Ветер в Камне - Нортон Андрэ - Страница 25
- Предыдущая
- 25/48
- Следующая
— Он не виноват! — встревожилась Сулерна за племянника. — Как мог маленький Жэклин помешать… когда уже лежал без сознания? Он ни в чём не виноват…
— Только в том, — напомнила Хараска, — что полез куда не следовало, а ты пошла за ним. И не думай спорить, девочка. Жэклин ещё мал; только мужская гордость помогает ему держаться. Надеюсь, ему ещё уготована другая, более благородная роль.
Так тянулись серые дни. Сулерна пыталась шить вместе с Этерой из тех последних лоскутков, которые можно было на что-то использовать. Однако между ними стояла стена: жена брата была свободной и счастливой, а Сулерна — повязана Тьмой. В довершение всего каждую ночь её терзали кошмары.
Однажды, проснувшись, она по непонятному зову спустилась к лунному святилищу. Там, под светом молодого месяца, ей приснился сон.
Кругом был огонь — огонь и тьма. Изнутри пожирала боль, и оттуда же раздалось приказание Ветра: «Беги! Беги! » Сулерна знала, куда бежать: к лесу, в лес. Она была уверена, что не добежит без помощи Ветра, но всё-таки бросилась вперёд и упала возле первых деревьев. Впереди колыхались языки зелёного пламени. Сулерна поднялась на колени и поползла — трава хлестала её по голому телу, гнала вперёд.
Когда она наконец опустилась на землю, рядом был кто-то из слуг Лунной госпожи. Всё будет хорошо, Сулерна никогда больше не почувствует усталости.
В Стирмире ещё один человек тяготился своей ношей. Терпение его иссякало, но пути, которыми он пробовал идти, пока вели не к нужной двери.
Он часто листал книгу в щетинистом переплёте, ибо прочие знания, украденные из Цитадели, не помогали.
В эти дни Эразм особенно ждал гроз, когда гремел гром и молнии — живые руки света — тянулись из леса в долину. Удивительное дело — едва дотягиваясь до иссушенной земли, молнии истончались и исчезали.
Эразма мало волновали эти явления. Гоббов же в такие ночи было не выманить на улицу. Сейчас магу не хотелось выяснять, насколько сильна его власть над демонами. Терзала мысль о том, что они не так уж беспрекословно ему подчинены.
В грозы он ездил к лесу. Как бушующий огонь источает искры, так эти бури источали силу. Эразм давно взял за правило забирать себе любую магию.
Для него в завываниях Ветра не было смысла, кроме, пожалуй, очевидного гнева, что до Эразма не дотянуться. Лес держал Ветер в узде.
Маг прикусил губу. Прошлым летом он с большим тщанием создал себе новый жезл и теперь всегда носил его на поясе, там, где воин повесил бы меч.
Эразм не пользовался жезлом в ночных поездках. Сидя на перепуганной лошади, он усилием воли пытался урвать побольше магии и разглядеть во тьме то неведомое, что может там скрываться.
В третью поездку чародей отважился на то, на что раньше не решался, хотя давно хотел попробовать, — достал жезл. Струи дождя вокруг как будто сгустились — казалось, буря обратила на него внимание.
Эразм дождался, когда рядом ударила ослабевшая молния, и жезлом, словно огромной кистью, начал рисовать в воздухе. Так, и так, а теперь так…
Лошадь перестала дёргаться и замерла как вкопанная. Эразм был настолько переполнен страхом и отвагой, что сперва ничего не почувствовал и лишь сосредоточился на образе, представшем перед внутренним взором.
Ответ пришёл неполный и какой-то обрывочный, как будто ему не хватало силы раскрыться или не было опоры, на которой он мог бы развернуться в полную силу — гораздо большую, чем Эразм надеялся обнаружить. Жезл вырывался из руки, и пришлось повесить его на пояс, чтобы не уронить. Но последние крохи магии исчезли.
Маг сгорбился в седле. Нет, разочаровываться рано — у него много сил. Последняя молния сверкнула, словно пытаясь его сразить, и тут же погасла. В небе остался лишь слабый отблеск.
Может быть, это предупреждение или указание? И если указание, то как его понимать?
Лошадь вновь задрожала под магом, и он повернул к башне, не заметив шевеления у захиревшего куста малины.
— Уехал.
Рёв бури с лёгкостью заглушил шёпот.
Их было пятеро. Промокшие до нитки, они прижимались друг к другу, чтобы хоть как-то защититься от дождя.
После вылазки в лес у гоббов рвения поубавилось. Люди же бездумно выполняли все приказы, и у тварей не было причин думать, что над ними нужно строго надзирать. Тем не менее те пятеро, что собрались этой ночью, рисковали жизнью.
Они не принадлежали к одной семье или к одному дану. Даны сровняли с землёй, и люди быстро перестали думать о родстве. Растерявшие авторитет старейшины прислушивались к мнению пастухов и землепашцев. Весы, на которых покоилась прежняя жизнь, давно утратили равновесие.
— Что ему тут понадобилось? — Голос принадлежал молодой женщине. — Охотился он, что ли?
— Тогда бы он не оставил демонов в башне, — буркнул её сосед по сырой яме, укрывавшей от чужого взгляда, но не от непогоды.
— То, что он ищет, кроется в Лесу.
— Лес… — раздался третий голос — голос очень старого мужчины. Старик тут же закашлялся, и все ждали, когда он продолжит. — В лесу Ветер. Вы что же, думаете, чудовище из башни имеет что-то общее с Ветром?
Ветер!.. Машинально, с детства привычным движением все вскинули головы, надеясь почувствовать прикосновение к щеке — великое счастье бытия, соединение многих маленьких жизней в одну.
Ветер не пришёл — только дождь полил ещё сильнее.
— Кто звал Ветер? — спросил старик. — Мы знаем, у кого на полях ничего не погибло, у кого всегда есть еда на столе. Для них ничего не изменилось!
— Если они договорись с ним, — неуверенно подала голос женщина, — то зачем ему позорить Сулерну?
В ответ раздался хриплый звук, мало похожий на смех.
— Ты всерьёз веришь в эту сказку, сестра? Мы знаем, кто привёл к нам зло. Разве его потом не сделали приближённым слугой? Юржик — их крови, а теперь и его тоже, никаких сомнений. А может, он давно служит посланником и соблазнил весь дан своими посулами? Кто поклянётся, что Сулерна не сама завлекла мерзавца?
— Его с тех пор не видели, — раздался ещё один мужской голос.
Старик расхохотался и сплюнул.
— Отслужил своё — от него и избавились, как от тех гоббов. Вот, Мортрам видел, что с ними сталось.
— Я видел.
Простого ответа хватило, чтобы пробудить воспоминания, и все на минуту умолкли. Наконец заговорил ещё один:
— Мы люди или бесхребетные черви, которые ползают у него под ногами? Скоро придёт зима. Последний скот зарезали, почти все копчёное мясо забрали гоббы. Эти демоны таскают из наших корзин длинные корни, и круглые тоже, а лучшего нам добыть негде. Корзины с ягодами у нас отняли и унесли неизвестно куда. Эти чудища даже наших собак сожрали! А птицы!.. Когда вы в последний раз видели живую птицу, кроме лысых падальщиков? Мы не можем жить на голой земле, разве только и в самом деле червями станем!
Все начали одобрительно перешёптываться.
— И что? — снова спросил старик. — Выступить против него с тем жалким оружием, в которое можно превратить серпа и цепы?
— Ты забыл про лес, — почти с осуждением заметила женщина.
— Туда ведь нельзя войти! — не выдержал кто-то.
— Гастра недавно принесла целую ветвь жёлтых слив — лежала на её земле, как будто нарочно положили. Зейн нашёл столько кедровых шишек, что не смог утащить, ему помогли другие мальчишки. Гоббы пришли в лес убивать, но мы никогда не нарушали древний мир. Может, лес это понимает.
— Нечего ждать, что Ветер переменится! Или… — голос старика стал похож на рык бездомной собаки, — или повелитель так развлекается, вселяя в нас надежду? Нет, будем действовать по плану.
— Кто же тогда устроит праздник середины зимы? — спросила женщина.
— Кто? — рявкнул старик. — Они! Кто собрал урожай, тот и праздник проведёт! Как тебе такой ответ, а, Расмина? Мы все знаем кто!
— Им пришлось зарезать почти весь скот…
— Да уж, что-то мы не видели, чтобы их копчёное мясо забрали в башню! Все фрукты собрали — и тоже приберут в свои кладовые, не сомневайся! Пшеница не уродилась, верно, но урожай у них был. Пусть поделятся с соседями. Или их можно подвинуть и забрать все. Нам надо ещё многое обдумать!
- Предыдущая
- 25/48
- Следующая
