Трое против колдовского мира - Нортон Андрэ - Страница 4
- Предыдущая
- 4/37
- Следующая
Шли годы, набеги со стороны Карстена становились все более настойчивыми. Пагар возобновил прежнюю политику постепенного ослабления Эсткарпа. В ту весну, когда мы насчитывали за своими спинами по семнадцать зим, он потерпел крупное поражение, понеся тяжелые потери. В том сражении мы с Кемоком тоже принимали участие, нас даже хвалили за храбрость. И хотя война оказалась делом темным и грязным, Эсткарпу угрожала опасность, а если выбора нет, то берутся за меч.
В полдень, когда наш отряд шел легким галопом, напав на след неприятеля, мы неожиданно получили послание. Каттея словно наяву стояла передо мной и плакала в отчаяние. И хотя я видел ее не глазами, но чувствовал, как ее голос болью отдается не только в моих ушах, но и во всем теле. И я услышал, как вскрикнул Кемок, пришпоривая коня. Командиром у нас был Дермонт, беженец из Карстена, примкнувший к стражам границы, когда мой отец организовывал первые отряды. Он преградил нам дорогу. Его смуглое лицо ничего не выражало, но он так решительно встал на нашем пути, что мы остановились.
— Куда? — спросил он.
— Нам нужно уехать, — ответил я, зная, что меня уже ничто не остановит. — Мы получили послание — наша сестра в опасности!
Он изучающе посмотрел мне в глаза и понял, что я говорю правду. Затем отошел влево, освободив проход.
— Скачите! — это был одновременно приказ и разрешение. Знал ли он, чем рискует? Если бы знал, наверняка не отпустил нас. А быть может, он дал нам возможность попытать счастья, ведь мы были молоды и выносливы, и хотя бы поэтому у нас были шансы добиться успеха. Мы помчались во весь опор. Дважды меняли лошадей в лагерях, говоря, что должны передать срочное сообщение. Галоп, шаг, опять галоп… Дремали в седле по очереди, когда лошади шли шагом. Казалось, прошло много времени — целая вечность. Наконец среди бескрайней равнины впереди показался Эстфорд. Больше всего мы боялись встретить налетчиков, но их не было. Огонь и меч не дошли до этого места. Но от этого бремя нашей тревоги не стадо легче.
В ушах звенело от усталости, но уже стали различимы звуки рога со сторожевой башни, и мы пришпорили своих уставших лошадей, чтобы поспеть на помощь сестре. Белая пыль покрывала нас с ног до головы, но гербы нашего рода на груди были различимы, поэтому мы беспрепятственно преодолели колдовской барьер, и в крепости уже знали, что приближаются свои.
Моя лошадь споткнулась, как только мы въехали во двор, и я едва успел вытащить онемевшие ноги из стремян и соскочить на землю, как она упала на колени. Кемок к тому времени уже спрыгнул со своего коня и помчался в дом. Перед нами стояла, удерживаясь на ногах лишь благодаря последнему усилию воли, не Каттея, а Ангарт. И, заглянув в ее глаза, Кемок остановился, как вкопанный. Я встал рядом с ним и опустил руку на его плечо. Первым заговорил мой брат:
— Ее нет — они забрали ее!
Ангарт кивнула — очень медленно, словно малейшее движение причиняло ей нестерпимую боль. Ее длинные косы расплелись, в темных волосах блестела седина. А ее лицо! — она стала старухой, из которой вырвали желание жить. Проклятие Силы — вот что это было! Ангарт встала между своей воспитанницей и колдовской Силой, она противопоставила всю свою человеческую силу той страшной Силе, что во много раз превышала мощь любого оружия.
— Они — забрали — ее… — в словах ее не было плоти, это были лишь серые призраки человеческой речи, звучавшие будто из уст самой смерти. — Они отделили ее от вас стеной. Гнаться за ней — это — смерть.
Мы не хотели верить, но это была правда. Колдуньи забрали нашу сестру, и, последуй мы за ней, их преграда убьет наше тело и дух. И смерть наша не спасет Каттею. Кемок так крепко вцепился в мою руку, что его ногти впились в кожу. Так захотелось ответить ему болью на боль, причинить ему физические страдания… В тот миг нас скорее всего спасло полное изнеможение после долгой и утомительной дороги. И когда Кемок схватился руками за голову и зарыдал, а потом бросился ко мне, мы оба упали на землю без сил. Ангарт умерла через час. Мне кажется, она последними усилиями воли цеплялась за жизнь только потому, что ждала нас. Но перед тем как навсегда покинуть этот мир она снова заговорила, и, успев немного прийти в себя после огромного потрясения, мы внимательно вслушивались в ее слова.
— Вы — воины, — она перевела взгляд с Кемока на меня, потом снова посмотрела на убитое горем лицо брата. — Колдуньи считают, что воины сильны лишь действиями, а потому смотрят на них свысока. И сейчас они думают, что вы будете приступом брать их ворота, чтобы высвободить свою дорогую сестру. Но — сейчас сделайте вид, что вы смирились, и со временем они поверят в это.
— А сами в это время сделают с Каттеей все, что им нужно, и она станет одной из них — обладательницей Дара, колдуньей. Они лишат ее даже имени! — с горечью воскликнул Кемок.
— Вы недооцениваете свою сестру, — нахмурилась Ангарт. — Она не какая-нибудь послушная девочка, с которой можно сделать все, что угодно. По-моему, этим колдуньям она доставит много неприятностей. Сейчас они не ожидают этого.
Мы с детства считали Ангарт женщиной мудрой, к ее словам следовало прислушаться. Но в нас бушевала такая ненависть к проклятой Силе, что мы не могли смириться. В те часы разорваны были последние нити, которые связывали нас с Советом. В тот вечер мы получили еще одно печальное известие — сенешаль Корис, который все эти годы был для Эсткарпа символом непобедимости и нерушимости границ, истекал кровью на юге. Леди Лойз поспешила к своему раненому мужу, тем самым лишив Каттею последней защиты. И теперь все то, что поддерживало наш маленький собственный мир, исчезло без следа.
— Что нам делать? — задавал Кемок один и тот же вопрос на протяжении всей ночи, когда мы предали прах Ангарт земле и остались одни в комнате.
— Вернемся назад…
— В отряд? Чтобы защищать тех, кто все это сделал?
— Пусть все так думают, ведь в их глазах мы еще зеленые юнцы. Ангарт сказала, что от нас ждут решительных действий, а значит ловушка для нас готова. Но…
Глаза его вдруг блеснули.
— После таких слов, брат, никогда не говори, что ты не способен на глубокие мысли. Ты прав, абсолютно прав! Для них мы дети, а дети слушаются старших. Подыграем им. И еще… — он задумался, потом продолжил, — нам нужно еще кое-чему поучиться у колдуний…
— Но ведь мы мужчины, а Даром обладают только женщины.
— Ты прав. Но Сила может быть разной. Разве наш отец не доказал это? Как бы колдуньи ни хотели того, но отрицать его Дар они не могли. Им не принадлежат все знания. Ты слышал что-нибудь о Лормте?
Сначала это название показалось мне незнакомым. Но потом я вспомнил, как однажды случайно услышал разговор между Дермонтом и одним человеком. Лормт, где ведется Летопись.
— Но что мы можем узнать из старых бумаг? — Кемок улыбнулся.
— Кое-что может нам пригодиться, Киллан, — твердо ответил он. — Восток, брат мой, восток!
Я недоуменно уставился на него. Восток — зачем нам восток? Восток… Восток, — я пожал плечами. Восток… На севере Ализон, готовый вцепиться нам в горло, на юге Карстен со своими нескончаемыми набегами, на западе корабли салкаров бороздят бушующее море, а за горизонтом какие-то острова и неизведанные земли, именно там Саймон и Джелит обнаружили гнездо колдеров. Но на востоке пустота — там ничего нет…
— А теперь скажи, почему! — потребовал Кемок. — Ведь у Эсткарпа есть граница и на востоке, но слышал ли ты когда-нибудь хоть малейшее упоминание о ней? Теперь подумай, что может быть там?
Я закрыл глаза и представил карту Эсткарпа, которую часто изучал во время военных действий. Горы?..
— Горы? — нерешительно повторил я.
— А за ними?
— Одни горы, на всех картах — и ничего больше! — я говорил уже уверенно.
— А почему?
Почему? Действительно, почему? На картах подробно изображали земли за границами Эсткарпа и на севере, и на юге, и на западе. У нас были и морские карты, нарисованные салкарами. Но ничего, абсолютно ничего на востоке. И это «ничего» в действительности должно было означать что-то очень важное.
- Предыдущая
- 4/37
- Следующая
