Эхо времен - Нортон Андрэ - Страница 2
- Предыдущая
- 2/70
- Следующая
Она оглянулась.
— Я нужна как музыковед?
— Вы — как вы. Это все, что мне было сказано: вы, и никто другой.
Странно. Но путешествия во времени сами по себе были странны, кому как не Сабе это знать. Странны, чужды и даже более беспощадны, чем само время.
Профессор посмотрела в ту сторону, где вдалеке темнела рощица. Она знала, что сейчас там прячутся сурма. Подумать только — размечталась, решила, будто уплыла назад по реке времени, записывая обряд сбора урожая. Вот теперь ей почти наверняка предстоит настоящее путешествие во времени, с помощью машины, разработанной и построенной существами, родившимися не на Земле. Эта мысль заставила профессора грустно улыбнуться. Сколько агентов погибло во время таких странствий, пытаясь понять принципы чуждой технологии, занесённой со звёзд?
Саба покачала головой.
— Вы можете хотя бы сказать мне, где оно приключилось, это происшествие чрезвычайной важности?
— Мне, естественно, не сообщили, — отозвалась Таски, усаживаясь на мотоцикл и напяливая очки. — Но, уходя, я случайно услышала, как кому-то велели связаться с американским посольством насчёт вашей визы.
— Нью-Йорк! Значит, чрезвычайное происшествие касается американцев? — Профессор Мариам покачала головой. Она знала, что проект «Звезда» зародился в Соединённых Штатах, но до сих пор ей доводилось сталкиваться с американцами в основном случайно.
Таски усмехнулась и надвинула на лоб шлем.
— Скорее всего, скоро тут появится большой босс, и вы сможете засыпать его какими угодно вопросами.
Саба села на камень.
— Если все настолько срочно, — спросила она, — почему он не прибыл лично, а прислал вас?
Таски завела двигатель, и мотор взревел. Над колючими кустами взлетели перепуганные птицы. Их крики вернулись эхом — еле слышные, как детский смех. Рёв мотоцикла стал тише, уподобившись неровному рычанию.
— Мог бы и сам явиться, — откликнулась Таски, — но он все ещё торчит в России-матушке.
— В России?
Профессор произнесла это слово почти беззвучно. С изумлением и даже с испугом она смотрела на женщину-курьера, а та, небрежно махнув ей рукой, снова нажала на педаль газа и умчалась в сумерках, оставляя за собой облако светло-коричневой пыли.
Россия? И американцы? Не было ли тут связи?
Горечь унять было трудно, но Саба за годы работы научилась смирять досаду и разочарование.
Она склонилась над магнитофоном, нажала клавишу «ВКЛ», села и стала ждать, когда из-за деревьев вернутся похожие на стеснительных призраков сурма.
— Выходите! Руки вверх!
Михаил Петрович Никулин рукояткой пистолета разбил стекло и выставил в отверстие дуло.
«Черта с два я выйду с поднятыми руками!»
Морозный сибирский воздух иголочками покалывал его покрытое испариной лицо.
А потом почти одновременно…
Сзади послышался окрик:
— Никулин! Вам был отдан приказ!
Со стороны старого, полуразвалившегося дома послышались характерные щелчки: двое из засевших там бандитов заряжали винтовки.
Выстрел. Крупнокалиберная пуля угодила в полузамёрзшую лужу как раз под тем окном, где сидел Михаил. Полетели в стороны грязные брызги.
Шаги позади. Ещё секунда — и темноволосый мужчина невысокого роста присел на корточки под подоконником.
— Никулин!
Михаилу даже не пришлось поворачиваться. Он знал этот голос и догадывался, каково выражение лица старшего по званию.
— Вам известен приказ. Силу не применять. Если не будет другого выхода — включим механизм самоуничтожения, установленный на корабле, — сказал Гаспардин.
Жаркий гнев охватил Никулина.
— Мы не должны потерять корабль, — заявил он, не спуская взгляда с людей в мешковатых пальто, крадущихся от автомобилей к старому каменному забору.
Он выстрелил и услышал ругательство. Один из бандитов вздёрнул руку с винтовкой, упал и покатился по слякоти, обхватив руками раненое колено.
— Миша…
Краем глаза Никулин заметил, что Гаспардин тянется к его пистолету.
— Не трогай меня.
Рука исчезла.
— Ты ответишь перед полковником за нарушение приказа.
— Если корабль будет взорван, полковник сама ответит передо мной, — буркнул Михаил и, выстрелив ещё раз, ранил второго бандита в плечо.
Застрекотал автомат. Пули одна за другой попадали в раму окна, расщепляя древесину. Битое стекло сыпалось на подоконник с музыкальным звоном. Михаил спрыгнул на пыльный дощатый пол и пополз по-пластунски — но не в дальнюю комнату, как Гаспардин, а в смежную кухню, где оставил сохранившийся ещё со времён войны пистолет, стреляющий капсулами со слезоточивым газом.
Яростные автоматные очереди обрушивались на обшарпанный, покосившийся дом. Никулин зарядил пистолет, выбил рукояткой осколок потрескавшегося стекла в окне и прицелился.
Он выстрелил в группу нападавших и услышал злобные крики и кашель. Облачко слезоточивого газа поплыло по морозному воздуху. Михаил чихнул, и в это время автоматные пули угодили в старинную печь с изразцами. Во все стороны полетели острые осколки.
Михаил почувствовал, как обожгло болью бок, но, не обращая внимания на боль, крепче сжал оружие. Выстрелил во второй раз, отбросил газовый пистолет, выхватил обычный. Выдвинул обойму, проверил, есть ли в ней патроны, задвинул на место и переполз в большую комнату.
Никулин перемещался из одного помещения в другое, стараясь делать только меткие выстрелы. Надрывно выли автоматы. Потом послышался рёв моторов.
Наконец стрельба утихла. Он прислонился к стене у окна, выглянул осторожно и увидел, что бандиты сели в машины и поехали прочь от дома.
Михаил стоял и смотрел в окно. Он пытался найти хоть какой-то смысл в происходящем, вглядываясь в серое сибирское небо, разглядывая далёкий горизонт. Но смысла не было. Все было бессмысленно, кроме того, что экспедиция спасена. Инопланетный корабль был спасён.
— …Понимаешь ты или нет?
Никулин оглянулся, разглядел в быстро сгущавшихся сумерках гневно прищуренные глаза Гаспардина, его побелевшие губы и посеревшие щеки.
— Ты нарушил приказ, — повторил Гаспардин, но тут его взгляд скользнул по рубашке Михаила, и выражение лица его переменилось.
Никулин тоже посмотрел вниз, но не увидел ничего, кроме клубящейся тьмы. Он потрогал бок другой рукой и почувствовал тёплую влагу.
— Проклятье, — сказал он и провалился во тьму.
Очнувшись, Никулин увидел над собой низкий белёный потолок. Вдохнул. Так пахнуть могло только в доме, где столетиями квасили капусту и варили картошку. Ещё пахло немытой шерстью. Скрипнул стул.
— Итак, вы наконец в себе, молодой человек. — Голос принадлежал полковнику Зинаиде Васильевой.
Михаил повернул голову и увидел, что она сидит возле узкого окошка, прорезанного в толстой каменной стене. Снаружи виднелись стога и бесконечное белесое русское небо. Он знал это место: тут располагалось укрытие для их команды на случай возникновения чрезвычайных обстоятельств. Никулин потрогал бок и нащупал прикреплённую пластырем повязку. Он заговорил и почувствовал, как пересохло горло.
— Экспедиция спасена.
— Не благодаря тебе.
Лицо полковника было спокойным, взгляд — бесстрастным. Как и большинство людей, чьё детство прошло в тени Сталина, она, казалось, была напрочь лишена эмоций.
Михаил понимал, что на самом деле это не так.
Он спросил:
— А корабль?
— С ним все в порядке. Пока, — добавила Васильева тоном жёстким, как гранит. Гнев этой женщины напоминал лавину — был холоден и сметал любые препятствия на своём пути.
— Но все изменится, если кто-то из подстреленных тобой людей умрёт и правительство обратит на нас внимание.
Михаил, с трудом сдерживая возмущение, поёрзал на кровати и поморщился от боли, а полковник негромко и мягко продолжила:
— Если я отдам приказ уничтожить этот инопланетный корабль, так и будет сделано.
Никулин скрипнул зубами, превозмогая боль, сел и прислонился спиной к стене.
- Предыдущая
- 2/70
- Следующая
