Путь патриарха. Дилогия (СИ) - Рощин Сергей "Седрик" - Страница 32

На лесной опушке притаились двое дозорных, в отдалении виднелся изгиб дороги. Место было хорошее, густой кустарник надежно скрывал залегших наблюдателей, а растущие невдалеке хвойные заросли послужили источником материала для шалаша. Чуть сзади располагался старый выворотень, отлично подошедший для возведения надежного шалаша и расположенный так, что огонь от костра был совершенно не виден со стороны дороги.

Вот только дозорных за людей можно было принять лишь издалека, и то исключительно со спины. Хотя и на орков, каковыми они являлись с рождения, эти двое тоже мало походили. Прежде всего их отличала экипировка — добротные легкие кожаные доспехи, под которыми кое-где проглядывали кольчуга, короткие широкие мечи и стальные арбалеты. И все это содержалось в отличном состоянии, ни следа обычной для орков грязи и аляповатого разномастного вооружения. Да и сами орки выглядели на удивление опрятно. Поношенные плащи были местами аккуратно заштопаны, волосы, обычно у всех орков мира сальные и слежавшиеся, были чисто вымыты и собраны в тугие хвосты. Даже в Зентилийской твердыне, где орки составляли весомую часть армии и были подчинены суровой дисциплине, не часто можно было увидеть кого-то столь чистоплотного.

Однако эти двое уже давно не обращали внимания на такие мелочи, как внешний вид. За собой они следили автоматически, даже не замечая этого, как будто подчиняясь многолетней привычке.

Кусты едва слышно зашуршали, и к оркам, лежащим на подстилках из специально принесенных сюда хвойных иголок, присоединились еще двое в точно такой же одежде и с таким же вооружением. Новоприбывшие несли дымящийся котелок с каким-то варевом и деревянные миски на всех четверых.

— Ну как вы тут? Оголодали уже? — Задавший вопрос орк на вид был значительно старше остальных, его волосы уже почти наполовину окрасила благородная седина, но на его силе и мастерстве это никак не сказалось.

— С тобой оголодаешь, как же; так и жиром заплыть недолго, весь день лежишь, даже потренироваться толком нельзя. — Однако на лице говорившего было написано совершенно иное: что, мол, была б его воля, всю жизнь бы так провел. В подтверждение этой мысли он незамедлительно извлек из-за голенища сапога деревянную ложку.

— Да-а, тут хорошо, вот только еще бы солнце поменьше светило и бутылочку грибной настойки покрепче, — протянул второй наблюдатель, тоже доставая ложку.

— Эх, все бы вам, молодым, настойку хлестать.

— А я что? Я ничего. Да только с ней по любому вкуснее хоть каша, хоть мясо, хоть те же грибы. А кстати, что там у тебя?

— Да вот Харук из лагеря кабанчика притащил, — кивнул в сторону своего спутника седовласый. — Они там славно поохотились.

— Кабанятина — это хорошо. А что там в лагере говорят? С другой стороны известий нет?

— Нет, — мотнул головой Харук. — Со стороны пустыни вообще тихо, и разбойников нигде не видать.

— Жаль.

— А чего жаль-то? Тебе же тут нравится, сам говоришь — для полного счастья только бутылки не хватает, — ухмыльнулся Харук.

— Оно, конечно, да, только долго так сидеть тоже нельзя, не сегодня завтра с харушаками сцепимся, а у нас, почитай, сотня бойцов черт-те где сидит.

— Ты, Керк, попусту не болтай, — одернул его седовласый. — Пока князь не решит, не сцепимся, и вообще про это лучше помалкивать. Шаманы, знаешь, не только у нас есть, еще подслушают.

Керк хмыкнул, показывая, какого он мнения о чужих шаманах вообще и племени Харушак в частности, но спорить не стал.

Следующие несколько минут слышно было только сосредоточенное постукивание ложек и звук работающих челюстей.

— Кстати, а что там по поводу охоты? — нарушил тишину тот, что жаловался на отсутствие тренировок.

— О, точно! — оживился Харук. — Я когда в лагере был, там валялась туша здоровенного секача, в холке почти с меня ростом, матерый зверюга. Говорили, его сам князь завалил, в одиночку! Голова начисто срублена одним ударом; ну и бивни там, я вам скажу, что моя рука! Такой бы даже огра порвал, не запыхался. Ох, и не хотел бы я сам на такого нарваться.

— Ну, ты сравнил. Князь-то и дракона небось голыми руками в узел завяжет, а ты про какого-то огра! Или уже забыл, как он из нас дух на тренировках вышибает?

— Слушай, Цэрлэг, а я вот все хочу спросить, что вообще означает слово «князь»? А то уже год почти все Фобоса так называют, а что это значит? Или ты тоже не знаешь? — ушел от темы Харук.

— Почему не знаю? Знаю. Что-то вроде человеческого лорда, но ближе по смыслу к королю или вождю.

— А откуда знаешь?

— Гар сам рассказал, это же от него прозвище и пошло. Там, откуда Фобос родом, так называли правителей, вот Гар и решил, что слово подходящее.

— Ясно… — Харук замер, увидев, что вдали, на дороге, ведущей в лес, появилось облако пыли и едва заметные на таком расстоянии фигурки.

Орки мгновенно побросали опустевшие миски и залегли, внимательно вглядываясь в горизонт четырьмя парами глаз.

— Идут.

— Точно.

— Ну наконец-то! — оскалился Керк.

Цэрлэг, отойдя в сторонку и отвернувшись, уже что-то шептал в поднесенную ко рту черную веточку. Закончив, он резко ее надломил и вернулся к остальным.

— Все. Пошла птичка. Теперь смотрим внимательно и считаем, у меня еще шесть сигналок осталось. Шайг, давай в лагерь, магия это хорошо, но ноги надежней.

Орк дернул головой и в тот же миг скрылся в кустах, из этой четверки он лучше всех передвигался по лесу.

— Командир, — к нам подошел Варек. Торговец при его появлении нервно сжался. — Там ребята кое-что интересное нашли, ты хочешь взглянуть?

Мы подошли к одной из повозок, раньше она была накрыта брезентом, как, собственно, почти все телеги. Сейчас же ткань была откинута, и за ней обнаружились несколько клеток. Три из них были пусты, а в четвертой сидело странное существо. Я говорю «странное», потому что уже привык в первую очередь смотреть на ауру, и аура этого существа была очень необычной. Я не смог бы с точностью сказать, что в ней не так, все-таки в своей жизни я не так уж много видел биологических разновидностей разумных существ, даже десятка не наберется. Но то, что это существо не было человеком, я мог сказать сразу.

Через минуту я прекратил рассматривать ауру и обратил внимание на внешность раба — а кем еще может быть перевозимый в клетке торговым караваном разумный? Ребенок лет тринадцати, а может, и меньше. Весь в грязи, одежда представляет собой кипу заляпанной мешковины, но, похоже, что хоть согреть ночью эта кипа способна. Лицо вроде бы азиатское, хотя нет, европейские черты тоже проглядывают. Грязные черные волосы спадают на лицо. Большие карие глаза полны застарелого отчаяния и страха. Но то, что, по-видимому, и привлекло внимание орков, это уши, большие черные мохнатые уши, сейчас плотно прижатые, но слегка подрагивающие, когда кто-то из орков, разбирающих телеги, издаст особенно резкий шум. Повинуясь моему знаку, двое дюжих орков подтащили ко мне торгаша.

— Это кто?

— Звероухая, господин, я купил ее в Зантариме у одного знакомого.

Я перевел взгляд на клетку. Хм, действительно девочка, а так сразу и не скажешь.

— Оборотень?

— Нет, что вы, превращаться она не умеет, даже взрослые такие не умеют, у нее только уши звериные и хвост.

Значит, и хвост есть.

— Откуда знаешь?

— Так я сам спрашивал, когда покупал. У того моего знакомого и взрослые были, и давно уже, но ни один не превращался.

— Были?

— Их собирались принести в жертву, мне вот только ее и удалось выкупить, и то втридорога заплатил.

— И зачем ты ее выкупал?

Торговец замялся.

— Отвечай.

— У меня есть один постоянный клиент… можно даже сказать, друг… он волшебник и эм… любит экзотику, ну… я и стараюсь по возможности доставать ему редких существ.

Я вновь перевел взгляд на торгаша. Да-а, понятно, а ведь он уже давно промышляет таким заработком; помимо этой телеги были еще три с клетками, сейчас пустыми. И вот же совпадение, все они были рассчитаны на человека или кого-то другого, но точно разумного и прямоходящего, где же он столько «редких существ» берет, хотел бы я знать. Впрочем, не то чтобы я был ярым противником работорговли, уж не знаю, как другие виды, но многих людей из рабства выпускать нельзя в принципе. Холуи остаются холуями, как их ни назови, душа у них не меняется. Только получив свободу и, что еще хуже, власть, они превращаются в мерзопакостных тварей, чувствующих собственную ущербность и как следствие старающихся всеми силами загнобить и раздавить всех, кто качественно лучше них. Но тут был другой случай, судя по тем эманациям, исходившим от торговца, и его явному нежеланию говорить на эту тему, этот его друг-волшебник крайне мерзкая личность. А судя по следам, оставшимся на клетках, этот волшебник из всех «редких существ» больше всего предпочитает молоденьких девушек, если не сказать девочек.