Сказки врут! - Шевченко Ирина - Страница 21
- Предыдущая
- 21/77
- Следующая
— Настенька? — выглянула из кухни мама. Увидела стоявших за моей спиной и схватилась за сердце. — Ох, Сережа…
Пока Сережка собирал вещи, Сокол увел маму в бабулину комнату. Сказал, поговорить. Подслушивать под дверью было бы глупо.
Я досыпала корма мышкам, изловила опять сбежавшего из аквариума Жорика, поправила книги на полке. Никто ничего не говорил, но я понимала, что сейчас они уйдут, а я останусь.
— Насть, — позвал меня присевший на постель парень, — я тут подумал, давай встретимся третьего?
Еще несколько дней назад я ничего не знала ни о темных, ни о светлых, ни о взбесившемся духе мертвого голландца. Почти не вспоминала о Сером. И не верила в сказки. А потом сказка сама пришла в мою жизнь. И пусть это была не та сказка, в которую мечтала бы попасть любая девочка, но все-таки…
— Насть?
Ничего не ответив, я подошла к шкафу. Достала два сарафана, те, которые гладить не нужно, джинсовые шорты и пару футболок. Сменное белье. Теперь бы вспомнить, куда я сумку дела. Но если что, можно и в пакет сложить.
Да, дура. Не живется мне спокойно. Свербит в одном месте… И ладно, у меня, между прочим, и справка от врача есть! Точнее, будет. Нужно же оправдывать?
— Вы голодные, наверное? — спросила от двери мама. — Я там голубцов принесла.
Я покачала головой: не хочу.
— Ну мальчики-то пусть поедят.
Мальчики, Сережка и маячивший за плечом родительницы темный, переглянулись и одновременно сглотнули слюну. Мужчины! Война войной, а для голубцов всегда время найдется.
— Я еду с вами, — сообщила я Соколу.
— Хорошо, — кивнул он равнодушно, очевидно в большей степени волнуясь о том, чтобы не сорвался наметившийся ужин.
— Сами на кухне разберетесь?
Мама укоризненно покачала головой, но мне сейчас не хотелось изображать радушную хозяйку. И ее не отпущу.
Выпроводив из комнаты Серого, прикрыла дверь и усадила маму на кровать. Опустилась рядом, обняла.
— О чем вы говорили?
— О разном.
Она помолчала немного, взяв меня за руку и пальцем вычерчивая на моей ладони таинственные линии, а потом вздохнула:
— Врут, значит, сказки?
— Конечно.
Где принцы? Где кони? Где добрые феи, в конце концов? Из всего набора только злой колдун наличествует… И это я не о Ван Дейке.
— Выручать Сережу надо. Так что отговаривать я тебя не буду. Есть у меня чуйка…
— Какая?
— Да размыто пока все — дело-то непростое. Но ты иди. Трудно будет, но и присмотрят за тобой. И я помогу, чем смогу.
— Мам, а ты знала, что бабуля грозилась Серого в жабу превратить, если будет со мной встречаться?
— Грозилась-таки? — грустно улыбнулась мама. — Нет, не знала. Без толку это, но бабушку нашу разве б кто переспорил?
— Получается, она еще тогда чувствовала, что случится?
— Нет. Про такое — нет. Тут в другом дело, Настюша. Сережа ведь дикий.
— Дикий?
— Не как зверь дикий, а как, к примеру, яблоня дикая бывает. Колдун, хоть и сам того не знает. А мы с мамой видели. От отца это у него. Ты его и не помнишь, наверное. Тоже необученный был, силы своей не ведал. Потому и сгинул молодым. В удачу свою верил, а удачу, как птицу, прикармливать надо. Но даже не в том беда, что Серый твой такой, и с этим люди живут. Просто плохая пара — колдун да ведьма. Как бы вы вместе были? Как силу бы делили? Стал бы один из другого тянуть…
— Разве без спросу вытянешь?
— Умная какая в один день стала. — Мама покачала головой. — Без спросу не возьмешь. Только вы ж один раз друг дружке «да» скажете — и до конца жизни хватит. Трудно это, Настенька. Но, видать, тебе на роду написано. Помнишь, в зеркала на Крещение глядела?
— Рано тебе, доча, на суженого-то гадать.
— Ну ма-ам…
Зеркало большое да зеркало поменьше, свечи по обе стороны…
— Только глаз не отводи.
…и колышущаяся тень в конце длинного коридора…
— Дядька какой-то…
— Глупышка ты моя. Ты ж не завтра под венец собралась? А к тому времени будет уже дядька. Ты лучше гляди да запоминай. Какой он?
— Красивый. Большой такой… Высокий. Волосы темные… Сережка мой!
— Ты в глаза ему, доча, посмотри.
— Черные у него глаза, как уголечки!
— Не помню.
Детские воспоминания будто разделись: что-то помнила отчетливо, что-то смутно, а что-то и вовсе потерялось в череде пролетевших лет.
— Не помнишь, и ладно. Гадание — дело десятое. Вот ты сама себя ведьмой в седьмом поколении зовешь, а не знаешь, что это означает.
— И что?
— Род-то у нас, Настюша, древний, я тебе всегда говорила. А семь колен — разве древность? И двухсот лет не будет. Но как ведьма ты все же седьмая. А до того сила по мужской линии шла. Тоже до седьмого колена. Мужская сила, она другая. А еще до того — по женской было, как сейчас. А до этого… Ну, ты поняла уже. И тянется так еще от царя Гороха.
— А правда был такой царь? — Теперь я всему готова была поверить.
— Кто ж его знает? А остальное правда.
На кухне зашумела вода.
— Хозяйственные, — с одобрением прислушалась мама. — Посуду моют.
Дверь приоткрылась, и к нам заглянул Сокол. Вода еще шумела, и, стало быть, характеристику «хозяйственный» целиком и полностью заслуживал Сережка.
— Спасибо за ужин, Анна Михайловна.
— На здоровье.
— Я тут список набросал. — Он протянул маме исписанный крупным, ровным почерком листок. — Сможете?
Я протянула руку, но мама перехватила бумажку, одарив меня строгим взглядом.
— Достану, — пообещала она. — Завтра… Нет, послезавтра занесу.
— Приносить не надо. Сюда мы пока не вернемся, да и просто заходить опасно. Там мой номер, когда соберете все, позвоните, договоримся, где встретиться.
— Что там? — спросила я требовательно, указав на листик. Впутывает во что-то мою мать и думает, я оставлю это без внимания?
— Травки кой-какие, — ответила вместо темного мама. — По своим старушкам пройдусь, соберу.
Травы мама покупала у годами проверенных бабуль, привозивших их из таинственных экологически чистых районов. Но зачем Соколу травы?
Не мое дело — ясно читалось в усталых голубых глазах.
— И еще, Анна Михайловна, у дома, возможно, патруль инквизиции… и еще кто-нибудь…
— Инквизиция?
Еще одно условное обозначение?
— Инквизиция, охотники на ведьм, народная дружина, — кивнула мама. — Как их только не называли.
— Светлые? — поняла я. — Ты что, знала про них? Про этих… и про тех?
— Конечно, знала. Сила — вещь опасная. Должен же кто-то контролировать работу ведьм и знахарей? Инквизиция, ясное дело, не та, о которой вам в школе рассказывали, но тоже приятного мало. Но за нас, если что, профсоюз вступается. — Она с благодарностью взглянула на Сокола.
Профсоюз против инквизиции — беспощадный сюр.
— Вы не волнуйтесь, — успокоила она колдуна. — Я незаметно выйду.
— Глаза отведешь? — вспомнила я утренний вопрос Натали.
— Нет, — насмешливо сощурилась мама, — как вы, через крышу полезу.
— Откуда ты знаешь?
— Петрович рассказал.
Теперь понятно, каким образом родительница узнавала все нюансы моей жизни. Нужно будет потом купить сметаны и провести с домовым воспитательную беседу на эту тему.
А для начала, когда мама ушла, а мы уже были почти в дверях, я достала из холодильника банку сгущенки, открыла и поставила на пол. Подумав, положила рядом чайную ложечку.
Как я поняла, приехав в город, Сокол снял несколько квартир на всякий случай. Теперь как раз представилась возможность обжить одну из них.
Добирались мы в несколько этапов. На такси доехали до круглосуточного торгового центра, попутно затарившись продуктами, вышли через служебный вход, где поджидала следующая машина. На этой добрались до какого-то темного двора, через арку выехали на соседнюю улицу, оттуда еще в один двор… Вряд ли мне теперь будут так же нравиться фильмы про шпионов.
- Предыдущая
- 21/77
- Следующая
