Песчаные сестры - Нортон Андрэ - Страница 8

• Предыдущая
• 8/12
• Следующая

— Саймонд!

Но ответа не было. И Турсла знала, что даже если снова сядет в кресло Вольта, ответа на этот раз не будет. То, что она сделала ночью, на время истощило ее силу. А никакой помощи у нее нет.

Медленно, время от времени хватаясь за стену или камень, она выбралась из развалин. Но ей приходилось несколько раз садиться и отдыхать, прежде чем девушка вернулась в дом клана.

Тут ей потребовалось все ее искусство, чтобы незаметно пробраться в свой угол. Надо ли рассказывать матери клана о том, что произошло ночью? Меньше всего ей хотелось будить спящих.

Она легла на свой спальный матрац. И, засыпая, увидела картину: Аффрик бьется в сети, спутавшей ноги, его насмешливый рот раскрыт, он кричит в страхе. Турсла, не чувствуя того, улыбнулась и так и уснула с улыбкой.

Остров, на котором располагались древние дома клана, затянул густой туман, развесив занавеси между домами, превращая выходящих в едва заметные тени. Все покрылось крупными каплями, которые, сливаясь вместе, стекали вниз. Тело становилось мокрым, волосы спутывались, одежда отсыревала.

Турсла всю жизни знала такие болотные туманы. Но этот все же был очень густым, она такого и не вспомнит. Казалось, беспокойство охватило всех людей кланов: охотники не выходили из домов, разводили огонь и жались к очагам в поисках света и тепла. А, может, делали это и не ради тепла — от одежды начинал идти пар, а ради яркого света, от которого становилось немного веселее.

Турсла снова пришла к Мафре. Мать клана разговаривала неохотно. Она лежала неподвижно, ее слепые глаза, не мигая, устремлены были к огню и к тем, кто сидел вокруг него, но она не делала попыток присоединиться к сидящим. Турсла осмелела от своих предчувствий, она коснулась руки Мафры, лежавшей ладонью вверх на коленях старой женщины.

— Мать клана…

Мафра не повернула головы, хотя девушка была уверена, что она знает о ней.

— Мотылек-дитя, это уже близко… Что — туман? Или то, что чувствует Турсла, хотя и не обладает способностями Мафры.

— Что можно сделать, мать клана? — девушка беспокойно пошевелилась.

— Остановить этих неразумных нельзя. По крайней мере, сейчас, — в ее словах слышалась горечь. — Ты ни на кого не можешь рассчитывать, только на себя, мотылекдитя. Зло началось.

И в этот момент послышался звук, подобный реву большого зверя. Турсла и все находившиеся в доме клана вскочили. Никогда раньше девушка не слышала такого звука.

Но туг люди у очага закричали, забегали, устремились к затянутому туманом выходу, и она поняла. Это Большая Тревога. Она никогда не звучала за время ее жизни, может, вообще за жизнь всех людей клана. Только крайняя опасность могла заставить стражей дать сигнал этой тревоги.

— Девочка! — Мафра тоже встала и схватила Турслу за руку. — Дай мне твою силу, дочь. Злым, втройне злым было это дело. И злым поэтому станет его конец.

И она, так редко оставлявшая в последние дни свой альков, пошла рядом с Турслой. Вначале старуха тяжело опиралась на девушку. Но потом выпрямилась, силы словно вернулись в ее худое тело.

Они вышли из дома, и их окутал густой туман. В нем мелькали смутные фигуры, да и то видные только вблизи. Мафра пожатием руки повернула Турслу на дорогу, которую как будто хорошо знала.

— Куда?..

— В зал Вольта, — ответила Мафра. — Они пойдут до конца, осквернят само место, которое в сердцах у всех нас. Убьют — и именем Вольта! И вслед за этим убийством придет и их смерть! Они ступили на дорогу… и злым будет ее конец!

— Но как остановить… — Турсла успела только произнести это слово, как спутница прервала ее.

— Остановить — да. Девушка, раскрой свое сознание, свободно отдайся тому, что в тебе. Это единственный путь! Но нужно действовать быстро.

Турсла никогда не поверила бы, что в матери клана сохранились силы для такого быстрого шага. Их окружали другие, все шли в том же направлении. Камня древней дороги под ногами покрылись водой, стали скользкими, но Мафра, несмотря на слепоту, не спотыкалась.

И вот перед ними встали полуобрушившиеся стены зала Вольта. Но они продолжали идти, пока не оказались перед троном. Здесь, может быть, благодаря воздействию древних камней, туман поредел, поднялся, повис над головами, как потолок, позволяя видеть все внизу.

Факелы в вазах по обе стороны трона ярко пылали. В руках стоявших вдоль стен трещали горящие ветви. В кресле Вольта снова сидела Уннанна. Держась руками за подлокотники гигантского трона, она наклонилась вперед с напряженным и живым выражением лица.

Те, на кого она смотрела, стояли прямо перед нею, Среди них был Аффрик, но без той высокомерной гордости, с которой он так уверенно ушел отсюда по приказу матери клана. Он был бледен, одежда его вымазана болотной грязью, одна рука висела на груди на перевязи, словно кость была сломана и нуждалась в неподвижности.

Турсла снова мысленно увидела: Аффрик, запутавшись в сети, падает, падает прямо на столбы с изображением Вольта. Ее пожелание — сон! Неужели с Аффриком действительно такое случилось?

Но если и так, то она все равно не сделала того, чего хотела. Потому что между двумя охотниками Аффрика стоял незнакомец, тот самый всадник с дороги, тот, кого Мафра назвала Саймондом.

Он был без шлема, и в свете факелов были хорошо видны его светлые волосы, почти такие же светлые, как у самой Турслы. Голова юноши свесилась на грудь. Стало ясно, что ноги его не держат, он упал бы, если бы его не держали за руки. В волосах запеклась кровь.

— Сделано! — зазвенел голос Уннанны, заглушая собравшихся. Наступила тишина, в которой слышны стали звуки жизни болота. — И хорошо сделано! Вот тот, кто даст нам новую жизнь! Разве не говорила я этого? В наши руки привел его Вольт, чтобы мы могли испить его силы и…

Турсла не видела, сделала ли Уннанна какой-то знак, но охранники неожиданно выпустили Саймонда, и он упал лицом вперед. Должно быть, он был в сознании, потому что поднял руки и ухватился за ступени трона. Потом с видимым усилием поднял голову, приподнявшись, схватился за сам трон и встал на ноги.

Девушка не видела его лица. Не сознавая этого, она вырвалась из рук Мафры и, расталкивая собравшихся, никого не видя, устремилась ближе к пленнику.

— Что вам нужно от меня? — спросил он, поворачиваясь лицом к торам.

Аффрик сделал шаг вперед и плюнул. Рот его был злобно искривлен.

— Полукровка! Мы хотим от тебя того, на что ты не имеешь права. Той твоей части, что принадлежит Торовым топям!

Послышался звук, похожий на далекий крик ящерицы-вэка. Уннанна рассмеялась.

— Он прав, полукровка. Ты часть Торов. Отдай нам эту часть, она нужна нам, — женщина высунула язык и провела им по нижней губе, словно слизывая моховой мед и наслаждаясь лакомством.

— Нам нужна жизнь, — она склонилась к подлокотнику кресла, за который держался Саймонд. — Жизнь крови, полукровка. По слову Вольта, мы не смеем брать ее у своих. Не можем взять и у чужаков, потому что у нас нет общих предков. Но ты не то и не другое; ты подходишь для наших целей.

— Ты знаешь, из какого я дома, — Саймонд, высоко подняв голову, пристально смотрел в глаза матери клана. — Я сын того, кто поднял топор Вольта — по желанию самого Вольта. Думаешь, Вольт одобрительно отнесется к тому, какую судьбу вы мне готовите?

— А где теперь этот топор? — спросила Уннанна. — Да, Корис из Горма получил его, но разве потом топор не ушел от него? Расположение Вольта ушло вместе с топором. Топор погиб, и вы больше не интересуете Вольта.

Ропот, поднявшийся после слов Саймонда, стих. Турсла приблизилась еще больше. И она сделала, как советовала Мафра, раскрыв свое сознание живущей в ней силе. Но пока не испытывала никакого притока силы, никакого внутреннего тепла. Как же ей остановить это злое дело, которое положит конец всему народу Торов?

— Возьмите его… — Уннанна встала и широко развела руки. Лицо ее побледнело от возбуждения.

• Предыдущая
• 8/12
• Следующая