На крыльях магии - Нортон Андрэ - Страница 12
- Предыдущая
- 12/36
- Следующая
— Если у тебя хорошее приданое, — предположила дочь Хуаны, — мама не станет возражать. А твоя семья согласится на ваш брак?
Бритис некоторое время молча ела мясо, поднялся ветер.
— Не обижайся, Леатрис. Моей матери нравится Осеберг, а тетя Нориэль — одна из ее лучших подруг. Но у нее сейчас неприятности в семье из-за другой женщины-пришелицы, и все считают… ну, я хочу сказать, что никто не хочет ссориться с твоей матерью.
Леатрис в отчаянии поняла, что у ее матери сложилась репутация самой большой склочницы, и кивнула. «Как в балладе, которую она только что пела», — жалобно подумала она, и ее мама в роли леди Капелы. Ну, ладно! Тогда она сама должна быть… принцессой Лаурой! Она наклонилась, приблизив лицо к костру.
— Послушай, Бритис, — прошептала она. — Мы что-нибудь придумаем. Ладно?
— Конечно, сестра, — согласилась Бритис.
Они пожали друг другу руки над огнем, спели еще одну песню, грубоватую, но не оскорбительную, и свернулись на своих постелях поближе друг к другу и к огню, потому что началась осень и стало холодно.
Утро было прохладное. Арона перестала пропалывать огород и начала раскладывать овощи и фрукты для просушки на зиму. Листва на деревьях приобрела желтый и великолепный красный цвет. А госпожа Марис, все дни совещаясь со старейшими и обсуждая их дела, почти не появлялась в Доме Записей. Ароне пришлось одной записывать новости: смерть старой пришелицы Мельбригды, посвящение Нельги, дочери Олвит, своей ровесницы.
Ей не с кем было даже поговорить. Мать и тетя Лорин, как и Марис, большую часть времени отсутствовали. Тетя Ната могла только жаловаться на сладкоречивую Элен, которая подлизывается к Бетиас и со всем соглашается. У всех ее ровесниц были собственные заботы. Эгил, теперь помощник на конюшне у Дарран, хозяйки мулов, и порученец всех остальных, только и думал о том, как пришить оторванные им пуговицы на блузке Ароны.
— Я не верю, что ты не умеешь расстегивать пуговицы, — воскликнула она и предложила показать, как это делается. Эгил стоял неподвижно, явно довольный, пока она не дала ему в руки иглу. Он попятился так, словно игла его укусила, и посмотрел на нее, словно его ударили. Совершеннолетие Нельги немного оживило Арону.
— Я пришла пригласить тебя, твою мать и сестер на девичник, — проговорила она, видя, как он кисло смотрит на пуговицу. — Одна из моих подруг оставила детство позади. Я принесла достаточно еды для всех: так требует вежливость по отношению к пришелицам. И не отворачивайся: я знаю, у тебя не было времени сшить себе красивое платье или купить у торговцев. Мы здесь даем одежду взаймы, и у меня есть двоюродная сестра твоего роста. Что скажешь?
Эгил нахмурился.
— Ты понимаешь: моя мать больше не хозяйка самой себя.
Арона удивленно смотрела на него.
— Эгил! Никто не подумает помешать ей прийти! Пошли! Давай узнаем.
Эгил упрямо ответил:
— Нет.
Арона пожала плечами и ушла, удивленная. Пришла Элтеа, хромая ткачиха, попросила на время мула.
— Я иду на ферму госпожи Лойз. Там ведь живет твоя мать. Передать ей что-нибудь?
Эгил нахмурился и посмотрел в землю.
— Скажи ей, что скоро я ее освобожу.
— Что? — воскликнула Элтеа и ушла, озадаченная. Она поразилась, увидев во дворе Лойз большой железный котел, наполненный землей, с посаженными в нем цветами. Котел стоял у двери. Это был радут , обычно его используют только для демонстрации богатства. Говорили, что дочери Лойз не работают, потому что они слишком богаты для этого. Элтеа с отвращением фыркнула. Радут .
Старая ткачиха спешилась и села в полированное деревянное кресло-качалку. Она пила сидр, ела печенье и говорила о прекрасной вышивке. Чтобы переменить тему, сказала:
— Эгил прислала сообщение матери.
Глаза Лойз расширились.
— Этой слабоумной? О Боже, стоит ли посылать за ее матерью? Бедняжка из-за всего впадает в истерику. Однако… — Она грациозно пожала плечами.
Лойз вышла, а Элтеа смотрела на вышивку. Такую не могла сделать слабоумная.
Как только Лойз вышла, в комнату проскользнула Лиза, в неуклюжем самодельном платье. На руках у нее был ребенок лет восьми.
— Помоги Ловри, — попросила она с сильным акцентом. — Пожалуйста, помоги. — И она как будто в страхе оглянулась, хотя Лойз известна своей добротой. Слабоумная? Истеричка?
Элтеа развернула тряпку, которой была замотана рука ребенка. Рука покраснела и распухла, она была горячей на ощупь. Элтеа нахмурилась.
— Прости. Я плохо говорю на твоем… языке. Гуззь? — Она сложила руку головкой и сделала вид, что кусает.
— Гусь. Один гусь, два гуся.
— Укусил Ловри. — Лиза повторила жест Элтеи. — Я просила хозяйку помочь. — Она в отчаянии прикусила губу. — Хозяйка отказала. — Она со сладкой улыбкой покачала головой и пропела: — Не сердись, Лиза. —Снова подняла голову. — Нужно… — Лиза искала слово.
— Целительница. — Элтеа встала, взяла ребенка на руки и захромала к двери. — Отвезу. Оставайся здесь. Я вернусь. Со старейшими.
— Хозяйка не позволяет мне ходить. Никуда, —зашептала Лиза очень тихо, оглядываясь по сторонам. Она пошла за ткачихой к мулу.
Во двор выбежала, с широко раскрытыми глазами, Лойз.
— О, вот где ты, Лиза! Какая нехорошая! Она тебя беспокоила? Мне приходится за ней все время следить, — ворчала фермерша, — иначе она куда-нибудь пропадает. Послушай, Лиза, — пропела она.
Элтеа устроила ребенка за собой на муле и фыркнула.
— Вздор! У нее не меньше мозгов, чем у тебя, молодая женщина. Просто они говорят на другом языке, вот и все! — Она пощелкала мула. — Я вернусь.
Ловри впилась голыми пятками в бока мула.
— Хозяйка держит маму под замком и говорит с ней, как с ребенком, — пожаловалась она, скривив губы.
— Слышала, — коротко ответила Элтеа. Лойз кричала, чтобы она вернулась. Элтеа проехала в центр деревни и спешилась у дома госпожи Флори. Дом Исцеления был пуст. В нем сейчас была только одна женщина из пришелиц со сломанной рукой и перевязанными ребрами. Она сидела на крыльце и одной рукой нанизывала овощи для просушки.
— Где Флори? — спросила ткачиха. Женщина указала. Элтеа покачала головой.
— Скажи мне. — Последовал поток незнакомых слов. Элтеа снова покачала головой и поехала к Дому Записей. Арона понимает этот лепет. Старуха въехала во двор и крикнула: — Арона, дочь Бетиас!
Арона высунула голову в дверь.
— Что случилось? — встревожилась она. Элтеа фыркнула:
— Пришелица не безмозглая. Может, слишком стеснительная. Ее дочь больна. А эта дура Лойз не слушает, держит ее взаперти. Ты понимаешь их речь. Ну?
Арона, покраснев, опустила голову.
— Я думала, госпожа Лойз будет добра. Все так считают.
— Где целительница? — задала вопрос ткачиха.
— Не… не знаю, госпожа Элтеа, — растерялась Арона, на глаза ей навернулись слезы. Она еще сильней покраснела и вытерла глаза рукавом.
— Пошли, — приказала Элтеа. Арона схватила с порога сандалии и побежала за ней. У целительницы никого не было, в Священном Доме тоже, никого и в зале для собраний. Старая хромая ткачиха на муле, держа на руках Ловри, мрачно ездила по деревне. Никого из старейших не видно. Ловри побледнела, хотя упрямо старалась сидеть на муле прямо. Она прижимала к груди больную руку. Облака снова закрыли солнце, и мул прижал уши. Кругами бегала собака, потом заползла под крыльцо.
Элтеа остановилась и достала из кармана несколько гадательных палочек. Потрясла их и бросила, рассмотрела, что получилось, и покачала головой.
— Дом волшебницы, — пояснила она. Бревенчатый дом, к которому они подъехали, долго стоял покинутым, потому что его хозяйка умерла вместе со своими дочерьми. Джомми, которому пришлось в спешке покинуть деревню, год спустя вернулся с одной из дочерей Ганноры и странной женщиной в тускло-сером платье. У женщины был необычный светящийся голубой камень. На него больно было смотреть. Незнакомая женщина не назвала своего имени, сказав, что это противоречит обычаям ее народа, но с мудрой печальной улыбкой добавила:
- Предыдущая
- 12/36
- Следующая
