Хрустальный грифон - Нортон Андрэ - Страница 4
- Предыдущая
- 4/41
- Следующая
В шкафах библиотеки хранились громадные сокровища — свитки с записями о путешествиях, о войнах, о прошлом. Эти истории всегда зачаровывали меня.
Но больше всего меня увлекали упоминания о Древних, которые правили этой страной до того, как наши люди пришли на север. Я хорошо знала, что эти упоминания сохранились искаженными. Древние ведь ушли отсюда еще до появления моих предков.
Наши предшественники встретились лишь с немногими из Древних, с теми, кто, возможно, и был оставлен, чтобы запутать наше представление об их народе.
Некоторые из Древних были связаны со злом, как тот демон, которого убил Харб. Остались еще места, в которых таилось черное колдовство; они были весьма опасны для неосторожного человека. Другие Древние заслуживали благодарности и даров. Такова была Гуннора — Мать Плодородия: ей поклонялись все женщины. Могущество Гунноры могло сравниться лишь с мощью Очищающего Огня, которому был посвящен женский монастырь. Я сама носила амулет Гунноры — зернышко, соединенное с засушенным фруктом.
Были и иные Древние — ни плохие, ни хорошие. Они не укладывались в человеческие стандарты, порой проявляли удивительную капризность: одним делали добро, другим — зло, как будто взвешивали людей на своих собственных весах.
Иногда я отыскивала в маленьком садике аббатису Мальвинну и расспрашивала о Древних ее. Она отвечала, если могла, а когда не знала ответа, то сознавалась в своем неведении. В последний раз я застала аббатису сидящей с каким-то странным сосудом в руке.
Он был сделан из тончайшего зеленого камня. На сосуде я не заметила никаких украшений, но его линии были изящны и четки: настоящее произведение искусства! На самом донышке было налито вино.
Я знала, что это вино, так как его терпкий запах ударил мне в ноздри; нагретое пальцами, оно пахло виноградом. Мальвинна медленно покачивала кубок, и вино омывало стенки. Аббатиса испытующе посмотрела на меня. Мне стало как-то неловко, и я быстро проверила в уме свою совесть: не совершила ли я каких-либо прегрешений?
— Я много раз пыталась сделать это, Джойсана, — промолвила она. — И вот сегодня утром проснулась с желанием повторить попытку для тебя. В юности у меня был дар предвидения. Действительно дар, хотя многие сомневаются в этом — те, кто боится того" чего нельзя потрогать, попробовать на вкус, услышать.
Этим даром нельзя управлять. Обладающие им не могут сами вызвать его, они должны ждать, когда он сам проявится. И сегодня, если ты хочешь, я попытаюсь использовать мой дар для тебя. Впрочем, еще неизвестно, что из этого получится.
Меня охватило возбуждение. Я слышала о даре предвидения. Им обладают Мудрые Женщины — вернее, некоторые из них. Но, как сказала аббатиса, этот дар нельзя заострить, чтобы он всегда был готов к использованию, как меч мужчины или швейная игла женщины. К моему возбуждению, однако, примешивался страх. Одно дело читать, слушать рассказы о тайном могуществе, и совсем другое — видеть его в действии и применительно к себе. Но даже страх не заставил меня сказать «нет» в ответ на предложение аббатисы.
— Встань передо мною на колени, Джойсана.
Возьми сосуд двумя руками и держи ровно.
Я сделала, как было приказано, держа сосуд, словно ветку, готовую вспыхнуть в любой момент. Затем Мальвинна наклонилась вперед и притронулась пальцами правой руки к моему лбу.
— Смотри в вино, думай, что это картина.., картина…
Голос все удалялся и удалялся. Я смотрела в кубок и видела уже не темную жидкость. Мне казалось, что я смотрю в безграничное черное зеркало, повисшее в пустоте. Оно не было блестящим, как обычные зеркала.
Поверхность черноты подернулась дымкой, из струящегося тумана постепенно возникали какие-то шевелящиеся тени. Я увидела круглый блестящий шар и в нем то, что было мне знакомо — Грифон, отливающий белым блеском.
Сначала шар был большим, занимал все зеркало.
Затем он начал быстро уменьшаться, и мне стало ясно, что он прикреплен к цепи. Цепь держала рука. И шар вращался. Грифон то обращал свой взор на меня, то отворачивался прочь.
Теперь шар стал совсем маленьким, словно отдалившись, и рука, держащая его, тоже стала уменьшаться. А вскоре в поле зрения появилось и все тело. Возникла фигура мужчины. Он смотрел куда-то в сторону, и я не видела его глаз. Незнакомец был одет в кольчугу, закрывающую горло, на поясе висел меч, а через плечо — лук.
Я не могла определить, к какому роду он принадлежит: не было эмблем. Ничего, кроме этого загадочного шара.
Затем мужчина ушел, как будто его кто-то позвал. Зеркало снова стало темным и безжизненным.
Мальвинна убрала руку с моего лба. Когда я подняла глаза, то увидела, что лицо ее побледнело. Кубок был тут же поставлен на землю, и я отважилась взять руки Мальвинны в свои.
Она слабо улыбнулась.
— Это требует очень много сил, а их у меня и так мало. Но я должна была это сделать. Скажи, дочь моя, что ты узнала?
— Разве ты ничего не видела? — с удивлением спросила я.
— Нет. Это было только для тебя.
Я рассказала обо всем, что прошло передо мною — о Грифоне, заключенном в шар, о человеке в боевых доспехах, который держал шар…
— Грифон — это герб Ульма. Может, я видела лорда Керована, с которым я обручена?
— Вероятно, — согласилась аббатиса. — И мне кажется, этот Грифон имеет большое значение для твоего будущего. Если он когда-нибудь попадет в твои руки, храни его. Вполне может быть, что в нем фокусируется могущество, которым обладали Древние. А теперь позови даму Алусан. Мне нужно что-нибудь укрепляющее. Но не говори ей, чем мы тут занимались, так как взгляд в будущее весьма интимное дело, и об этом не следует широко распространяться.
Я не сказала об этом никому, даже Мэт. Аббатиса инсценировала обычное недомогание, и в поднявшейся суматохе на меня никто не обращал внимания. Я взяла сосуд, отнесла в гостиную и поставила на стол.
Я смотрела и смотрела в него, но не видела ничего, кроме вина — ни темного зеркала, ни движущихся теней. В памяти у меня сохранилось видение Грифона; если бы я могла рисовать, то изобразила бы его в мельчайших деталях. Этот Грифон несколько отличался от Грифона на гербе Ульма. У него, как положено, были крылья и голова орла. Но задняя часть с ногами и хвостом была как у льва — зверя, которого можно встретить только на юге. Голову орла венчали львиные уши.
По верованиям нашего народа, Грифон символизирует золото, тепло и величие солнца. В старых легендах говорится, что Грифон охраняет спрятанные сокровища.
Поэтому их всегда изображали красным и золотым цветом — цветом солнца. Однако Грифон, который явился мне, был заключен в белый шар.
Вскоре после этих событий дама Мэт и я вернулись домой в Иткрипт. Но ненадолго. В год Коронованного Лебедя мне исполнилось четырнадцать лет, пора было готовить одежду и утварь для переезда в дом мужа. Через год-другой лорд Керован должен призвать меня.
Мы отправились в Тревампер — город, расположенный на стыке торговых путей. Здесь собирались все торговцы севера и предлагали свои товары. Даже сулкары — морские разбойники, весьма неохотно покидавшие царство ветра и волн, тоже приезжали в Тревампер.
Случайно мы повстречались тут с моей тетей Ислогой, ее сыном Тороссом и дочерью Унгильдой.
Тетя сердечно приветствовала даму Мэт, но я понимала, что это просто вежливость, так как сестры не любили друг друга. Леди Ислога, изобразив улыбку на лице, поздравила меня с удачной помолвкой, которая соединит наш Дом с Домом Ульма.
Когда старшие занялись своими разговорами и перестали обращать на нас внимание, ко мне подошла Унгильда. Мне показалось, что эта плотная девушка в богатой одежде смотрит на меня неприязненно. Серебряные колокольчики в распущенных волосах и прочие легкомысленные украшения не подходили к ее широкому плоскому лицу с маленьким ртом. К тому же Унгильда все время поджимала губы, словно хранила великую тайну.
— Ты знаешь, как выглядит твой жених? — спросила она.
- Предыдущая
- 4/41
- Следующая
