Динка (ил. А.Ермолаева) - Осеева Валентина Александровна - Страница 46

• Предыдущая
• 46/146
• Следующая

Когда младшие дети оставались на попечении Алины, то в доме наступал образцовый порядок и тишина. Боясь, что Алина рассердится на что-нибудь и разнервничается без мамы, Динка и Мышка изо всех сил старались угодить ей. И теперь, сидя за столом, они усердно занимались. Алина, держа в руках учебник грамматики, прохаживалась по террасе и, подражая настоящей учительнице, медленно диктовала:

— «Румяной зарею покрылся восток…» Повторяю: «Румяной зарею…» Дина, слушай внимательно, как я говорю…

Динка, склонив набок всклокоченную голову, которой не помогал даже железный Ленькин гребень, старательно выписывала слова. В диктовках, которые писала Динка, были всегда два главных недостатка: у тех слов, которые почему-либо казались ей значительнее других, она ставила даже в середине фразы заглавные буквы и, кроме того, очень любила восклицательные знаки.

Но сегодня Динка тщательно следила за собой, и Алина, заглянув к ней в тетрадку, сделала только одно замечание:

— Дина! У тебя написано «руманой зарею». Тебе же ясно слышно: румяной…

— Ой! — воскликнула вдруг Мышка. — Я вышла замуж за линейку!

Все три девочки засмеялись. Мышка редко делала ошибки, но по рассеянности часто переносила слова за линейку.

— Перепиши заново эту строчку, Мышка! И старайся быть внимательной! — сказала ей Алина.

Мышка начала переписывать строчку, но у калитки вдруг раздался громкий смех, и на дорожке появились Катя и Марина. Обе они были нарядные, разглаженные и причесанные как для театра, и это было как раз то время, когда люди уже входят в партер или в ложу и кладут на колени бинокль. Что же случилось?

— Мама! Почему вы вернулись? Забыли билеты?.. Почему ты смеешься, мамочка? — бросаясь навстречу, спрашивали дети.

— Да потому что… ха-ха-ха… один раз в кои-то веки выбрались, одевались, одевались… — хохоча до слез, пыталась объяснить Марина.

— Ну, скажи пожалуйста, всю дорогу хохочет, прямо неловко. Ну что тут смешного? Отменили «Живой труп» — и все! Вернули нам деньги, — сказала Катя.

— Одним словом, «як бидному жениться, то и ничь мала». Ну, бог с ними! Пойдем в другой раз! Зато посидим сегодня вместе на крылечке, — обнимая детей, сказала Марина.

Посидеть вечерком на крылечке, тесно прижавшись к маме, такой уютной, тесной кучкой, слушать тихий мамин голос, когда она что-нибудь рассказывает о папе, о том, как они жили раньше и какие они были маленькими… Обо всем, обо всем говорит с ними мама… Такие счастливые эти вечера на крылечке!

— Только не торопите маму, пусть она раньше поест, слышите, дети? — тихонько предупреждает сестер Алина.

— Конечно, конечно, пусть мама раньше поест, — соглашаются обе, но через несколько минут нетерпеливо спрашивают: — Ты хочешь есть, мамочка? Ты раньше попьешь чаю? Сказать Лине, мамочка?

— Нет-нет! Я ничего не хочу. Я только переоденусь, — отвечает мать.

Марина тоже любит эти вечера наедине со своими детьми; кроме того, она уже давно записала в маленькой книжечке разные пословицы, ей хочется разобрать их вместе с девочками.

— Ну, садитесь, — говорит она, — а я сейчас найду свою записную книжку.

— Садитесь, садитесь! — хлопочет Динка. — Занимайте где хочете… уступчиво предлагает она сестрам.

Алина и Мышка усаживаются на верхней ступеньке, оставляя между собой место для мамы. Каждой хочется держать мамину руки и прижиматься головой к ее плечу, но есть еще третье место, ниже одной ступенькой; это место у маминых колен, там виднее мамино лицо, ее глаза и улыбка. Это Дин-кино место.

И вот уже все уселись, разобрали мамины руки и косы, мама сидит так тесно, как в гнезде. Заходящее солнце уже заблудилось где-то за дальними просеками, но в саду еще светло. Впереди длинный-длинный летний вечер.

— Подождите, дайте мне мои руки, я хочу прочитать вам пословицы, улыбаясь, говорит мама, освобождая свои руки и перелистывая книжечку. — А что это такое — пословицы? Откуда они взялись, кто их сочинил, — вы не знаете?

— Это народная мудрость, — говорит Алина. Но Динка смотрит на маму.

— Диночка, эти пословицы не сочинял писатель. Они появились в народе. Вот скажет кто-нибудь, а другие запомнят. Меткое, умное выражение легко запоминается, вот и ходят в народе эти пословицы… — затрудняясь объяснением, говорит мама. — Вот ты послушай и поймешь. О чем, например, говорит эта пословица: «Тонул — топор сулил, а вытащил — и топорища жаль». О чем это?

— Это вот если неблагодарный человек, — торопится ответить Мышка. — Вот, например, Алинина Клепеницер. Она очень боялась экзаменов, и, когда Алина с ней занималась, она все-все обещала! Даже такие красивые книги издательства Вольфа хотела ей дать почитать, а как выдержала экзамен, так ничего не дала. Алина попросила у нее на лето маленький глобус, так она и глобус не дала!

— Ну ладно! — говорит Алина. — Я ведь с ней не за глобус занималась.

Клепеницер была ее одноклассница и сидела на ближайшей к ней парте.

— Она же моя подруга, — добавляет Алина.

— Но Мышка права: у твоей подруги нет чувства благодарности, она не захотела сделать что-то хорошее и для тебя, а сулила больше, чем ты просила у нее… А вот еще одна пословица: «Пошел кувшин по воду ходить, там ему и голову сломить». Что это значит? — спрашивает мать.

— А! Вот это, уж наверное, о нашей Клепеницер! — оживляется Алина. — Она, мама, все время списывает да списывает и когда-нибудь обязательно попадется! Сколько я ей говорила!

Мама разбирает одну пословицу за другой, и всё почему-то оказывается, что они подходят одной несчастной Клепеницер.

— Ну, оставим уж в покое эту беднягу Клепеницер.

Может, и нам тут что-нибудь подходит? — лукаво говорит мама. — Вот, например, такая пословица: «Не в свои сани не садись»…

— Это мне… — смущенно говорит Алина. — Я знаю, что ты про меня думаешь.

— Но почему? — улыбается мама.

— Ну, потому что я все воображаю себя взрослой и стараюсь сесть «не в свои сани».

— А! — смеется мама. — Может быть, и так. А вот эта кому: «Сколько веревочку ни вить, а кончику быть»…

— Это нашей Динке! Динке! Динке! — шумно радуются Мышка и Алина.

— Потому что она, мама, наврет что-нибудь, а потом забудет, как врала, и скажет совсем другое — вот кончик и вылезет наружу! — объясняет Алина.

Динка настороженно смотрит то на сестру, то на мать.

— Слышишь, Динка, говорят, что это о тебе сказано. А ведь человеку бывает ужасно стыдно, когда его ловят на вранье, — наклоняясь к дочке, говорит мама и, приглаживая ее волосы, добавляет: — Ну ничего. Скоро она у нас станет старше и сама поймет как это нехорошо.

«Ох, мамочка, — уткнувшись к ней в колени, думает Динка, — я и сейчас понимаю, но у меня такая жизнь… Ну разве можно сказать про Леньку, когда сам Ленька не хочет! Ведь это чужая тайна… Счастливые вы все, вам не надо врать…»

А мама, как будто не замечая ее смущения, вычитывает из книжечки еще одну пословицу: «Не плюй в колодец — пригодится воды напиться».

— А это мне! — радуется Мышка. — Это о Гоге… Вот я не презираю его, как Динка, и он мне много интересного рассказал, и стихи читал, и книжку обещал дать. Значит, я не плюнула в колодец — и мне пригодилось!

Алина заглядывает в мамину книжечку и вдруг горестно вздыхает:

— Ох, мама! Смотри: «Куй железо, пока горячо». Это ведь мне! Не ответила я сразу своей подружке Сонечке из Витебска, а теперь письмо потерялось, и нет адреса…

— Так и не нашлось письмо? — закрыв книжечку, спросила мама. — Да, я помню. Это ужасно неприятно. Только эта пословица не совсем подходит к такому случаю…

Мама объясняет пословицу и незаметно переходит к тихим, теплым воспоминаниям.

— Вот когда мы с папой жили на элеваторе… — начинает она.

— Мама! Почему от папы так долго нет писем? — неожиданно прерывает ее Мышка, и все трое с тревогой смотрят на мать, — Может быть, с ним что-нибудь случилось?

• Предыдущая
• 46/146
• Следующая