Хрустальный грифон - Нортон Андрэ - Страница 1

• 1/41
• Следующая

Я родился дважды проклятым. Во-первых, моим отцом был Ульрик, лорд Ульмсдейла, и о нашем роде рассказывают ужасные истории. Мой дед Ульм привел свой народ в эту северную долину, разогнал морских разбойников, основавших Ульмпорт, и ограбил одно из зданий Древних, забрав оттуда сокровище. Все знали, что это не простая драгоценность, эта вещица светилась в темноте. После грабежа не только Ульм, но и все его спутники заболели, многие смертельно.

К моменту моего рождения отец уже был немолод. До моей матери у него были две жены и дети от них. Дети — слабые болезненные создания — умирали при рождении либо в раннем детстве. Но отец поклялся иметь наследника и поэтому предпочел мою мать своей второй жене, когда ему показалось, что наследника он не дождется.

Род моей матери тоже наложил на меня проклятие. Ее звали леди Тефана, дочь Фортала из Палтендейла, имения на дальнем северо-западе. Когда мои предки пришли в эти края, там еще обитали Древние, вовсе на них не похожие. Когда-то Древние породнились с жившими на границах их владений людьми, и в результате на свет появились те, кто были людьми лишь наполовину.

Но мой отец страстно хотел иметь наследника. У Тефаны, недавно овдовевшей, уже был прекрасный двухлетний ребенок. Звали его Хлаймер. Мой отец не стал слушать разговоры о кровосмешении с чужой расой и с полным уважением приветствовал леди. Насколько я знаю, она тоже хотела соединиться с моим отцом, не обращая внимания на проклятие, которое лежало на нашем семействе за похищение сокровища Древних.

Я родился раньше срока и при странных обстоятельствах. Мать ехала в святилище Гунноры, чтобы принести ей дары и попросить легкие роды и сына.

Но после дня пути у нее вдруг наступили схватки.

Поблизости не было никакого пристанища, к тому же приближалась буря. Поэтому пришлось укрыться в месте, которого обычно избегали люди — в одном из тех странных и внушающих страх строений, что остались от Древних, владеющих Долинами задолго до того, как люди пришли сюда с юга.

Это строение прекрасно сохранилось, как и все, что было построено неизвестным народом. Древние использовали могущественные заклинания, чтобы скреплять каменные плиты. Оттого их постройки столь успешно сопротивлялись времени и погоде.

Никто не мог сказать, для чего служили эти здания.

Но на внутренних стенах были видны изображения мужчин и женщин, вернее, тех, кто выглядел, как мужчины и женщины.

Роды были очень трудными, жизнь матери висела на волоске. Когда я родился, все пожалели об этом: едва мать увидела меня, она вскрикнула, потеряла сознание и почти лишилась разума. Еще несколько недель после родов она была не в себе.

Я не походил на других детей. Мои ноги были лишены пальцев, они скорее напоминали копыта — маленькие, раздвоенные, покрытые роговой оболочкой.

Брови наклонно располагались над янтарного цвета глазами. Таких глаз никогда не было у людей. Поэтому каждый, взглянув на меня, тотчас же понимал, что надо мной тяготеет проклятие. Но я не заболел и не умер. Напротив, рос и становился все сильнее.

Однако мать моя не желала видеть меня. Говорила, что демоны подменили дитя во чреве. Когда меня приносили, мать впадала в полубезумное состояние. Вскоре она объявила, что у нее нет детей, кроме Хлаймера и моей младшей сестры Лисаны — вполне обычной маленькой девочки. В ней моя мать находила утешение.

Что касается меня, то я не жил в Ульмсдейле. Воспитывался у лесника. Отец, хоть и навещал меня, не знакомил ни с кем из родственников. Он дал мне имя известного воина из нашего рода — Керован.

По настоянию отца меня обучали владеть оружием.

Для этого отец прислал ко мне обедневшего дворянина Яго. Этот Яго долго служил моему отцу, пока не покалечился при падении с горы.

Яго был настоящим воином, мастером всех боевых искусств, которым можно обучить юношу с сильным телом и острыми глазами. Но это еще не все.

Яго знал и более тонкое искусство: повелевать людьми. Он был талантливым полководцем.

— Некогда сильный и деятельный человек, получив увечье, начал совершенно новую жизнь. Теперь он тренировал свой мозг, как раньше — тело. Нередко, просыпаясь ночью, я заставал его над куском гладкой коры, на которой он ножом вырезал планы сражений, четким почерком выписывал соображения по вопросам военной тактики, осады крепостей.

Яго много путешествовал, а в юности плавал даже по морям с сулкарами, опасными морскими грабителями, бывал в таких полулегендарных землях, как Карстен, Ализон, Эсткарп… Правда, о последней стране он говорил очень мало и становился беспокойным, когда я к нему приставал с расспросами. Он сказал только, что там заклинания и колдовство так же обычны, как у нас колосья в поле, женщины — колдуньи и держатся особняком, и все живут с оглядкой, держа язык за зубами.

Я всегда вспоминал Яго с теплотой и любовью.

.Он видел во мне просто юношу, а не монстра. Можно было забыть, что я не похож на сверстников.

Итак, Яго учил меня искусству войны — вернее, тому, что должен был знать о войне наследник. Тогда мы еще не ведали, что такое настоящая война, называя так поединки между соперничающими лордами или же сражения с бандами преступников, живущих в Пустыне. Зимой голод и холод заставляли их нападать на селения, грабить амбары, пытаться захватить теплые дома. Но война оказалась куда страшнее, и люди хлебнули через край. Это вовсе не игра по заранее разработанным и тщательно соблюдаемым правилам, как игры на доске, которыми мы развлекались долгими зимними вечерами.

Если Яго учил меня искусству войны, то Мудрый Человек Ривал показал мне, что существуют и другие жизненные пути. У нас всегда считалось, что только женщина может постичь искусство исцеления тела и духа. Поэтому Ривал казался всем таким же странным, как и я. Его жажда знаний была необыкновенно сильна. Иногда он уходил за травами, и не только в ближайшие леса, но даже в Пустыню. Возвращался с огромным мешком за плечами, которому позавидовал бы любой странствующий торговец.

Он был родственником главного лесного смотрителя и поэтому мог свободно бродить по лесам. Люди с опаской относились к Ривалу. Но когда заболевало животное или человек мучился от неведомой болезни, всегда просили прийти именно его.

Ривал прекрасно изучил свойства всех трав, в том числе тех, о которых знал только он. Почти каждый .фермер, желающий получить хороший урожай, звал его к себе на поле и просил совета.

Но дело не ограничивалось растениями. Животные и птицы, нуждающиеся в лечении, сами приходили и прилетали к нему.

Этого было вполне достаточно, чтобы люди старались держаться подальше от целителя. К тому же все хорошо знали, что он посещает земли Древних" пытается постигнуть их тайны, которых наши люди панически боялись. Меня же, напротив, это влекло к Ривалу.

Я был, как все дети: хорошо слышал то, что говорят обо мне без меня. Слышал рассказы о моем рождении, проклятии, которое лежит на роде Ульма, слышал, что в роду моей матери течет кровь чужой расы. Доказательств долго искать не приходилось. Достаточно было посмотреться в отполированный щит Яго, чтобы увидеть свой облик — странный, необычный.

Я пошел к Ривалу, внешне гордый и независимый, но с тайным трепетом в душе. Он стоял на коленях перед растением с длинными, острыми тонкими листьями, похожими на копья, и даже не взглянул на меня, когда я подходил, но заговорил так, как будто мы целое утро провели вместе.

— "Язык Дракона", так называют его Мудрые Женщины. — Голос у него был мягкий, слегка вибрирующий. — Великолепно залечивает раны, будто языком зализывает. Посмотрим, посмотрим… Но ведь ты пришел не для того, чтобы расспросить о растениях, да, Керован?

— Конечно. Люди говорят, что ты многое знаешь о Древних.

• 1/41
• Следующая