Весна войны - Каменистый Артем - Страница 42
- Предыдущая
- 42/68
- Следующая
– Не вижу отличий от пыток.
– Показать запись еще раз?
– Не надо. Да, я контролер. Что вам еще сказать?
– Ничего. Нас прислали спросить только это.
– Что с Митолом?
– Он жив. И не так уж сильно пострадал. Регенератор все исправит.
– А с остальными?
– Ты узнаешь все позже.
Влад опять остался один. Шло время, а никто так и не приходил. Нельзя сказать, что его это сильно печалило, ведь до сих пор его посещали лишь те, кто терзал его тело и психику. Но в то же время хотелось какой-нибудь определенности.
После очередного забытья, которое трудно было назвать сном, к Владу вновь заявились «гости».
Один гость.
Невзрачный мужчина, на вид лет пятидесяти. Широкая залысина, близорукий прищур маленьких глаз, намечающийся двойной подбородок. И фигура далека не идеальных пропорций.
Даже странно для радикала. Неужели трудно было все недостатки исправить? Для этого ведь даже не нужно спортзал посещать или на изнуряющих диетах сидеть. Машина сделает из тебя конфетку, стоит лишь захотеть.
Сев на высокий стул, незнакомец некоторое время молча смотрел на Влада, а затем рассеянным голосом произнес:
– Я бы хотел с вами поговорить, но не очень удобно заниматься этим с лежачим собеседником. Создается нежелательный психологический эффект ложного доминирования. Вы не будете против, если я немного приподниму ваше ложе?
– Мне тут без спроса засовывали в задницу трубку толщиной с хобот слона, а вы тут о какой-то кушетке беспокоитесь. Валяйте. Ничего не стесняйтесь. Чувствуйте себя как дома.
– Я рад, что вы относитесь к своему положению с юмором. Не стоит обижаться на наших людей: они глупы, им не подняться выше при всем желании. Такими удобно манипулировать: они не станут отступать даже от самой последней буквы приказа, ведь для этого потребуется использовать собственное мышление, что будет их тяготить. Куда комфортнее, когда думает кто-то другой. За всех сразу.
Рассказывая все это, «гость» возился с кушеткой.
Как и та парочка, которая показывала ролик о пытках.
– Итак, раз уж мы собрались поговорить, позвольте представиться: я Элай. Это не мое настоящее имя, просто все здесь меня так называют. Вы можете не утруждаться, называя себя, я и так прекрасно знаю, с кем общаюсь. Хотя не против расширить эти познания. Итак, Влад: вы человек из древней эпохи. Настолько древней, что даже хобот слона упоминаете как обыденную вещь. А ведь эти животные вымерли неимоверно давно. Их неоднократно восстанавливали методами биоинженерии, но каждый раз случалось что-то, из-за чего они опять пропадали. Определенно невезучий вид. Скажите, слоны в вашу эпоху были выведены искусственно или их популяция была природной?
– Никакой биоинженерии, все естественное. Было две популяции: в Африке и Азии. А не так давно вымерла еще третья, северная разновидность. Мы их называли мамонтами.
– Я о них слышал. Их тоже выводили, используя ископаемый материал, и тоже безуспешно. К тому же с ними возникала дополнительная проблема: сама среда обитания мамонтов, судя по всему, исчезла вместе с ними. Для них не осталось приемлемых ниш.
– Что вам от меня надо?
– Влад, давайте не будем так грубо сводить наш диалог к сугубо потребительскому уровню. Позвольте вернуться к вашей эпохе. Я хочу узнать о ней как можно больше.
– Зачем?
– А вы разве никогда не встречали любопытных людей?
– Тех, которые сдирают с людей кожу ради любопытства, еще ни разу не встречал.
– Вот сейчас вы путаете любопытство с тем, что я только что назвал потребительским уровнем. Нам жизненно важно было получить некую информацию, и причин церемониться с методами не было. Но оставим это. Итак, ваша эпоха. Как далеко она отстоит от нынешнего времени?
– Не знаю. Вот как далеко от нас время, когда вымерли последние мамонты?
– Уж извините, но точного числа знать не могу. Слышал перед войной, что последняя популяция вымерла приблизительно двенадцать или четырнадцать тысяч лет назад. Может, чуть больше. Это случилось на островах в северном океане.
– Язык, на котором я говорю, почти не изменился. Он мой родной. На нем почти все в этих краях говорили. Ну, или на его диалектах. Как может сохраниться язык, и при этом никто не знает о времени, в котором на нем говорили?
– Не совсем понял, о каком языке идет речь.
– Я о том, на котором говорят местные жители, а не о том, на котором мы сейчас общаемся.
– А, вот вы о чем. Запутали меня немного. Их язык, по сути, – археологический экспонат. База с ним хранилась наряду с другими древностями в музее, который они называют Цитадель. Веками поддерживают это строение. И никто действительно не знает, сколько лет этому языку. Даже я, к сожалению, ничего не могу сказать по этому поводу. Мне довелось родиться в эпоху, когда вся планета пришла к единому наречию. На своих диалектах продолжали общаться лишь отдельные группы ортодоксов, но им недолго оставалось этим заниматься. Сам я лингвистикой не увлекался, так что шире раскрыть вопрос не могу. Может, вы скажете больше?
– В мое время на этом языке общались миллионы. Жили они на северо-востоке материка. Примерно от этих мест и до пролива, который отделяет этот материк от Америки. Вы знаете, что такое Америка?
– Два материка.
– Да, Южная и Северная.
– В эпоху, предшествующую последней войне, да и задолго до нее, Америка называлась по-другому.
– Ну, вы пришли со времен нашествия звездной саранчи, там, наверное, еще старое название употребляли.
– Вы ошибаетесь. Во всем ошибаетесь.
– Как это?
– Ну, во-первых: во времена войны с чужими Северная Америка называлась Амиль, а Южная Бадазиль. Согласитесь, что ничуть не похоже. И второе: я не пришел из времен, сопутствующих нашествию. Я, как и вы, продукт куда более древних эпох. Вот и хочу узнать о вашей побольше. Интересно, как много нас разделяло?
– Сколько лет назад вы родились? И как получилось, что вы древнее всех? Я думал, что радикалы родом из времен войны с саранчой.
– Вы любопытны, как и я, но переполнены чужими заблуждениями. Давайте отвечать на вопросы друг друга последовательно, а не перебивать. Итак, что вы можете сказать о своей эпохе? Как давно это было?
– Я тоже не специалист по мамонтам, но в мое время считалось, что они вымерли около пяти тысяч лет назад. Точнее, последние их представители, на тех самых островах, возможно. В этой информации я не уверен, повторяю лишь то, что слышал от других.
– Я в своей тоже не уверен. Может, найдется точка соприкосновения понадежнее, чем мамонты? Вы дружили с астрономией? Привязки к пульсарам, вспышкам сверхновых, чему-то другому есть?
– Вряд ли. Кометы разве что, но по ним вряд ли получится привязать время. Хотя… Крабовидная туманность – это остатки взрыва сверхновой. Событие было замечено на Земле примерно за тысячу лет до моего рождения. Взрыв был таким сильным, что звезду видели невооруженным глазом даже днем. Вот все, что вспомнил.
Элай покачал головой:
– Влад, поблизости от нас хватает остатков сверхновых, нужны более точные данные. Как наблюдать эту туманность? Помните ее характеристики? Хоть что-нибудь?
– Я не астроном, ничего больше не могу сказать. Может, лучше археологию на помощь позовем?
– А с ней что?
– Вам знакомы пирамиды Египта? Древние огромные сооружения из камня?
– Египет? Где это?
– Северо-восток Африки. Континент, который юго-западнее нашего. Если дадите карту, могу показать.
– Не надо, я понял, о чем вы. И смутно помню, что там действительно были очень большие древние сооружения. Они, к сожалению, были уничтожены во время религиозной смуты. Было это почти за полтора века до моего рождения. Не уверен, что мы говорим об одном и том же, но ничего другого я с той частью света связать не могу. И понятия не имею, как выглядели те сооружения изначально и насколько древними были. Но точно помню, что пирамиды были в Бадазиле.
- Предыдущая
- 42/68
- Следующая
