Трудная профессия: Смерть (СИ) - "Mirash" - Страница 51

— Приказ о твоем отчислении появится позднее, — сухо предупредила она. — Но тебе появляться здесь больше не обязательно, свободна на все четыре стороны.

В этот момент в кабинет вернулась Стеклова, с ней вместе был хмурый Некруев.

— Ну, здравствуй, Ксюша. Что случилось и почему я обо всем узнаю из третьих рук? — спросил он.

Грубить Некруеву я уже давно разучилась. Я вскочила со стула и чуть не бегом бросилась к нему, уже не обращая внимания на остальных.

— Виктор Андреевич! Простите, пожалуйста! Я Вам пыталась позвонить, предупредить, но у вас телефон не отвечал все время!

— Потому что я его потерял на отдыхе и не успел восстановить номер, — объяснил он. — Ксюша, все-таки, с чего ты вдруг отчисляешься? И тете ты это сказала?

— Да я не могу ей сказать! — на глаза навернулись слезы, — Они с сестрой попали в автокатастрофу двадцать восьмого июля, тетя впала в кому, лучше не становится… У сестры улучшения есть, но ее тоже пока держат без сознания!

В кабинете повисла тишина, Некруев изменился в лице.

— Ты поэтому отчисляешься? — уже совсем другим тоном спросил он.

— Да, — я вытерла мокрые щеки и твердо продолжила, — я сейчас за старшую. Денег нужно много, на больницу и на нас. У меня же еще три сестры, кроме той, что пострадала… Из них только одна что-то зарабатывает, еще одна получает крохотную стипендию. Катька, младшая, вообще на платном отделении — ей, наверное, тоже придется бросать учебу. В общем, у меня нет других вариантов, как идти работать полный день. Я хотела попросить вас, если можно, не увольнять меня из лаборатории, — я бы могла попробовать работать вечерами…

Некруев стоял молча, будто пытаясь осознать то, что я ему сказала.

— Ксюша, ну кто же так делает! — вдруг воскликнула Мельникова, заставив меня вздрогнуть и повернуться к ней. — Ну почему нельзя было сразу все нормально объяснить!

Она подошла и забрала документы из моих рук, не дав опомниться.

— Что… что Вы делаете?

— То, что нужно. Садись и пиши заявление на социальную стипендию, я продиктую.

— Но этого мало, а я все равно не смогу учиться!

— Ксюша, делай, что тебе говорят, — Некруев словно очнулся и деликатно направил меня к столу. — О лаборатории не беспокойся, ты в ней останешься и я постараюсь обеспечить тебе полную ставку. А куда ты устроиться на работу собиралась, кстати?

— В магазин уборщицей.

— Ясно. Так, Ксюша, я сейчас кое-куда схожу, но ты дождись меня обязательно, — он торопливо вышел.

Мое заявление об отчислении отправилось в мусорную корзину, под диктовку Мельниковой я написала другое, на получение социальной стипендии.

— Послушайте, какой в этом смысл? — попыталась еще раз объяснить я Галине Андреевне. — Я же и так не способна учиться, с работой тем более не смогу! Да и у меня в долгах на осень два экзамена и курсовая работа. Так и так меня отчислять, какой смысл с этим тянуть?

— Ксюша, дружочек, — рядом села Наталья Федоровна и положила теплую руку на мое плечо, — высшим образованием нельзя разбрасываться, тебе этот диплом многое может дать. Учиться ты способна, не выдумывай, сдашь и экзамены, и курсовую работу. А с совмещением попытаемся что-то придумать. Уж отчислиться всегда успеешь.

— Хорошо, попробую, — я сдалась. — Спасибо.

— Не за что.

— Я… — я запнулась, потом выпалила, обращаясь сразу к ней и Мельниковой, — Простите, я не хотела грубить, просто я…

— Все хорошо, не переживай, — спокойно сказала Стеклова. — Мы все понимаем.

Смоленская вдруг извинилась и вышла, столкнувшись в дверях с Некруевым.

Виктор Андреевич пододвинул стул и сел напротив меня.

— Ксюш, я договорился, в лаборатории у тебя будет полная ставка. И еще, — он достал из кармана пачку купюр, — ты возьмешь у меня деньги.

Я протестующее вскинулась, но он не дал мне ничего сказать.

— Ксюша, тебе сейчас не до красивых жестов. Потом отдашь, если сможешь. Пожалуйста, возьми деньги.

— Хорошо, спасибо, — признательно посмотрела на него я. — Вы мне так помогаете, я вам очень благодарна!

Вернулась Смоленская и обратилась ко мне:

— Ксюша, сейчас для этого корпуса срочно ищут нового коменданта и уборщицу в одном лице. Уборка в утренние и вечерние часы, остальные дела тоже, я думаю, можно совместить с учебой. Заплата вот такая, я записала, — она протянула мне листочек. — Посмотри, тебе это подойдет?

Я смотрела в листочек и мысленно складывала, вычитала и делила. Предлагаемая зарплата была несколько ниже, чем могла быть в магазине, но с учетом полной ставки в лаборатории… Шиковать не будем, но текущие потребности обеспечим. Да, с обучением Каттер еще надо ломать голову, но должность уборщицы в магазине тоже бы ничего здесь не решила.

— Я не знаю, что делают коменданты, но я очень хочу эту работу.

— Значит, разберешься. Пойдем со мной, прямо сейчас тебя и оформим.

Глава 22

Увидев, кого ей нашли на замену, прежняя комендант, Анна Львовна, пришла в ужас. Кажется, она готова была даже остаться, лишь бы не передавать дела в мои ненадежные руки. Но Смоленская потихоньку шепнула про «там непростая семейная ситуация», заверила, что я теперь веду себя значительно лучше, просила всячески способствовать моему освоению необходимых навыков. И комендант с тяжелым вздохом принялась делиться ценным профессиональным опытом.

Вообще говоря, Смоленскую, как и всех остальных оказавшихся в курсе моих проблем, я очень просила о них не распространяться. Мне не хотелось излишнего внимания, да и было неприятное чувство, словно спекулирую бедой. Я не получила бы эту работу и полную ставку в лаборатории, если бы не несчастье с наставницей и Джуремией.

— Ксюш, ты ведь не удовольствие испытываешь от случившегося и не пытаешься таким образом сбросить на других свои обязанности. Так что никакой спекуляции нет. Это нормально, что в такой ситуации тебе стараются помочь, — сказала Ольга Валерьевна, когда я поделилась с ней своими сомнениями.

Мы сидели рядом на диване в лаборатории и негромко разговаривали, подозреваю, она приехала специально ради меня. Некруевы очень поддерживали во всех смыслах, без них я бы не выдержала свалившейся нагрузки. Мне вообще сильно помогали все, кто был в курсе случившегося, за что я была очень благодарна.

— Вот уже и месяц прошел… — сказала я грустно. — Первые дни казалось, что вот-вот все образуется. Теперь кажется, что это навсегда. Очнувшись, они ведь тоже будут нуждаться во мне, как бы ни больше, чем сейчас. Не представляю пока, как с этим справлюсь.

— Ксюша, а почему вам не помогают родственники?

— Так их нет.

— Как так? А родные со стороны твоих родителей?

— Ну да, вы же не в курсе. Не было у меня никаких родителей, я детдомовская, все мои сестры тоже. Правда, тетя нас усыновляла еще новорожденными, о детских домах мы ничего не помним. Она и сама усыновленная.

Некруева потрясенно смотрела на меня.

— Всегда считала, что это твоя родная тетя. Выходит, на самом деле приемная мама?

— Да, так и есть.

— Тогда почему зовешь ее тетей?

— Не знаю, так всегда было. Мы все ее так зовем. Когда она придет в себя, может, спрошу, почему. Я только очень боюсь, что… — я не договорила, но Ольга Валерьевна прекрасно меня поняла и сочувственно взяла за руку.

— Будем надеяться, все обойдется.

— Я почти уверена, что сестра пойдет на поправку, — продолжила я. — Врач утверждает, что динамика хорошая, скоро ее планируют приводить в сознание. А тетя все без изменений. Раны заживают, да, но она по-прежнему в коме. Что же делать?..

Ольга Валерьевна не ответила, только сильнее сжала мою руку.

Теперь для меня утро начиналось много раньше. Я вставала, еще до рассвета шла в институт пешком, что занимало около часа. Утром должна была провести уборку в основных помещениях корпуса — это я, по несколько месяцев не мывшая полы в своей комнате. Ежедневная уборка заключалась как раз в ненавистном мне мытье полов, сантехники в туалетах, протирании подоконников и уборке лифтов, выносе мусора.