Лабиринт отражений - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 73

• Предыдущая
• 73/77
• Следующая

«Он верил в чудо» – короткая, словно проклятие, фраза на ближайшем камне.

Прости, незнакомый мне человек. Ты верил в чудеса и прыгал в разноцветье виртуального мира. Но вот память о тебе лежит здесь, а где-то в настоящем твоя могила зарастает бурьяном. Твои друзья приходят сюда, затратив полдоллара, а земля, принявшая твой прах, рождает новую жизнь. Может быть, честнее было бы твоим друзьям потерять час-другой жизни – чтобы глотнуть водки на твоей настоящей могиле?

Свобода. Не мне судить!

– Я слушаю тебя, Дима, – говорю я.

У Дибенко красные, словно от недосыпания, глаза. У него мятое лицо. Он втащил меня в чудо – которому я не нужен, он расправляется с дайверами, как со слепыми котятами. Но он создал этот мир, и я обязан его выслушать.

– Не спрашиваю, как ты вырвался, Леня, – произносит Дибенко. – Я понимаю, ты все-таки получил свою награду…

– Какую еще награду? За что?

– За предательство. – Дибенко смотрит мне в глаза. – Что, слово коробит? А ведь это предательство! Всех нас, всех людей, что живут сегодня! Ты смог стать его другом. Я знал, что ты это сможешь, знал, потому и нанял тебя, именно тебя! Зря, наверное. То, что я мог предложить, – гроши…

– Дима, ты понимаешь, чем стала виртуальность?

– Свободой!

– Тогда в чем ты меня упрекаешь? Мы не вправе требовать от Неудачника ничего! Ни-че-го!

– Почему же не вправе? – Дибенко облокачивается на надгробие «верящего в чудо» и усмехается: – Да, пусть не формулы и чертежи… не вакцины и рецепты справедливого общества. Но хоть надежду он мог нам дать! Нам, всем! Если он пришел – значит все будет хорошо! Если он есть – значит мы не захлебнулись свободой!

Кажется, я снова чего-то не понимаю!

Но Дибенко продолжает, и я молчу.

– Думаешь, я знал, что делаю? Тогда… Нет! Я напился! Вдрабадан, вдрызг, в стельку! Прилип к машине, а спать не хотелось и играть тоже не хотелось, работа поперек горла стояла, начал подбирать цветовую палитру, ритм изображения… очень хотелось музыку наложить, а машина дохлая была, без саундкарты!

Значит, не врут легенды…

– Я не знаю как! – кричит Дибенко. – Это она захотела родиться, а не я ее родил! Это глубина, глубина пришла сквозь меня – в мир! Я понял, я почувствовал, но я – не творец! Лишь проводник, перо, которым двигала чья-то рука! Издалека, сквозь мрак, сквозь тишину – дотянулась и заставила сделать! Ее! Дип-программу!

У меня дрожь проходит по телу, и не потому, что Дмитрий сказал о тишине. Просто и мне это чувство знакомо. Ужас творца, который не понимает, как и что он создал.

– Меня одни называют гением… – Человечек с синяками под глазами хватает меня за руки. – Другие – тупицей, нашедшим жемчуг в навозной куче! А ведь все неправда! Сквозь меня глубина пришла в мир. Значит – кому-то это было нужно! Не сейчас… потом…

Дибенко смотрит на меня жадно и восторженно. Шепчет:

– Он хоть что-то тебе сказал? Хоть намекнул… откуда? Год, век, тысячелетие?

– Дима… – бормочу я. – Да с чего ты взял…

– Когда ты ушел… – шепчет Дибенко. – Ты попал в капкан, ты не мог вырваться с моей машины. Но ведь ушел… снес всю информацию с дисков и ушел! Это он тебя научил, дайвер? Он?

На него жалко смотреть. Я так не люблю жалость – она убивает не хуже ненависти, но Дибенко хочется пожалеть.

Вот только голос, голос у него не тот. Так может унижаться прославленный актер в трагической роли…

– Ты представить не можешь, – говорит Дибенко, – сколько сил я на это положил! Чем рискнул… положением в совете директоров «Аль-Кабара», агентами в «Лабиринте»… Ты не поймешь, вы, в России, до сих пор не понимаете… А я ведь тебя расколол! Отследил канал! Я знаю, кто ты! Леонид, я знаю твой адрес в Диптауне! Компания «Поляна», квартира сорок девять. Ты в моих руках! И настоящий адрес узнать могу! Но я ведь не угрожаю! Я прошу… будем вместе!

Словно время пошло по кругу – уже не Гильермо, а Дмитрий Дибенко протягивает мне руку.

– Они не могут понять, – шепчет он. – Все, что угодно. Пришельцы из параллельных миров, инопланетяне, машинный разум… Нет этого! Ничего нет, кроме нас! В дне вчерашнем и в дне будущем – только мы!

Я понимаю…

– Можно верить, а можно смеяться! – Дибенко ударяет кулаком по несчастному памятнику. – Но единственное, что не имеет границ, – это время. Компьютерная сеть живет и будет жить, и память об этом пареньке переживет всех нас! Информация не имеет границ во времени. Неудачник, он заглянул в прошлое человечества. Из того прекрасного далеко, до которого нам не дожить, из будущего Земли – он шагнул в детство виртуального мира. Ну пусть, пусть мы безобразны и дики! Но хоть что-то он может сказать? Дать нам… веру…

– Дмитрий, но почему? Почему ты так решил?

– Потому что знаю! – Дибенко заглядывает мне в глаза. – Не мог я случайно создать дип-программу! Это все равно что с завязанными глазами стрелять – и попасть в тысячу мишеней подряд! Я никакой не гений, я обычный человек. Просто там, в будущем, решили создать виртуальность. Может быть, это было предопределено. Может быть, им просто нужен был плацдарм… смотровая площадка, чтобы заглянуть в наш мир. И я стал… пером в чьей-то руке…

– Плацдарм? – переспрашиваю я. – Плацдарм – это война.

– Да! А на войне надо убивать… и брать пленных.

– Ты знаешь, сколько есть версий о Неудачнике?

– Да.

– Если он не из будущего? А из другого мира?

– Пусть! Тогда – тем более! Он в нашем мире, и здесь – наши законы! Мы должны понять, кто он.

Да чего, собственно, он хочет от меня?

Смотрю на Дибенко – дрожащие губы, усталые глаза, неряшливый, опустившийся вид. Чего он добивается? Чтобы я передумал? Сдал ему Неудачника? Да это в любом случае – не в моих силах. Мы только потратим время…

Время…

Он знает мое имя и адрес. Знает, где я живу в виртуальности.

Даже сумел отследить меня у Ромки.

А теперь тянет время.

Я отшатываюсь, бросаюсь к калитке. Дибенко смотрит мне вслед, не пытаясь помешать. Только на лице появляется улыбка – довольная улыбка актера, отыгравшего роль и вслушивающегося в аплодисменты.

Такси проносится мимо – словно моя поднятая рука больше ничего не значит в Диптауне. Я дергаюсь вслед машине, вновь машу рукой…

Бесполезно.

Это война.

Как Дибенко смог отсечь меня от транспортной сети Диптауна? Может быть, у него и там пай?

Но ведь я теперь не нуждаюсь в «Дип-проводнике»…

Уже знакомое ощущение, когда город вокруг схлопывается, превращается в схему. Парю над городом, тянусь сквозь расстояние, сквозь чужие компьютеры – к своему дому.

И ударяюсь в стену.

Я вижу дом, населенную вещами многоэтажку, – но внутрь проникнуть не в силах. Что-то изменилось в самом пространстве.

Делаюсь реальным – не в самом здании, а рядом, на тротуаре.

Дом пылает.

Не пожар, скорее невиданная иллюминация. Стены меняют цвет и яркость, каждая песчинка сияет, как драгоценный камень. Дом – как нелепый прямоугольный бриллиант под лучом прожектора.

И люди, очень много людей. Мундиры городской формы безопасности, охранники «Лабиринта», стражники «Аль-Кабара»… Кольцо оцепления вокруг дома, снайперы с винтовками, автоматчики за прозрачными щитами, парящие в воздухе стрелки с реактивными ранцами. Я возник внутри оцепления, и сотня стволов мгновенно нацеливается на меня.

Пауки договорились и раскинули паутину сообща.

– Леонид! Поднимите руки и приближайтесь! – раскатывается над улицей голос. За стеной охраны, в радужных отсветах иллюминации – группа людей. Урман, Вилли, Человек Без Лица, комиссар Джордан Рейд.

Надо же!

Какая честь для меня! Куда податься бедному дайверу? Официальные и неофициальные властители глубины сошлись у его дома!

– Леонид, медленно приближайтесь! – повторяет Рейд. Его голос эхом отдается вдоль улицы.

По крайней мере они стараются соблюсти видимость законности. Операцию проводит полиция.

• Предыдущая
• 73/77
• Следующая