Вспомнить все: Моя невероятно правдивая история - Шварценеггер Арнольд - Страница 22

Я сказал себе: «В Германии и Австрии я никогда не видел ничего подобного. Никому такое даже в голову не приходило». Я точно знал, что если бы я сам у себя дома увидел, как кто-то заселяется в соседнюю квартиру, мне бы и в голову не пришло ему помочь. Я чувствовал себя полным идиотом. Этот случай показал, что мне еще многому нужно учиться.

Ребята повезли меня смотреть Голливуд. Я хотел сфотографироваться там и отправить снимки своим родителям, чтобы показать им: «Вот я и в Голливуде. А дальше будут фильмы». Мы долго ехали, и наконец один из ребят сказал: «Отлично, это бульвар Сансет».

– Когда же мы приедем в Голливуд? – спросил я.

– А это и есть Голливуд.

Должно быть, в своем воображении я перепутал Голливуд с Лас-Вегасом, потому что искал взглядом огромные неоновые вывески. Я также ожидал увидеть кинооборудование и перегороженные улицы, на которых происходили натурные съемки. Однако ничего этого не было. «А куда подевались огни и все остальное?» – спросил я.

Ребята переглянулись. «По-моему, он разочарован, – сказал один из них. – Наверное, нам нужно было привезти его сюда вечером».

«Точно, точно, – подхватил второй. – Потому что днем здесь и вправду смотреть не на что».

Ближе к концу недели мы приехали в Голливуд вечером. Огней было больше, но в целом зрелище оставалось таким же скучным. Со временем я свыкся с этим и узнал, где можно весело провести время.

Я проводил много времени, знакомясь с городом и разбираясь в том, как все делается в Америке. По вечерам я частенько встречался с Арти Зеллером, фотографом, который встречал меня в аэропорту. Арти меня просто очаровал. Он был очень-очень умен, однако при том начисто лишен честолюбия. Арти не любил стрессы, не любил рисковать. Он работал за стеклянным окошком в почтовом отделении. Арти был родом из Бруклина, где его отец, человек в высшей степени эрудированный, был кантором в еврейской общине. Однако его сын пошел своим путем, стал заниматься культуризмом на острове Кони-Айленд. Работая вольнонаемным фотографом на Уайдера, Арти стал лучшим специалистом по съемкам культуризма. Меня он привлекал в первую очередь тем, что всего добивался сам, бесконечно читая и впитывая в себя всю информацию. От природы обладающий талантом к иностранным языкам, Арти был ходячей энциклопедией и прекрасно играл в шахматы. Он был стойким демократом, либералом и полным атеистом. К черту религию! Для Арти она была пустой сказкой. Никакого бога нет, и больше говорить не о чем.

Жена Арти Жози была уроженкой Швейцарии, и хотя я стремился полностью погружаться в англоязычную среду, было очень неплохо иметь рядом тех, кто говорил по-немецки. Особенно это касалось просмотра телепередач. Я приехал в Америку в последние три-четыре недели президентской кампании 1968 года, поэтому, когда мы включали телевизор, обязательно что-нибудь говорили про выборы. Арчи и Жози переводили мне выступления Ричарда Никсона и тогдашнего вице-президента Хьюберта Хамфри, соперничавших между собой. Хамфри, демократ, постоянно говорил о благосостоянии населения и правительственных программах, и мне казалось, что это звучит чересчур по-австрийски. Однако слова Никсона о деловых возможностях и предпринимательстве звучали для меня по-настоящему американскими.

– Повтори еще раз, как называется его партия? – спросил я у Арти.

– Республиканская.

– В таком случае я республиканец, – сказал я.

Арти презрительно фыркнул, что он делал часто, поскольку у него были плохие носовые пазухи и поскольку он находил в жизни много того, что заслуживало фырканья.

Как и обещал Джо Уайдер, я получил машину: подержанный белый «Фольксваген-Жук», с которым я сразу же почувствовал себя в своей тарелке. Чтобы лучше узнать город, я объездил все окрестные тренажерные залы. Я познакомился с человеком, который заведовал залом в центре Лос-Анджелеса, расположенным в здании, которое тогда называлось «Оксидентал-Лайф». Я ездил в глубь страны, а также в Сан-Диего, чтобы познакомиться с тамошними тренажерными залами. И знакомые возили меня в разные места; вот так я побывал в мексиканской Тихуане и в Санта-Барбаре. Как-то раз мы вместе с четырьмя другими культуристами отправились в Лас-Вегас в стареньком микроавтобусе «Фольксваген». Нагруженный таким обилием мышц, микроавтобус не выжимал и шестидесяти миль в час. Сам Лас-Вегас с его огромными казино, неоновыми огнями и бесконечными игорными залами полностью оправдал мои ожидания.

В клубе Винса занимались многие чемпионы, в том числе Ларри Скотт, прозванный «Легендой», который завоевывал титул Мистер Олимпия в 1965 и 1966 годах. Пол в клубе Винса был застелен ковром, и там имелись очень неплохие тренажеры, однако силовое троеборье было здесь не в почете: тут считалось, что классические силовые упражнения, такие как приседания со штангой, жим штанги лежа и качание пресса, безнадежно устарели, годятся только для развития силы и не могут отточить до совершенства пропорции тела.

Обстановка в клубе Голда была совершенно другой. Здесь тренировались настоящие монстры: олимпийские чемпионы по толканию ядра, профессиональные борцы, чемпионы по культуризму, силачи с улицы. Тут редко можно было увидеть трико: все занимались в джинсах и клетчатых рубашках, майках, безрукавках, тельняшках. В клубе было четыре зала и тяжелоатлетический помост, где можно было уронить штангу весом четыреста фунтов, и никто не говорил ни слова. Эта атмосфера была ближе к тому, к чему я привык.

Главным волшебником здесь был Джо Голд. Еще подростком он был среди тех, кто в тридцатые годы основал в Санта-Монике клуб «Маскл-Бич», и, отслужив во Вторую мировую войну мотористом в торговом флоте, он вернулся и занялся разработкой снаряжения для силовых упражнений. Практически все до одного тренажеры в зале были разработаны Джо.

Здесь не было никакого изящества: все, что создавал Джо, было большим и тяжелым, и все работало. Его гребной тренажер был разработан так, что опоры для ступней находились именно там, где нужно, и можно было разрабатывать нижние латеральные мышцы, не опасаясь свалиться с сиденья. Когда Джо разрабатывал какой-нибудь тренажер, он приглашал к обсуждению будущей конструкции всех, а не полагался исключительно на свое собственное мнение. Поэтому все углы работы подвижных частей были выставлены идеально, и ничто не застревало. И Джо приходил в зал каждый день, то есть все оборудование постоянно поддерживалось в исправном состоянии.

Время от времени Джо просто изобретал новые тренажеры. Один он разработал для выполнения «ослиных шагов». Это упражнение для икроножных мышц имело для меня огромное значение, потому что по сравнению с остальным моим телом мои икры были относительно маленькими и никак не желали расти. Обыкновенно для выполнения этого упражнения пятки устанавливаются на брус или бревно так, чтобы остальная часть ступни свисала в воздухе. Затем нужно согнуться в поясе на 90 градусов, взяться руками за брус, а один или двое напарников забираются тебе на спину, словно на осла, и начинают разрабатывать икры, поднимая их вверх и вниз. Однако с тренажером Джо надобность в «наездниках» отпадала. Установив желаемую нагрузку, спортсмен вставал под тренажер в позе осла и освобождал блокировку. И теперь он мог выполнять «ослиные шаги», имея у себя на спине груз, скажем, в семьсот фунтов.

Клуб Голда быстро стал мне родным домом, где я чувствовал себя в своей стихии. В вестибюле постоянно толпились посетители, и у всех завсегдатаев были свои прозвища, вроде Чарли Толстая Рука, Загорелый или Улитка. Забо Кошевски занимался здесь уже много лет и был ближайшим другом Джо Голда. Его называли «Вождь». У него были потрясающие мышцы брюшного пресса – он качал их по тысяче раз каждый день, и они действительно были просто идеальными. Мой пресс был гораздо хуже, и первым же делом Забо посоветовал мне сесть на диету. «Знаешь что? – заметил он. – А ты ведь пухленький». Джо Голд тотчас же окрестил меня «Круглым животом», и с тех пор меня звали или «Круглым брюхом», или «Пухлым».