да, это я сделал. Только оставьте меня в покое!»

Прожекторы погасли, чья-то рука вытерла губкой его лицо, ему дали кока-колы, пододвинули сигареты, помазали губы освежающей мазью и обрызгали холодной водой.

Монотонным голосом Джек Грэхэм продиктовал в микрофон свое признание. Из двадцати пяти динамитных патронов, которые используются в горном деле, старых карманных часов и шестивольтной батарейки для карманного фонарика он смастерил бомбу с часовым механизмом. Необходимые для этого сведения почерпнул в мастерской, куда специально устроился и проработал там десять дней за восемьдесят центов почасовых. Мотив преступления: ему надоело постоянно клянчить деньги у^ матери, настолько, по его словам, мелочной, что он больше не мог этого выносить.

Грэхэм замолчал, и, когда его спросили, было ли это единственной причиной его злодеяния, он лишь молча кивнул. Ему осталось только подписать заготовленное заявление, которым подтверждалось, что свое признание он сделал добровольно, без принуждения и насилия. После этого его по распоряжению прокурора взяли под стражу.

Злая шутка судьбы заключалась в том, что денег по страховке Грэхэм все равно не получил бы. В волнении он забыл, что страховой полис надо было подписать его матери. Без ее подписи страховой контракт не имел силы.

Процесс над Джеком Грэхэмом начался уже через две недели в суде присяжных Денвера. Когда Грэхэм узнал, что его обвиняют не в диверсии — за это его могли приговорить всего лишь к десяти годам тюремного заключения, — а в убийстве сорока четырех человек, он отказался от своего признания и заявил, будто его пытками принудили взять на себя чужую вину. Однако доказательства, которые предъявил прокурор, были настолько убедительными, что присяжным заседателям потребовалось всего семьдесят две минуты, чтобы признать Грэхэма виновным. Судья Пауэлл, председательствовавший на процессе и определявший меру наказания, ни секунды не раздумывая, приговорил его к казни на электрическом стуле.

Приведение приговора в исполнение состоялось 9 февраля 1956 года. По пути из камеры смертников в помещение, предназначенное для казни, Грэхэм дважды падал в обморок, и каждый раз врач приводил его в чувство, поскольку закон определяет, что осужденный должен подвергаться казни в здравом, уме и доброй памяти, то есть психически и физически здоровым.

Казнь Джека Грэхэма продолжалась четыре минуты и тридцать семь секунд и была одной из самых длительных экзекуций на электрическом стуле. На следующий день американские газеты писали, что смерть убийцы была ужаснее, чем смерть его жертв...

(Гюнтер Продьоль. Криминальные сенсации. — Мн., 1994)

Заложники: ученики и классный руководитель четвертого «Г» класса средней школы № 42 города Орджоникидзе Северо-Осетинской АССР Наталия Владимировна Ефимова (Дзагоева), шофер автобуса Вахтанг Гвиниашвили.

Яшкиянц родился в 1950 году в Ташкенте. Отец его, Левон Александрович, уроженец города Шуша Нагорно-Карабахской автономной области, прожил достойную жизнь. Участник Великой Отечественной войны. В 1942 году был ранен на территории Северной Осетии, под Моздоком. Окончив ускоренный курс танкового училища, командовал танковым взводом. Во второй раз был ранен под Ригой. Третье ранение получил под Тильзитом. После войны — директор обувной фабрики в Ташкенте. Депутат Ташкентского городского Совета народных депутатов. Делегат девятого съезда Компартии Узбекистана. Был членом партии свыше пятидесяти лет. Умер в 1985 году. Мать, Наталья Павловна, живет в Ташкенте.

Родители прожили достойную жизнь. А вот сын пошел по скользкой дорожке. Человек от рождения не глупый, он мог бы добросовестным трудом обеспечить себе и семье приличную жизнь.

Мог, но не захотел. Иной путь к успеху манил его — легкий и быстрый. В 1967 году семнадцатилетний Павел Яшкиянц был осужден на два года лишения свободы за кражу. Освобожден в том же году по амнистии в связи с полувековым юбилеем Октябрьской революции. Не оценил гуманного акта общества. Несколько месяцев болтался без дела. На следующий год поднялся в криминальной квалификации на ступеньку выше и был осужден уже к четырем годам лишения свободы за грабеж. Отбыл срок наказания на этот раз от звонка до звонка.

Освободился в 1972 году, нигде не работал, продолжал совершенствование в уголовном ремесле. В том же году Яшкиянца судили в третий раз по статье 91-й Уголовного кодекса РСФСР — за разбой. Тогда ему дали десять лет. Итого к двадцати двум годам всего шестнадцать лет лишения свободы! Был освобожден условно досрочно в 1979 году.

В свою третью отсидку как будто бы взялся за ум. Во всяком случае, в уголовном деле попалось мне на глаза свидетельство об окончании Яшкиянцем в 1975 году восьми классов вечерней школы при исправительно-трудовом учреждении. Правда, документ не из образцовых. В нем одни тройки и только две четверки — по истории и географии.

Из акта судебной экспертизы: «Вспыльчив, неуравновешен. В местах лишения свободы вскрывал себе вену, пил ацетон, объявлял голодовку. Охладел к семейной жизни. Болезненное самолюбие. С пятнадцати лет употребляет наркотики. Первого декабря 1988 года дважды ввел себе в вену эфедрин. Любит приключенческие фильмы и фильмы ужасов. Не терпит замечаний и возражений. Мысль о бегстве за границу вынашивал в течение нескольких лет. Об этой подготовке говорит с бравадой. Свойственны позерство и рисовка. За границей хотел создать отличные условия для семьи, нанять для дочери гувернанток.