Мои оригинальные рецепты (Часть-2) Основные блюда - Абдуллаев Марат - Страница 33

Зная, что она обязательно появится, я, как правило, с ночи укладывался в чем мать родила, предварительно отмокнув в дУше. Поэтому, когда Лисичка, добравшись до моих губ, начинала движение в обратную сторону, осыпая поцелуями шею, плечи и, в особенности, солнечное сплетение, оставалось только натянуть одеяло на голову, дабы не досаждал утренний свет, и «ловить» Лисичкино лицо где-то в районе собственного паха, чтобы для начала вдоволь насладиться ее губами, а потом уже приступить к самому интересному.

И вот в то утро, едва я приступил к самому интересному…

Стоп-стоп-стоп! Картошечка, смотрю, у вас уже сварилась. Ну что ж, слейте воду и добавьте в сварившуюся картошечку граммов 50 сливочного масла и разбитое яйцо. Теперь с помощью подходящего кухонного инструмента картошку можно размять в пюре и, тщательно перемешав, отставить ее в сторону охлаждаться. Ибо из пюре, в которое будет добавлено полстакана муки, ложка манной крупы и ложка крахмала, надобно вымесить тесто, причем вручную. С горячим пюре этот номер не пройдет.

Тут, друзья мои, нужно понимать такую вещь: картофельное «тесто» - штука нестабильная и не столь пластичная, нежели тесто из стопроцентной муки. Поэтому, тщательно перемешав указанные выше ингредиенты, нужно будет просыпать мукой рабочую поверхность стола и замешивать тесто на нем, при необходимости добавляя немного муки, чтобы оно (тесто) получило хотя бы относительную вязкость. 

Ээээээ, вернемся к нашей истории. 

Ну, так вот, едва мы с Лисичкой, зарывшись в одеяло, приступили к самому интересному, как вдруг буквально над нашими головами раздалось отчетливое покашливание.

Я инстинктивно спрятал Лисичку куда-то под бок, сам же выглянул «наружу». Прямо у моей кровати стояла девушка лет двадцати –  миловидная такая, миниатюрная, ну, точная копия Кати Андреевой из нынешней программы «Время». Вернее – копия Кати Андреевой в молодости, конечно. Она была одета явно в заграничный спортивный костюм, в одной руке держала полотенце, в другой – зубную щетку с тюбиком пасты. Самой же выдающейся «деталью» девушки был ее живот, указывающий на «крайнюю степень» беременности.

Плохо понимая, что происходит, я, разумеется, задал риторический вопрос:

- Что вы здесь делаете?

Девушка повернулась к соседней кровати, повесила на спинку полотенце, а в прикроватную тумбочку не спеша выложила свои туалетные принадлежности.

- Меня сюда поселили. Ночью, - наконец, холодно ответила она.

- Кто?

- Комендант, - пожала плечами девушка. И добавила: - И не только меня.

И тут я услышал, что кто-то завозился в дальнем углу комнаты. Забыв про Лисичку, которая таки успела быстро натянуть халат и столь же быстро испариться, я обмотался одеялом и двинулся на эту возню. На третьей кровати, расположенной в нише за санузлом, сидела типичная городская старуха в крашеном парике и с очень неприветливым взглядом. Я, как мог, быстро оделся, все же продемонстрировав старухе и девушке голый зад, и рванул к Ольге.

- Оля, - заорал я, едва она открыла дверь, - ты точно шизанулась! Мало того, что ты поселила в мужскую комнату двух баб, так одна из них – старая ведьма, другая – на последнем месяце беременности!

- Ничего не знаю, - сухо сказала Ольга, но в ее голосе я все же уловил торжествующие нотки (отомстила за Лисичку). – Это распоряжение начальника ПМК. Иди к нему и разбирайся.

Я понял, что понапрасну сотрясаю воздух, и понуро поплелся обратно.

- Да ты не переживай, - крикнула мне в след Ольга. – Старуха завтра уедет, а беременную как-нибудь потерпишь несколько дней.

Ольга словно в воду смотрела со своим «потерпишь». Когда я вернулся в комнату, девушка уже переоделась в свободное платье, на которое накинула плащ, и собралась уходить.

- Может, хотя бы познакомимся? – предложил я, чтобы как-то сгладить неловкость утренней ситуации.

- Думаю, не стОит, - так же холодно ответила девушка и, не удостоив меня взглядом, тихо прикрыла за собой дверь.

Ну что, более или менее тесто из картофеля получилось? Отлично. Раскатывать его вы будете на чистой хлопчатобумажной салфетке, предварительно обильно смазанной сливочным маслом. Собственно, можно обойтись без скалки и просто вылепить из теста прямоугольную лепешку примерно в сантиметр шириной. На лепешку равномерно нужно уложить остывший фарш.

А вот теперь наступает самый ответственный момент. Картофельный прямоугольник, очень аккуратно, чтобы тесто не разваливалось, нужно будет скатать в своеобразный рулет, причем, с двух сторон – иначе не получится. При скатывании рулета помогайте себе салфеткой, что с одной, что с другой стороны, чтобы в итоге получилась вот такая «булка»:

Теперь можно заготовку плотно обернуть салфеткой, на которой она скатывалась, а концы плотно связать подходящей веревкой или импровизированными лямками, оторванными от салфетки.

Наконец, наступает заключительный этап – рулет, завязанный в салфетку, опустите в кастрюлю с кипящей водой (рулет можно чуть изогнуть, если он не помещается в кастрюлю). Варить рулет при слабом кипении воды придется не менее 25-30 минут.

ПродОлжу, однако… А может, не продолжать? Нет, все-таки продолжу, поскольку речь пойдет об одном узловом моменте, который, думаю, бывает в жизни любого нормального человека.

В свои, например, 40 с лишним лет я достаточно четко отметил тенденцию временнЫх наваждений, если уж оглядываться на прожитые годы. Со мною эти  наваждения случались нечасто, от силы раза три. Но они сопровождались столь глубокими внутренними потрясениями, столь изнуряли и одновременно наполняли жизненными силами, что я даже затрудняюсь сказать: плохо это или хорошо. Под наваждением я имею в виду банальную «любовь с первого взгляда», конечно. Когда из-под ног внезапно уходит земля. Когда вслед за уходящей землей летит в неизвестные миры голова. Когда внутри все сжимается от осознания собственного бессилия. И когда ужас осознанного, вопреки защитным механизмам психики, разливается по телу невероятной негой и истомой… При этом, ведь, понимаешь, что вот этой самой «любви с первого взгляда» не суждено быть реализованной. На то оно и наваждение, чтобы, подобно миражу, как возникнуть, так и бесследно растаять…

Но тогда, в неполные восемнадцать, я, конечно, ничего этого не знал и не понимал. И уж тем более не придавал значения тому, почему я вдруг задумался о совершенно мне чужой беременной женщине, неизвестно зачем приехавшей хоть и на Всесоюзную, ударную, но в жуткую глухомань. Вероятно, я исходил из простого – из стремления к обычному нормальному мирному сосуществованию с человеком, чья кровать расположена на расстоянии вытянутой руки. И это, кажется, мне удалось, несмотря на демонстративную холодность моей соседки.

Поздним вечером той же памятной субботы, когда мы улеглись спать, а старуха в дальнем углу комнаты уже умиротворенно сопела, я спросил негромко, обращаясь к девушке:

- Раз знакомиться не хотите, может, вам что-то рассказать?

Она ничего не ответила, отвернувшись к стене.

- Впрочем, - добавил я немного погодя, - не хотите – не слушайте. Я не вам буду рассказывать, а вашему будущему ребенку.