О чем ты молчишь? (СИ) - "Андрромаха" - Страница 5
- Предыдущая
- 5/16
- Следующая
- Всё, отснял. Теперь – со спины.
Олег начал ритмично толкаться бедрами в Мишкины ягодицы, потом нагнулся почти к его уху и прошептал:
- Эй, стони, давай!
Самсонов, отвыкший здесь чему-нибудь удивляться, начал стонать и закатывать глаза. Операторы суетились вокруг них. Меняли освещение и ракурсы. Попросили Мишу изобразить оргазм лицом и, наконец, облегченно подвели итоги:
- Снято.
Уже вечером, дОма, когда, растянувшись каждый на своей кровати, они смотрели очередной ментовский сериал, Михаил спросил соседа:
- Ты меня сегодня… пожалел?...
- Чего тебя жалеть-то? Ты – не жалкий. У меня просто стоит… не особо.
- А как же ты снимаешься?
- Я, брат, третий год уже снимаюсь! Я здесь - долгожитель. Из нынешних до меня только Маринка пришла. У меня раньше был такой болт упругий, что тебе даже и не снилось! Но за время съемок я столько раз трахнулся, что пятерым на всю жизнь хватит. Я уже всё это видеть не могу. Иногда – до тошноты! Мне часто снится, что я залез в глубокую пещеру и выход огромным камнем завалил, чтоб меня не достали.
- А что не увольняешься тогда? На фига так мучиться?
- Я не могу уйти, мне 12 тысяч евро надо заработать.
- Ни хрена себе! На что?
Олег посмотрел на соседа с некоторым сомнением, потом подошел к шкафу и вытащил из глубины плечики, бережно закутанные простыней. Под тряпкой оказался темно-серый велюровый костюм. Олег потянул наружу этикетку:
- Смотри: Германия! – потом скинул джинсы и через две минуты уже поворачивался перед Мишкой в костюме, безукоризненно белой рубашке и галстуке.
Одежда была дорогая, и фигура Олега сразу обрела солидный вид. Он подошел к подоконнику, оторвал от цветущей герани кудрявое соцветие и вдел в петлицу:
- Ну как?
- Жених! – снисходительно-насмешливо фыркнул Михаил.
- Придурок! Я так на работу пойду наниматься. В таможню. Я на взятку коплю. Там столько место стОит! Зато потом деньги будешь грести лопатой!
- Пока не посадят?
- Если осторожно, то – не посадят.
- И много накопил?
- Семь штук евро.
Михаил потрясенно присвистнул.
- А ты думал, я за просто так здесь задницей чужие хуи отираю? – задорно сказал Олег, а потом серьезно и строго добавил: - В вещах моих не ройся. Деньги - не здесь, они - в банке.
Приближался Новый Год. А вместе с ним – десятидневные «каникулы». Студийная публика собиралась разъезжаться: кто – по домам, кто по Египтам. Михаил за несколько дней до праздников подписал годовой контракт со студией и уже нетерпеливо распланировал пухлый конверт будущей зарплаты на веселые праздники, новую одежду и даже перевод родителям. Откладывать решил начать со следующего месяца. В последний рабочий день помреж Катя встречала всех у двери студии с надписанными конвертами. Миша раскрыл свой и - опешил. В конверте лежало восемь тысяч рублей и узко отрезанная от принтерного листа полоска бумаги, содержащая три строки:
«Самсонов Михаил Евгеньевич.
Сумма к выдаче – 8000 руб.
Долг перед компанией – 194000 руб.»
- Что это? – с побелевшим лицом пошел он выяснять у помрежа. – Откуда «долг»? Вы что?!
- Как откуда? Это за жилье. Ты же договор подписал?! Там прописано, что 27 декабря на твое имя заключается договор на аренду квартиры на весь срок договора, т.е. на один календарный год. И списывается сумма аренды. Ты же всё читал. Тебе Аркадьич предлагал разные схемы оплаты, ты сказал «всё равно».
- Я не читал! – взревел Михаил. – Отдайте деньги.
- Тише, тише, - отстранила его аккуратным движением Катя. – Я-то здесь причем? Дождись Аркадьича и с ним выясняй.
В этот момент за своими деньгами пришли толстушка Оля и Маринка-лесбиянка и оттеснили его от помрежа. Сниматься в этот день Михаил не стал. Сидел в углу гримерки и курил, рискуя нарваться на штраф. Аркадьича всё не было. Миша уже боялся, что он не появится. Но часа в четыре дня он пришел в сопровождении шофера и рослого охранника. К нему в офис сразу прошли бухгалтер и один из операторов. О чем-то спорили, кричали, потом вышли – злые и расстроенные. Аркадьич выглянул из дверей:
- Так, кто еще остался? Миш, ты чего здесь ждешь? Праздник, праздник, выходные! Все свободны.
- У меня вопрос! – мрачно ответил он, теребя в руках бумажку. – Это – что?
- Твой расчет! А что?
- Я не просил для меня квартиру на год снимать! – сказал Михаил.
- Как не просил? Я же тебе три варианта предлагал. Этот – самый экономичный. Ты сам его выбрал, - Аркадьич вынул из ящика стола папку, полистал бумаги и положил перед собой копию подписанного Михаилом контракта.
Михаил подавленно молчал. Аркадьич посмотрел на него с жалостью.
- Слушай, но мы уже деньги заплатили хозяину квартиры. Он – крутой мужик, мы у него никак их обратно не получим. А за четыре месяца ты всё оплатишь и бОльшую часть года будешь работать только себе в прибыль, без оплаты квартиры. Будто москвич! Если очень деньги нужны, ты можешь взять кредит у студии. Под процент, конечно. Подойди к бухгалтеру, он тебе посчитает: сколько получишь, сколько потом отдавать….
Михаил сжал кулаки, круто развернулся и молча вышел из офиса.
Вечером Олег ввалился в квартиру во главе большой компании. Сосед лежал на кровати, закрыв лицо локтем.
- Мишка, ты спишь, что ли? Поднимайся, брейся, поехали в клуб!
Студийные пацаны толпились в прихожей. Олег рылся в шкафу, откапывая свои «парадные» джинсы. Мишка отвернулся к стене.
- Ну, ты чего разлегся? Заболел?
- Оставь меня в покое!
Олег подошел и положил ладонь ему на лоб:
- Да вроде нормальный. Что случилось, а?
- Ничего. Валите отсюда. На хер ты всех сюда притащил?! Хочешь, чтобы нам цену за уборку подняли!? – сорвался Михаил.
- Всё, всё, уходим. Извини!
В пустой квартире Мишка долго накручивал круги по комнате, кусая губы и стараясь не разреветься. Потом сдался, сел на пол, закрыл лицо ладонями и заплакал. Через несколько минут он вышел на кухню, крутанул шпингалеты и, раскрыв окно, встал коленями на подоконник. Вон там, в сугробе, на газоне, около огороженной покрышками клумбы, он и будет лежать. Сердце бешено стучало в груди. Ему пришло в голову, что нужно успокоиться, чтобы понять: окончательно ли он решил ЭТО сделать? Чтобы не пожалеть, когда уже будешь падать. Отвлекая его от страшных мыслей, во дворе раздался хлопок. Комета новогодней петарды взвилась выше крыш и рассыпалась в темном небе пригоршней малиновых и желтых звезд. Мишка помотал головой и слез с подоконника. Закрыл раму и, дрожа то ли от мороза, то ли от страха, метнулся в ванную. Долго стоял под обжигающим душем, глотая слезы, скрипел зубами и время от времени с силой бил кулаком по кафельной стене.
Олег вернулся из клуба около полуночи. Сосед по-прежнему лежал на кровати, повернувшись лицом к стене.
- Мишка, что случилось?
Ответа не было. Тогда Олег осторожно присел на кровать приятеля, а после растянулся на ее краю в полный рост. Миша вздрогнул от скрипа пружин, но ничего не сказал. Тогда Олег придвинулся к Мишиной спине и обнял его одной рукой. Миша не отодвинулся. Олег подул на его позвоночник. И легкая дрожь пробежала по Мишиным плечам. Осторожные Олеговы губы коснулись шеи над воротником. Мишка всхлипнул. Олег потихоньку смещал прикосновения: к позвоночнику, вверх, к шее, вниз, к другой лопатке. Мишка вытянулся, как струна, и боялся перевести дыхание.
- О чем ты молчишь? – тихо спросил Олег.
- Ни о чем, - ответил Миша также тихо, без грубости.
- Так нельзя отвечать.
- Почему?
Олег кончиками пальцев провел от Мишкиного затылка до лопаток и обратно и заговорил теплым, успокаивающим тоном:
- У меня есть сестра, Наташка, она старше меня на шесть лет. И у нас в детстве игра такая была: если один спрашивает «о чем ты молчишь?», то другой обязан отвечать. Какой бы страшной ни была его тайна. И она отвечала, и я отвечал. И, знаешь, она меня ни разу матери не сдала. А потом она повзрослела. У нее мужики начались, всякие там девичьи секреты, и она уже не отвечала мне на этот вопрос искренне. Отговаривалась, придумывала всякие отмазы. А когда замуж вышла и уехала, я думал, что больше уже никогда мы друг друга не спросим «о чем ты молчишь?» Даже ревел из-за этого. А потом, однажды, она приехала на праздники, и я чувствую – что-то с ней не так. Что-то есть совсем больное, нехорошее. Я вечером пришел в ее комнату, сел рядом и спрашиваю: «Наташ, о чем ты молчишь?» А она расплакалась. Оказывается, ее муж сильно бил. Очень-очень, до больницы. И я тогда сказал ей, чтобы она от мужа уходила. И она ушла, вернулась домой. Но только нам стало очень тесно жить. Трехкомнатная, одна комната – проходная. И пять человек: мать, Наташка, я и двое Наташкиных детей, Вадик и Рая. Ну, и тогда я уехал сюда. Рыпнулся было на таможню – я колледж закончил на логистика, - но мне озвучили размер взятки за место. Тогда я нашел эту работу. И поклялся заработать денег и всё равно устроиться туда. А ты почему из дома уехал? Ты обещал рассказать.
- Предыдущая
- 5/16
- Следующая
