Чародей колдовского мира - Нортон Андрэ - Страница 23
- Предыдущая
- 23/47
- Следующая
Проклятие, наложенное Лоскитой или мое собственное, удержало меня на месте. Ибо это было главное решение, не то, что поиски воды или выход из пещеры. Это решение означало: я бросаю кости и решаю свою судьбу. Может быть, если пойду вслед за мечниками и попытаюсь освободить Орсию, это неизбежно приведет к крови Каттеи на моем мече.
Я обязан Орсии жизнью. А то, чем обязан Каттее, не могу выразить в словах. Я разрывался на части. Как тяжело мне было! Но эта внутренняя борьба удержала меня от следования за отрядом, который унес кроганскую девушку. Ослабев, словно после смертельного удара, я прислонился к камню, за которым прятался, и смотрел, как они уходят. И продолжал смотреть на опустевшую речную долину, когда отряд исчез из виду.
Потом путы, удерживавшие меня, спали, и я подошел к месту схватки. На краю воды еще лежало тело одного животного, изорванное и искалеченное; были и другие страшные напоминания о происходившем. Не понимая зачем, я наклонился и поднял одно из кроганских копий. Вода стекала по его древку и по моим искалеченным, неподвижным пальцам и покрытой шрамами руке. Я тупо смотрел, как она капает.
Лоскита сказала, что человек не знает, какие его мелкие решения приведут к большим и смертоносным. Как она была права! Я принял решение выйти из пещеры, еще одно — поискать воды, а теперь передо мной третье и гораздо более значительное. Решение, которого я пытаюсь избежать, в прошлом было бы обязательно принято, или я посчитал бы себя презренным трусом. На мне проклятие — я проклят, и на меня опустилась тень.
Пальцы мои не могли удерживать копье, оно выскользнуло и со стуком упало на камни.
Орсию унесли, и она не мертва, в этом я уверен. Я знал также, что хоть они не отдали ее тасам, в их намерениях нет милосердия. Я хожу здесь, дышу, могу потрогать сломанное оружие, могу чувствовать — потому что Орсия приняла когда-то решение. Нелегкое это было решение: она ведь пошла против воли своего племени.
— А как же Каттея? — произнес я вслух. Кажется, это была мольба, но не знаю, к кому я ее обращал.
Где-то передо мной Темная башня; я должен принять это. Мне придется принять участие.
Один человек — или два — сумели изменить альтернативные будущие.
Я смотрел на текущую воду; она была грязная от дамбы, возведенной тасами, и еще слегка окрашивалась кровью от остатков того, что лежит на камнях и на песке. И тут, словно прорвавшись сквозь стену и увидев свободу, пусть даже таящую в себе опасность, я разорвал заклятие — заклятие, наложенное на меня в Саду Лоскиты. Ведь дышать, ходить, жить — это тоже своего рода решения. Я не могу избежать их. Но могу принять то, которого требуют от меня сердце, ум и все мое воспитание. И сделать это со всей дарованной мне мудростью. Должен отбросить страх и поступить так, как поступил бы до того, как Лоскита показала мне свои картинки в песке.
Я в долгу перед Орсией и должен заплатить этот долг. Если впереди Темная башня, я встречусь с ней в положенное время со всем мужеством, каким обладаю.
И я направился в сторону от реки, как человек, полностью владеющий собой; не оглядывался через плечо, нет ли за мной преследователя.
Используя весь свой опыт следопыта, я вернулся к возвышению на краю долины. Поверхность твердая и словно нарочно создана для моих целей. Быстро и уверенно я переходил от одного укрытия к другому, стараясь заметить отряд, во власти которого Орсия. Опасался только, что у мечников есть лошади, и тогда я не смогу их догнать.
Торопясь, я мог бы действовать безрассудно, но меня сдерживало одно соображение. Тасы ушли, но были очень рассержены. Возможно, они тоже решили преследовать победителей и движутся в моем направлении. Поэтому я смотрел не только вперед, вниз по склону, но временами останавливался и, раздражаясь из-за потери времени, разведывал местность за собой. Но если тасы скрывались за мной, я их не замечал.
Постепенно я догнал тех, кого преследовал. Теперь их было четверо, и последним шел тот, который нес Орсию. Она по-прежнему казалась мертвой. Но то, что ее несут, ясно свидетельствовало: девушка жива.
Соблюдать осторожность меня заставляло также воспоминание об отряде с огненными жезлами. Против такого оружия мой меч бессилен. Мне очень не хватало игольного ружья. С таким же успехом можно мечтать о вооруженном ружьями целом отряде!
По крайней мере, никаких следов лошадей. Вероятно, пятый ушел вперед, чтобы привести их.
Я побежал вперед по возвышению со всей скоростью, какую мог себе позволить на неровной местности. И, заглянув вниз, увидел, что почти поравнялся с отрядом и пленницей. Они остановились. Предводитель небрежно опустил Орсию на землю. Она осталась лежать на месте, на полоске травы. Воины отошли на несколько шагов и сели, явно собираясь ждать.
День по-прежнему был пасмурный и облачный. Кусты и деревья вдоль реки давали возможность укрыться. Но чтобы добраться до них, придется отступить и пересечь долину выше по течению. Я колебался, опасаясь потерять отряд, если приведут лошадей.
Четверо… Но с одним мечом я в схватке не выстою против такого соотношения. И тогда буду бесполезен и Орсии и Каттее.
Меня притягивала река. Глядя на течение, я решил, что здесь оно глубже. Если бы Орсия могла добежать до воды, у нее появился бы шанс. Тогда она имела бы преимущество: вода для нее родная стихия.
Но сидя здесь, ничего не добьешься. Меня толкала вперед потребность действовать. Один из мечников раскрыл мешок и передавал пищу товарищам.
Я снял свой мешок. Поверх него плащ. На фоне этой безжизненной серо-коричневой земли он ярко выделялся. Я высвободил его. Потом оглядел скалы над собой. Может ли человек одновременно находиться в двух местах?
Свернув плащ в клубок и прижав его к груди, я вскарабкался между двумя камнями. Ветер… сейчас ветер помогал мне.
Я нарубил ветвей кустарника, затолкал их в плащ и, как мог, закрепил пряжку и застежки. При ближайшем рассмотрении это никого не обманет… но, может быть, на удалении плащ можно принять за человека. Я установил набитый плащ меж камней. Слишком плотно я не хотел его зажимать, чтобы он в нужную минуту подался. А выдержит ли веревка, которую я торопливо сплел из травы?
Затем я пополз вниз по склону, таща за собой веревку и опасаясь, что в любую минуту она может лопнуть. Но судьба мне улыбалась: веревка выдержала. Я измерил на глаз расстояние между собой и целью. Если бы веревка была покрепче, если бы было кое-что еще, чего у меня нет, шансы, вероятно, составляли бы пятьдесят из ста. Но приходилось довольствоваться гораздо меньшим.
Я открыл рот. Прошли годы с тех пор, как я последний раз использовал эту уловку. Это было еще до того, как меня искалечили. И возможности попрактиковаться с тех пор у меня не было.
Я крикнул. Звук исходил не с того места, где я прятался, а от лежащего гораздо выше плаща. Итак… я не потерял своего умения отвлекать голосом. Я снова крикнул, и результаты оказались даже лучше, чем я мог надеяться, поскольку эхо отразило крик и он казался исходящим из множества глоток. Я дернул за травяную веревку. Она порвалась, и ее конец повис у меня в руке.
Но рывка оказалось достаточно. Зеленый сверток наклонился, упал и исчез из виду. Я посмотрел вниз.
Воины вскочили на ноги, приготовив оружие и глядя вверх. Затем предводитель и еще один мечник направились к тому месту, где исчез сверток из плаща. Оставшиеся ближе подошли друг к другу, продолжая внимательно наблюдать за высотой.
Я принялся пробираться от одного укрытия к другому со всем мастерством, каким обладал. Снова измерил расстояние на глаз. Если бы еще немного оставаться незамеченным, чтобы схватить Орсию. У нас был бы шанс — слабый, но все же шанс добраться до кустарника.
Снова я подготовился. Но на этот раз сверху, из-за двух воинов, раздался не крик, а какой-то непонятный приказ.
Я вскочил и побежал. Бежал беззвучно. Но солдаты повернулись и увидели меня. Один крикнул, оба обнажили мечи. Я взмахнул над головой мешком с припасами и швырнул его в того, что был дальше от меня, потом отразил удар другого, ожидая в любой момент нападения сразу двух противников. Но поскольку второй не подошел, я сосредоточился на первом.
- Предыдущая
- 23/47
- Следующая
