Трудная профессия: Смерть (СИ) - "Mirash" - Страница 43

— Да, хорошо. О чем?

— Ты умеешь чувствовать баланс детальнее меня?

— Нет.

— Наставница тебя не учила?

— Нет, она планировала это сделать позже.

— Учила Джуремию?

— Нет, ее тоже хотела учить позже. Это умела только Анаре.

— Но с ней не связаться…

Луззаремия сегодня выглядела лучше, чем вчера и говорила тверже. Может быть, она пришла в себя? Я предприняла еще одну попытку вернуть все на законные круги.

— Луззаремия, ты должна быть старшей. — Она прямо посмотрела мне в глаза.

— Ты прекрасно видишь, что я не могу.

— Луз, а кто из нас может? Никого из нас к этому не готовили, но мы не можем сейчас удовлетвориться этим оправданием, ты же понимаешь.

— Понимаю, Ксюар. Я все понимаю, но я просто не могу. Я пыталась.

— А ты понимаешь, что в таком случае старшей становлюсь я? Ты считаешь, это хорошее решение?

— Во всяком случае, лучшее, чем я. Ксю, я могу быть о тебе не лучшего мнения и предпочла видеть старшей не тебя, а Анаре или Джури. Но это невозможно. Я подчинюсь тебе, даже Каттер или Танре. Но я не могу сама быть старшей.

— Хорошо, — я покорилась неизбежному. — Но мне все равно будет нужна ваша помощь.

— Тебе достаточно отдать распоряжение, старшая. — Я вздрогнула от этих слов, обращенных ко мне, но таким тоном, каким мы обычно говорили с наставницей.

— Ладно, поезжай на работу. Если можно, не задерживайся после нее.

— Хорошо. До вечера.

— До вечера.

Первым делом в моем списке значилось посещение больницы. Дома у меня лежал мой лабораторный халат, постиранный, но еще не возвращенный в лабораторию. Я взяла его, забежала в аптеку за бахилами и к началу приемных часов была в больнице. В палату интенсивной терапии официально не пускали, но неофициально доступ в часы посещения разрешался, только с соблюдением строгих условий.

Мне тяжело было видеть наставницу и Джуремию в таком состоянии, помочь я им не могла, изменений в их состоянии не чувствовала. Поговорила с врачом, спросила, не нужно ли чего. Он сказал, что в ближайшую неделю они еще будут находиться на обеспечении больницей, но дальше, видимо, понадобятся лекарства и средства по уходу. И ухаживать за ними тоже будет нужно. Список и инструкции мне дадут. Я кивнула, и направилась в институт.

В лаборатории никого не было, да и вообще институт пустовал. Ничего удивительного, август. Уже август… как быстро летит время, будто только вчера я в отчаянии сбегала с Ариной в дождливый октябрьский день. Сбегала, не осознавая, как велика цена моего поступка, в полной уверенности, что поступаю правильно. Виня во всем наставницу, ненавидя ее и одновременно страшась ее гнева. Уверенная, что жизнь моя нескончаема, а к исполнению долга я уже никогда не вернусь… Теперь уже август, Арины давно нет, а я вдруг оказалась старшей группы… Вселенная, есть ли в тебе хоть что-то разумное?

В коридоре я столкнулась со Стекловой. Она невероятно похорошела после практики, сделала макияж и прическу, приоделась в красивое платье и туфли на каблуке. Это свойственно многим в нашей профессии — приезжая из экспедиций люди с радостью скидывают «лягушачью шкурку» удобной одежды и норовят принарядиться. Даже мне было в удовольствие снова ходить в кедах и с открытыми руками, хотя у меня не существовало разницы в форме одежде в зависимости от ситуации.

— Здравствуй, Ксения. — Приветливо улыбнулась Наталья Федоровна. — Что ты здесь делаешь, каникулы ведь?

— У меня отпуск начинается, хотела проверить, как тут дела. Только вот нет никого.

— Конечно, нет. Некруевы на море пару дней назад отправились всем семейством, Набокова к дочери уехала, остальные тоже кто куда. Кстати, тебя хотела видеть Подбельская, она вроде еще здесь.

Я струхнула.

— А… зачем?

— Не знаю, наверное, насчет экзамена. А что такое, боишься?

— Нет, — фальшивым голосом сообщила я.

Стеклова усмехнулась.

— Понятно. Пойдем вместе.

Только разборок с Подбельской мне сейчас не хватало. Вот очень кстати! Что Стекловой неймется, я бы сейчас сбежала решать текущие проблемы, ведь объективно есть, чем заняться.

— Лариса Степановна, Вы сейчас не заняты? Я встретила Мягкову, вы ее вроде хотели видеть.

Я тоскливо поздоровалась.

— Здравствуй, Ксения, — ответила Подбельская вполне беззлобно. — Посиди, я сейчас бумаги принесу.

Каникулы делают людей добрее, даже по отношению ко мне. Может все будет не так плохо? Хоть бы быстрее закончилось… Стеклова попрощалась и ушла, Лариса Степановна вернулась с распечаткой, в которой я узнала свою статью. О нет, уж лучше бы про экзамен и мое недостойное поведение!..

— Ксения, я поработала с вашей статьей. Насколько я понимаю, основной автор именно ты? — я неуверенно пожала плечами.

— Структуру ты разрабатывала? — я покивала.

Ну, хоть эта коммуникационная функция ко мне вернулась. В последний раз с Подбельской я кивать не могла.

— Хорошо, у меня собственно к ней вопросы и возникли, нужно прояснить.

Прояснить-то я как раз и не могу. Подбельская удивленно смотрела на меня, я молчала, глядя в пол, игнорируя заданный вопрос.

— Ксения, ты отвечать-то мне собираешься? — молчу.

— Это твоя разработка? — киваю.

— Ты вопрос поняла? — опять киваю.

— Так в чем дело, почему не отвечаешь? — с долей раздражения спросила Лариса Степановна.

Продолжаю молчать, не в силах с собой справиться.

— Ксения, в чем дело?

— Можно я уйду? — вдруг вырывается у меня умоляющий вопрос.

Подбельская внимательно на меня смотрит.

— Нет. Бери ручку и бумагу, пиши.

Я покорно записываю ее замечания по статье. Их на удивление немного, мы заканчиваем быстро.

— Все успела записать? Поступим так, напишешь мне письмо на электронную почту по этим замечаниям или сразу в статью вноси правки, если согласна с ними. Постарайся к концу месяца отработать. В принципе, все. А вообще, мне статья понравилась, она выполнена на хорошем исследовательском уровне. Надо немного доработать и обязательно публиковать, достойная работа. Это на основе твоей курсовой работы?

— В том числе… — от удивления я снова обрела дар речи, хотя голос жалко дрожит.

— Значит, не зря вы тему поменяли. Можешь идти.

Торопливо прощаюсь и быстро ускользаю из аудитории. Эту проблему решили, очень хорошо. Я думала, что Подбельская будет против публикации, а она даже еще и похвалила. Хорошо, значит Некруева, Набокову и Топотову я не подвела. Но сейчас меня гораздо больше беспокоит другое…. Я снова пошла в сторону больницы, по дороге сняла деньги с карточки. Наставницы нет, долг возвращать некому. Но лучше я сразу восполню недостаток купюр в пачке, чтобы не запутаться в том, сколько у меня своих собственных денег. Да и, наверное, предстоят расходы на лечение? Лучше иметь немножко наличных в кармане.

Мы встретились у дверей приемного покоя. Я вдруг сообразила, что надо бы нам обменяться номерами телефонов, что бы иметь возможность держать связь друг с другом. Выяснилось, правда, что только я была в полной изоляции от остальных. Что же, теперь не буду. Телефон, который дала мне наставница, я пока решила продолжать использовать. Полагаю, она не будет против, ситуация требует. У остальных телефоны и так имелись.

От нашего посещения, честно сказать, толку не было. Ну пришли, ну посмотрели. Еще раз выслушали сочувственные слова врача. Что изменилось? Кому стало легче?! Вернувшись домой я поняла, что обязанности старшей, по мнению соучениц, также включают решение ряда бытовых вопросов. Таких, как питание, например. Отлично, это совсем по моей части! К счастью, Каттеремия сообразила, где можно заказать готовую еду на дом, проблема была временно решена.

— Нам необходимо разобраться с дежурством, — начала я после ужина. — Сейчас это самая насущная проблема, потом займемся другими. У нас не хватает одной пары. В связи с этим вопрос: как вы решали эту проблему, когда… меня не было?

— Никак. — Пожала плечами Лузза.