Царствующие жрецы Гора - Норман Джон - Страница 2
- Предыдущая
- 2/64
- Следующая
Соревнования, которые я упоминал, на ярмарках, как и следовало ожидать, мирные; во всяком случае без применения оружия. Считается преступлением против царей-жрецов окровавить оружие на ярмарке. Должен заметить, что в своих пределах цари-жрецы, по-видимому, гораздо терпимей к кровопролитию.
Схватки с оружием, которые ведутся до смерти, хотя и невозможны на ярмарках, известны на Горе и даже популярны в некоторых городах. Такие схватки, в которых обычно участвуют преступники и обедневшие солдаты удачи, предлагают призы в виде амнистии или золота и финансируются богатыми людьми, желающими получить одобрение населения своего города. Иногда это торговцы, которые хотят вызвать доброе отношение к своим товарам; иногда участники судебных процессов, желающие изменить к себе отношение судей; часто это убары или верховные посвященные, в интересах которых забавлять толпу. Такие схватки, ведущиеся до смерти, популярны, например, в Аре, где их поддерживает каста посвященных, считающих себя посредниками между царями-жрецами и людьми, хотя, как мне кажется, они в целом знают о царях-жрецах не больше остальных. Следует упомянуть, что такие схватки были запрещены в Аре, когда его администратором стал Казрак из Порт-Кара. И это его действие не добавило ему популярности среди могущественной касты посвященных.
Мне, однако, приятно сообщить, что на ярмарках самое опасное соревнование — это борьба, причем смертельные приемы не допускаются. В большинстве случаев состязаются в беге, испытывают силу, соревнуются в мастерстве стрельбы из лука и бросания копья. В других конкурсах встречаются хоры, поэты, и актеры из множества городов играют в театрах во время ярмарки. У меня был некогда друг — Андреас из пустынного города Тор, он принадлежал к касте поэтов и на одной из ярмарок выиграл приз — чашу, полную золота. И, вероятно, излишне упоминать, что улицы города во время ярмарки заполнены жонглерами, кукольниками, музыкантами и акробатами, которые вдалеке от театров соревнуются в своем древнем искусстве, собирая в буйной бушующей толпе медные монеты.
Многое продается на таких ярмарках. Я проходил мимо вин, тканей и шерсти, мимо шелков и кружев, изделий из меди и глинобитных изделий, мимо ковров и гобеленов, мимо леса, мехов, шкур, соли, оружия, стрел, седел и упряжи, колец, браслетов и ожерелий, поясов и сандалий, ламп и масел, лекарств, мяса, зерна, мимо животных, таких, как свирепые тарны, крылатые верховые животные Гора, и тарларионы, одомашненные ящеры, мимо длинных рядов закованных жалких рабов, мужчин и женщин.
На ярмарке никого нельзя поработить, но рабов можно продавать и покупать в ее пределах, и работорговцы здесь процветают; большие сделки заключаются разве на улице Клейм в Аре. Дело не только в том, что здесь большое предложение подобных товаров, так как люди из всех городов здесь бывают совершенно свободно; каждый горянин, мужчина и женщина, должен хоть раз в жизни, начиная с двадцатипятилетнего возраста, — в честь царей-жрецов — увидеть Сардарские горы. Поэтому пираты и разбойники, поджидающие в засадах и нападающие на торговые караваны, идущие на ярмарку, часто в награду за свою злую деятельность получают не только неодушевленные металлы и ткани.
Паломничество к Сардару, которое, согласно утверждениям посвященных, радует царей-жрецов, несомненно, играет свою роль в распределении красавиц среди враждебных городов Гора. Мужчины, сопровождающие караваны, обычно гибнут, защищая их, или рассеиваются, но эта участь, счастливая или нет, редко выпадает на долю женщин каравана. Их печальная доля — раздетыми, с невольничьими ошейниками на шее, идти пешком за фургонами на ярмарку или, если тарларионы каравана убиты или разбежались, самим нести товары. Таково следствие распоряжения царей-жрецов, чтобы каждая женщина, хоть раз в жизни, покинула свои стены и подверглась серьезному риску стать рабыней, добычей пиратов и разбойников.
Конечно, караваны хорошо вооружены, но пираты и разбойники собираются в больших количествах или, что еще опаснее, воины одного города нападают на караваны других городов. Кстати, это наиболее частый повод для возникновения войны между городами. То, что воины, нападая на караван, часто надевают знаки различия враждебного им города, еще более увеличивает подозрения и усложняет непрерывную междоусобную войну горянских городов.
Эти размышления у меня вызвало зрелище нескольких мужчин из Порт-Кара, дикого города на берегу залива Тамбер, которые выставили мрачную цепь из двадцати свежезаклейменных девушек, многие из них очень красивы. Все они с островного города Коса, захвачены в море, их корабль, несомненно, сожжен и затонул. Их прелести были совершенно открыты придирчивому глазу покупателей, проходивших вдоль линии. Девушки были прикованы к цепи, идущей от горла к горлу, руки у них связаны за спиной, и они склонялись в обычной позе рабынь для удовольствия. Когда возможный покупатель останавливался перед одной из них, бородатый разбойник из Порт-Коса тыкал в девушку хлыстом, и девушка поднимала голову и покорно произносила ритуальную фразу осматриваемой рабыни: «Купи меня, хозяин». Они должны были прийти к Сардару свободными женщинами, чтобы выполнить свои обязательства перед царями-жрецами. А прибыли как рабыни. Я отвернулся.
Мое дело как раз связано с царями-жрецами Гора.
В действительности я прибыл в Сардар, чтобы встретиться со сказочными царями-жрецами, чья несравненная мощь так влияет на судьбу городов и отдельных жителей Противоземли.
Говорят, цари-жрецы знают все, что происходит в их мире и простым поднятием руки могут вызвать всю мощь вселенной. Я сам видел силу царей-жрецов и знал, что они существуют на самом деле. Я сам путешествовал в корабле царей-жрецов, который дважды переносил меня в этот мир; я видел проявления их мощи, тончайшие, достаточные, чтобы изменить направление иглы компаса, и грозные, уничтожающие города, так что на месте, где некогда жили люди, не оставалось камня на камне.
Говорят, им подвластны и все сложности физического пространства, и человеческие эмоции, чувства людей и движения элементарных частиц для них одно и то же, они могут контролировать само тяготение и незримо влиять на сердца людей, но в последнем я сомневаюсь, потому что однажды по дороге в мой город Ко-ро-ба встретил посланника царей-жрецов, который смог ослушаться их. В обломках его сожженного разорвавшегося черепа я обнаружил золотые провода.
Он был уничтожен царями-жрецами так же небрежно, как человек затягивает ремень сандалии. Он им не подчинился и был уничтожен, немедленно и убедительно, но самое главное, сказал я себе, то, что он не подчинился, оказался способен на это и решил предпочесть неизбежную бесславную гибель. Он завоевал свободу, хотя она, как говорят горяне, привела его к вратам праха, куда, я думаю, даже цари-жрецы не пойдут за ним. Этот человек поднял руку на могущество царей-жрецов и умер, непокорный, умер ужасной, но благородной смертью.
Я из касты воинов, а в нашем кодексе достойной считается только смерть в битве, но я больше не могу считать это верным, потому что человек, встреченный мной на дороге в Ко-ро-ба, умер достойно и научил меня, что мудрость и справедливость не обязательно заключены только в твоем кодексе.
У меня простое дело к царям-жрецам, как и большинство дел чести и крови. По какой-то неизвестной мне причине они разрушили мой город Ко-ро-ба и рассеяли его жителей. Я не смог узнать о судьбе своего отца, своих друзей, товарищей по оружию, о судьбе моей любимой Талены, дочери Марлениуса, который некогда был убаром Ара, моей милой и мягкой, свирепой и дикой прекрасной возлюбленной, моей вольной спутницы, моей Талены, вечной убаре моего сердца, той, что всегда является мне в самых сладких снах. Да, у меня есть дело к царям-жрецам.
- Предыдущая
- 2/64
- Следующая
