Найденыш с погибшей «Цинтии» - Верн Жюль Габриэль - Страница 29

• Предыдущая
• 29/49
• Следующая

Приказ немного озадачил молодого лейтенанта.

— Вы говорите, на юго-запад? — вежливо переспросил он, полагая, что ослышался.

— Да, на юго-запад,— повторил свое приказание капитан.— А что, этот путь вам не по вкусу?

— Если позволите вам ответить, капитан, должен признаться, что да,— чистосердечно сказал Эрик.— Я предпочел бы и дальше держать на запад.

— Для чего? Чтобы потерять еще одну ночь?

Тон капитана не допускал дальнейших рассуждений, и его помощник точно выполнил указание. Ведь Марсилас был испытанным моряком, которому можно полностью довериться.

Даже незначительное изменение курса сразу же сказалось на скорости корабля. Лаг теперь показывал четырнадцать узлов. Бортовая качка стала сильнее, «Аляска» то и дело погружалась носом в волны. Ветер крепчал, и Эрик приказал зарифить[59] два паруса. Доктор и Бредежор, почувствовав приступ морской болезни, поспешили спуститься в свои каюты. Марсилас, остававшийся еще некоторое время на палубе, вскоре последовал за ними, но едва он успел дойти до своей каюты, как к нему явился Эрик.

— Капитан,— сказал он,— я только что слышал по левому борту подозрительный шум, как если бы волны разбивались о скалы. Считаю своим долгом сказать вам, что, по моему мнению, мы идем опасным путем.

— Воистину, сударь, ваше беспокойство переходит в упрямство! Какая опасность может нам угрожать, раз мы находимся в добрых трех-четырех милях от маяка?

И с раздражением ткнул пальцем в остров Сен, обозначенный на чертеже,— маленький кусочек суши подобно часовому стоял на самой оконечности бретонской отмели. Эрик следил за рукой капитана и ясно видел, что никакой опасности не отмечено у подступов к островку, омываемому глубокими водами. Ничто не могло быть более надежным и успокоительным в глазах моряка. И все-таки не галлюцинация же это — шум волн, разбивающихся о скалы, который доносился с левого борта, то есть с подветренной стороны и, следовательно, с небольшого расстояния!

У Эрика не хватало решимости признаться даже самому себе в странном ощущении: ему казалось, что в очертаниях берегов нет ничего общего с известными ему описаниями тех опасных мест, которыми они сейчас шли. Но противопоставить краткие и беглые впечатления, смутные воспоминания такому неопровержимому аргументу, как карта Британского адмиралтейства, Эрик не осмеливался. Известно, что навигационные карты для того и созданы, чтобы предостерегать мореплавателей от возможных изъянов и пробелов памяти. Молодой офицер поклонился своему начальнику и поднялся на палубу. Но не успел он взойти на мостик, как раздались крики:

— Рифы с правого борта!

И через несколько секунд снова:

— Рифы с левого борта!

Вслед за пронзительным свистком началась беготня по палубе, «Аляска» замедлила скорость, дала задний ход. Капитан Марсилас бросился к трапу, ведущему на палубу. В ту же минуту он услышал глухой шум, напоминающий скрежет полозьев по песку. Внезапно капитан упал от резкого толчка. Судно задрожало от киля до верхушек мачт. Затем воцарилась тишина, и «Аляска» замерла на месте. Она вклинилась между двумя подводными скалами.

Капитан Марсилас с окровавленной от удара головой с трудом встал на ноги и добрался до палубы. Все там было в полном смятении. Охваченные паникой, матросы бросились к шлюпкам. Волны яростно обрушивались на неожиданную преграду, а два сверкающих глаза маяков островов Тевеннека и Сен, направленные на «Аляску» и безнадежно неподвижные, казалось, укоряли ее за то, что пошла навстречу гибели, от которой они предостерегали. Эрик, стоя на капитанском мостике и наклонившись через правый борг, пытался, несмотря на кромешную тьму, определить размеры катастрофы.

— Что случилось, лейтенант? — нетерпеливо обратился к нему капитан, еще не пришедший в себя от падения.

— А случилось то, капитан, что, повернув, согласно вашему приказу, к юго-западу, мы налетели на рифы,— ответил Эрик.

Капитан Марсилас не произнес ни слова. Да и что он мог возразить? Круто повернувшись, Марсилас сошел с палубы.

При всей серьезности создавшегося положения «Аляске» не угрожала немедленная гибель. Неподвижность судна, присутствие двух маяков, близость земли, которая определялась самими этими рифами, зажавшими судно в клещи,— все это делало катастрофу скорее зловещей, чем гибельной. Но Эрик знал только одно: экспедиция прервана, возможность отыскать Патрика О'Доногана потеряна! Однако молодой лейтенант тотчас же пожалел о резких словах, сказанных им под влиянием горького чувства. Быстро спустившись с мостика, он стал искать своего начальника с великодушным намерением ободрить его, насколько возможно.

Капитана на палубе не было, а через три минуты в его каюте раздался выстрел. Эрик бросился туда, но дверь оказалась заперта изнутри. Он вышиб ее ударом ноги.

Капитан Марсилас лежал на ковре с простреленной головой, сжимая револьвер в правой руке.

При виде корабля, гибнущего по его вине, он пустил себе пулю в лоб. Смерть наступила мгновенно. Доктор и Бредежор, вбежавшие в каюту вслед за Эриком, могли только это подтвердить.

Но юноша не мог долго предаваться скорби. Поручив обоим друзьям поднять тело капитана и уложить его на диван, Эрик Герсебом вернулся на палубу, чтобы позаботиться о спасении экипажа. Когда он проходил мимо каюты Маляриуса, тот, разбуженный то ли неподвижностью судна, то ли выстрелом, раскрыл дверь и высунул седую голову, увенчанную неизменной шелковой шапочкой. После Бреста он ни разу не просыпался и ничего не заметил.

— Что такое? Что произошло? — спросил он.

— Произошло, дорогой учитель, то, что «Аляска» села на рифы, а капитан Марсилас покончил с собой.

— Боже мой! — воскликнул потрясенный Маляриус.— Но тогда погибла наша экспедиция?

— Ну нет, учитель, это совсем другое дело,— возразил Эрик.— Ведь я-то еще не умер! До тех пор, пока в моей груди не остановится сердце, я буду говорить: вперед!

«Аляску» с такой силой выбросило на скалы, что, застывшая в неподвижности, она не казалась среди них инородным телом. Наталкиваясь на эту необычную преграду, волны обрушивались на нее, перекатывались через палубу, и брызги их долетали до верхушек мачт. Но все же море не было настолько бурным, чтобы предвещать немедленную гибель. «Если погода не ухудшится, можно будет дотянуть до рассвета без новых осложнений»,— думал Эрик.

Он сразу верно оценил положение. И как старший офицер немедленно взял на себя командование. Приказав наглухо задраить орудийные люки и иллюминаторы, а также закрыть просмоленным брезентом все отверстия на случай бури, молодой человек спустился вместе со старшим плотником в трюм. И там с большой радостью удостоверился в том, что корабль не дал течи. Внешняя обшивка «Аляски» защитила ее корпус, а предосторожности, принятые против полярных льдов, оказались действенными и в отношении рифов. Правда, после сильного толчка выбыла из строя паровая машина. Но так как взрыва не последовало, то и повреждения оказались не столь значительны. Поэтому Эрик решил повременить с высадкой людей, пока в этом не было крайней необходимости. Вслед за тем молодой капитан велел выстрелить из пушки, чтобы привлечь к себе внимание на острове Сен, и решил отправить в Лориан бот. «Нигде в другом месте,— утешал он себя,— нельзя рассчитывать на более быструю и действенную помощь, чем в этом огромном морском арсенале Западной Франции!»

В этот суровый час, когда каждый, кто находился на борту «Аляски», считал, что все их планы рухнули, Эрик Герсебом начинал надеяться на лучшее, ибо принадлежал к породе людей с бесстрашным сердцем, которые никогда не падают духом и не признают себя побежденными. «Только бы удалось вызволить «Аляску»,— думал он,— и тогда мы еще посмотрим, за кем будет последнее слово!» Но ни с одним человеком юноша не решался поделиться своими надеждами, которые, разумеется, в этой обстановке показались бы несбыточными. Поднявшись из трюма, он заявил, что пока нет оснований тревожиться, так как еще достаточно времени, чтобы дождаться помощи. Затем велел выдать всему экипажу чаю с ромом. Ничего другого и не требовалось, чтобы привести матросов в отличное расположение духа.

• Предыдущая
• 29/49
• Следующая