Дневной дозор - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 34

• Предыдущая
• 34/87
• Следующая

Но меня это интересовало мало. Я шел по Зову. По Зову, который предназначался не мне.

Вечер плавно перетекал в ночь. Шумел проспект, протяжно выл в троллейбусных проводах ветер. Почему-то природные звуки вытесняли голоса цивилизации — может быть, потому что я прислушивался?

Направо, вдоль проспекта. Точно. Нахлобучив поплотнее шапку, я зашагал по тротуару. Когда я почти дошел до длинного дома, первый этаж которого занимали магазинные витрины с нелепыми бутафорскими самоварами. Зов прекратился. Но я все равно уже знал, куда идти.

Следующий дом, и вон там, чуть не доходя до перекрестка, узкая мрачная подворотня-тоннельчик. На этот раз наполненная неподдельным густым мраком.

Ветер, как назло, усилился, хлестал в лицо, пихался, как умелый регбист, и приходилось наклоняться вперед, чтобы хоть как-то двигаться.

Вот и подворотня. Кажется, я опоздал. На фоне еле-еле обозначенного пятна — противоположного входа в подворотню — на миг застыл неясный силуэт; я различил только бледное, явно нечеловеческое лицо и два тусклых отблеска в глазах. И, по-моему, зубы.

И все. Тот, кто здесь был, исчез, а тот, кто здесь остался, перестал быть.

Я присмотрелся, склонившись над недвижимым телом. Девушка, молоденькая совсем, лет шестнадцать. Со странной смесью блаженства и муки в остекленевших глазах. Рядом валяется пушистый вязаный шарф и такая же шапочка. Куртка расстегнута, шея обнажена. И четыре приметных точки на шее.

Тому, что я вижу практически в полной темноте, я даже удивиться не успел.

Я присел над девушкой. Вместе с кровью — небольшим, надо сказать, количеством, не больше четверти литра — у нее выпили жизнь. Высосали энергию — всю, до последней капли. Паршиво.

И тут, одновременно с двух сторон, в подворотню ворвались люди. Точнее, не люди — Иные.

— Стоять! Ночной Дозор! Выйти из сумрака!

Я выпрямился, не сразу поняв, чего от меня требуют, и тут же получил чувствительный удар — не кулаком, не ногой. Чем-то белым-белым, как халат хирурга. Было не больно, просто обидно. Один из дозорных направлял на меня короткий стержень с красным камнем на конце и, кажется, намеревался ударить вторично.

И тут меня разом бросило на очередную ступеньку. И даже не на следующую, а наверняка через одну-две.

Я вышел из сумрака. Теперь я понимал, что это такое, когда все вокруг замедляется и появляется способность видеть в кромешной тьме. Это — мир Иных. А мне приказывали — не предлагали, а именно приказывали — вернуться в мир людей.

И я вернулся, послушно и безропотно. Потому что так было надо.

— Назовись! — потребовали от меня. Я не видел — кто, потому что в лицо мне светили фонариком. Мог разглядеть, но пока это было просто не нужно.

— Виталий Рогоза, Иной.

— Андрей Тюнников, Иной, сотрудник Ночного Дозора, — с видимым удовольствием представился тот, кто бил меня при помощи боевого жезла.

Теперь я чувствовал, что били меня не в полную силу, лишь профилактически. Но если надо, могли долбануть и посильнее, заряд жезла позволял.

— Итак, Темный, что мы имеем? Свежий труп, и тебя рядышком. Объяснения будут? Или, может быть, у тебя найдется лицензия? А?

— Андрюха, не гони, — одернули его из темноты. Но Андрюха не внял, лишь досадливо отмахнулся:

— Погоди!

И снова мне:

— Ну, что? Молчишь, Темный? Сказать нечего?

Я действительно молчал.

Андрюха Тюнников был магом; естественно, Светлым и едва-едва перевалившим через пятую ступень… Таким я был вчера.

Амулет заряжал явно не он — чувствовалась работа мага поматёрее. Да и те двое, что стояли у него за спиной, мне показались ребятами посильнее. С противоположной стороны подворотню перекрывала одинокая девчонка, невысокая и молоденькая, но именно она была самой опытной и опасной во всей группе. Она была боевым магом-трансформом. Кем-то вроде светлого оборотня.

— Ну так что, Темный? — настаивал Андрюха. — Все молчишь? Понятно. Предъяви-ка регистрацию! И дайте знать кто-нибудь Дневному Дозору, что у нас тут браконьер-Темный…

— Дурак ты, Андрюха, — насмешливо сказал я. — Обрадовался! Браконьера поймал! А ты на жертву хоть смотрел, а? Кто ее уделал, по-твоему?

Андрюха осекся и скосил глаза на мертвую девчонку. Кажется, он начал понимать.

— Ва… Вампир… — промямлил он.

— А я кто?

— Ты м-маг… — От растерянности Андрюха даже заикаться начал.

Я обернулся к девушке, поскольку решил, что разговаривать стоит именно с ней.

— Когда я пришел, все уже было кончено. Вампира я видел, но вне тоннеля, он удрал во двор. Девчонка была уже мертва, ее вычистили в ноль, а крови только отхлебнули. Я — приезжий, пару часов как с поезда, живу в «Космосе».

И не удержался, добавил:

— Не первый раз браконьерствуют вампиры в этой подворотне, да?

Теперь-то я видел следы былого здесь, прямо на асфальте и на стенах. Теперь, когда прыгнул сразу через несколько ступенек.

— Только в прошлый раз вам повезло больше, Светлые… А следы зачистили, к слову, хреново, до сих пор видны.

— Не думай, что мы тебе очень благодарны, — процедила девушка мрачно. — И еще: я все-таки хочу взглянуть на твою регистрацию.

— Да пожалуйста. — Я покорно продемонстрировал печати. — Надеюсь, я больше не нужен? Не смею мешать вашим несравненным детективам в поисках браконьера.

— Тебя найдут завтра, — сухо сообщила девушка. — Если понадобишься.

— Не возражаю! — хмыкнул я. И, отодвинув с дороги одного из дозорных, вышел на проспект.

Личину обычного Темного я сбросил шагов через сто.

В ближайшие два дня и две ночи не произошло ровным счетом ничего интересного. Я бродил по Москве, делал неожиданные покупки, упражнялся в новых умениях, стараясь, чтобы это не слишком было заметно. Подключил свой мобильник, совершенно непонятно зачем — звонить мне все равно было некуда и некому. Купил мини-дисковый плейер и часа два составлял болванки для него, выискивая в каталоге старые и новые песни, которые чем-то отзывались в моей неуступчивой памяти. Я привыкал к изменившейся Москве, которая под искристой мишурой праздничного неона оставалась все такой же грязной и обшарпанной. В гостинице со мной здоровалась прислуга, а на право обслужить меня, кажется, уже составляли очередь — я продолжал вести жизнь человека, не признающего банкнот меньше ста рублей. Странно, но сдачу в магазинах я при этом аккуратно брал. Даже мелкие никелированные монетки, годные разве что на сувениры для иностранцев…

Иных за эти двое суток я встречал только трижды: однажды — в метро, совершенно случайно, раз — ночью наткнулся на пьяненькую ведьму, безуспешно пытающуюся взлететь на балкон третьего этажа, поскольку она потеряла ключи от подъезда и от квартиры, а пройти через сумрак у нее просто не оставалось сил. Ведьме я помог. И еще как-то днем меня принял за неинициированного достаточно сильный Светлый маг — я даже фамилию его запомнил: Городецкий. Он, кстати, зашел в магазин за тем же, что и я — составить себе очередную болванку для плейера. Увидев официальные печати, маг удивился и сразу оставил меня в покое. Даже уйти вознамерился, кажется, из брезгливости, но мне как раз закончили нарезать диск, и ушел я.

Некоторое время я гадал: за что он так ненавидит Темных?

Впрочем, Светлые все нас ненавидят. Ну, почти все. И никак не хотят поверить, что мы к ним испытываем в основном равнодушие — если только Светлые на становятся у нас на пути. А они становятся, и часто. Впрочем, мы у них — тоже.

Из Ночного Дозора никто меня не тревожил, и, по-моему, даже не предпринял попытку найти и допросить. Дошло все-таки, что темному магу нет нужды пить человеческую кровь. Конечно, я мог бы это сделать, заработав длительное желудочное расстройство — если бы не стошнило от отвращения… Я погрузился в ожидание очередного шага на очередную ступеньку, но, видимо, это могло произойти только в каких-нибудь острых и неоднозначных ситуациях, когда нечто во мне заставляло применять магию. Не мелкие воздействия, вроде отшивания мордатых бритых контролеров в автобусе или успокаивающей пелены на всю нервную очередь за карточками на метро, когда мне лень было стоять, — нет, этот уровень был для меня в прямом смысле вчерашним днем. Чтобы научиться чему-то новому и обнажить еще один слой закрытой памяти, чтобы обрести дремлющие покуда знания, мне требовались потрясения посерьезнее.

• Предыдущая
• 34/87
• Следующая