Ромашка (СИ) - Висман Дэвид - Страница 50

• Предыдущая
• 50/56
• Следующая

– Спасибо тебе, Маш. И прости меня.

– Всё, давай.

Сашка встал и пошёл на кухню за водой. Ромку трясло. Он смотрел на телефон в своих руках, словно не верил, что только сейчас позвонила Маша. В глазах всё расплывалось.

Саня вынул у него из рук телефон и сунул ему полотенце и стакан с водой.

– Хватит реветь. Слезами горю не поможешь. Вставай давай. Сейчас в больницу поедем. Ты в такси посидишь, а я всё узнаю.

Славка и Максим тоже встали. Славка кому-то звонил.

– Ну наконец-то! Привет! Дрых, что ли? По делу звоню. Очень надо. В долгу не останусь. Тим, ты в какой больнице практику проходишь? А в каком отделении? А в реанимации есть кто? Да друг вчера в аварию попал, к вам привезли. Узнать надо, как там и что. Захаров Сергей. Двадцать шесть лет. Срочно. Жду. Давай. И узнай насчёт посещений? По блату пустят, может? Сумку соберу без базара, если что.

Славка присел возле Ромки. Обнял его, ткнулся лбом ему в висок.

– Всё нормально будет, вот увидишь. Серёга, он здоровый, справится. Так что нечего киснуть и слёзы лить. Ты же мужик, в конце концов. Ему сейчас поддержка нужна будет, и моральная и материальная. Вот переведут его из реанимации в отделение, ты туда санитаром устроишься. И будешь с ним рядышком. Дежурства ночные. Больница уже закрыта, так что ни Артём, ни мать тебя не увидят. Да и деньги, хоть какие-то. Опять же уход за Серёгой.

Ромка встрепенулся. Вытер слёзы. Посмотрел на друзей и вздохнул.

– Точно. Так и сделаю.

Телефон Славки завибрировал. Все с напряжением ждали, когда он поговорит.

– В общем так. Он в челюстно-лицевом лежать будет. Сегодня и завтра ещё в реанимации, потом переведут в отделение. Опасного для жизни уже ничего нет. Главное, чтобы раны не загноились. Говорить, есть не может. Сломана челюсть. Кормить будут пока внутривенно. Ушиб мозга есть, но не тяжёлый. Перелом рёбер, сломаны пальцы на руке. Трещина голени. Лежать будет долго. И ещё, надо сдать кровь. Первую отрицательную. Чем больше, тем лучше. Так что сейчас едем в Центр, сдаём кровушку, ищем обмен, ищем доноров. В больницу соваться нечего. Тимур сказал, в реанимацию никого не пускают. Передачек не надо. Лекарства родственники привезли. Переведут в отделение, тогда сходим.

Ромка покачал головой:

– У нас кровь не возьмут, мы вчера пили.

– Значит, завтра сдадим. Переливание ему уже сделали. Надо просто вернуть кровь назад. Надо ещё доноров найти. Группа-то редкая. Есть среди нас с такой группой кто?

– У меня первая. Только вот не помню, положительная или отрицательная. У мамки моей точно первая отрицательная, наверное, и у меня такая. – Саня в задумчивости осмотрел свои вены на руке.

Максим тоже задрал рукав на рубашке.

– А я не знаю, какая у меня. Надо в карте посмотреть.

Славка снова взялся кому-то звонить. На вопросительные взгляды пояснил:

– Ольге позвоню. У неё подруг много, может, кто и найдётся. Вообще, надо всех знакомых обзвонить. Я пока звонить буду, вы пожрать соорудите. На голодный желудок плохо думается.

Саня рывком поднял Ромку на ноги. Развернул его, подтолкнул к ванной.

– Иди умойся и бери себя в руки. Если ты заявишься послезавтра к Серому опухшим, то он расстроится. А расстраиваться ему нельзя.

– Слушаюсь, командир, – вздохнул Ромка и пошёл в ванную.

Глава 19

Артём сидел у постели брата. Сегодня первый день, когда к нему разрешили пройти. Вид всего перебинтованного Серёги придавливал тяжестью вины и раскаяния. Сергей лежал неподвижно, с закрытыми глазами. Левая, здоровая рука покоилась поверх одеяла. Артём осторожно взял её в свои руки, легонько сжал горячие пальцы. Серёга с трудом повернул голову в его сторону. Каждое движение отдавалось болью во всём теле. Больно было даже открывать глаза и смотреть. Дышать тоже было больно. Всё его сознание заполнила физическая боль.

Сквозь эту боль слова, произнесённые братом, дошли не сразу:

– Братишка, прости. Прости меня.

Серёга поднял здоровую руку и дотронулся до коросты на заживающей губе Артёма.

Сегодня дежурил врач, который выходил к Артёму в приёмном отделении.

Леонид Львович, кажется. Артём на всякий случай глянул на бейджик, пристёгнутый к форменной рубашке.

– Леонид Львович, я хотел про Захарова узнать.

– Ну что вам сказать? Состояние стабильное. Кормим пока внутривенно, завтра попробуем через зонд, ну а там через поильничек. Лежать долго.

– А кровь до какого числа сдать нужно?

– А не нужно уже. Кровь на вашего брата поступила. Сдали даже больше, чем надо.

– Кто? Я ещё и не нашёл никого с такой группой, – удивился Артём.

– Ну, этого я не знаю. Друзья, наверное, сдали.

– А, понятно, – хотя понятно ничего не было. – Леонид Львович, я вот ещё что хотел спросить. Вы можете справку для банка дать? Ну, что Сергей находится у вас и что он нетрудоспособный. Там обещали пойти навстречу и дать брату отсрочку выплат.

– Без проблем. Сейчас поговорю со старшей медсестрой, она выпишет.

Артём, отработав и передав машину напарнику, вышедшему с больничного, уставший, приехал домой. Вся семья, во главе с матерью, жившей у них уже третий день, встретила его вопросительным молчанием. Даже дети вели себя непривычно тихо.

– Ну? Разрешили? Ты видел его? – не выдержала Наталья.

– Видел. Всё нормально. Идёт на поправку. Завтра кормить уже будут.

– Что ему можно? Я завтра сама поеду. Степаныч звонил, с хозяйством всё нормально. Он у меня поживёт сколько надо.

– Мам, ему ещё только бульончик можно. Они сами его кормить будут. Ты пока не суетись. Вот снимут с него все его проволоки, шины, тогда откормишь.

– Ну, так ему сейчас куриный бульончик с домашней-то курочки самое то. Ты съезди завтра, Степаныча проведай, посмотри, всё ли у него в порядке, и заруби пару курочек. Яичек, молока возьми.

Односельчанин Степаныч, овдовевший два года назад, шестидесятилетний, ещё крепкий мужик, давно подбивал клинья к Любови Ивановне. Пока она жила со снохой и сыном, его подкаты игнорировала, а в последнее время они нет-нет да чаёвничали вдвоём. А как только по деревне разнёсся слух, что у Ивановны горе, он первый к ней прибежал. Видя, как она себя изводит вдали от сына, предложил присмотреть за хозяйством. У него самого после смерти жены даже кошки не было. Старая куда-то ушла, а котёнка он так и не взял. Коротал жизнь в одиночестве. Артём посмотрел на осунувшуюся мать и подумал, что хорошо бы ей сойтись со Степанычем.

• Предыдущая
• 50/56
• Следующая