Нортенгерское аббатство (пер. И.Маршак) - Остин Джейн - Страница 5

• Предыдущая
• 5/52
• Следующая

— Мне думается, сударыня, я не могла ошибиться. С тех пор как я имела удовольствие вас видеть, прошло достаточно времени, но, не правда ли, ваша фамилия Аллен?

Когда на этот вопрос с готовностью ответили, дама сообщила, что ее фамилия Торп.

И миссис Аллен тотчас же узнала черты своей любимой школьной подруги, с которой, после того как они повыходили замуж, виделась всего один раз, да и то много лет назад. Радость обеих дам по поводу этой встречи была, как и следовало ожидать, необыкновенной, — принимая во внимание, что на протяжении последних пятнадцати лет их вполне устраивало полное отсутствие сведений друг о друге. Были произнесены комплименты по поводу того, что каждая из них удивительно хорошо выглядит. И, упомянув о том, как много времени утекло с их последней встречи, насколько неожиданно для них это свидание в Бате и как приятно найти старых друзей, они стали расспрашивать и рассказывать о своих семьях, сестрах и кузинах, говоря одновременно, почти не слушая друг друга и делясь сведениями с гораздо большей охотой, чем их приобретая. В этой беседе миссис Торп располагала перед миссис Аллен неоспоримым преимуществом — она могла рассказывать о своих детях. И, рассуждая о талантах сыновей и красоте дочерей, сообщая об их занятиях и видах на будущее — что Джон учится в Оксфорде, Эдвард служит в портновской фирме, а Уильям плавает в море, и что всех троих знакомые ценят и уважают больше, чем кого-либо в целом мире, — она заставляла миссис Аллен, лишенную подобных радостей, как и возможностей делиться ими с недоверчивой и равнодушной приятельницей, сидеть молча, делая вид, как будто она к этим материнским излияниям прислушивается, и утешаясь открывшимся ее проницательному взору наблюдением, что кружево на ротонде миссис Торп, по крайней мере, вдвое дешевле того, которое носит она сама.

— А вот мои дорогие девочки! — воскликнула миссис Торп, указывая на трех прелестных особ женского пола, которые шли в ее сторону, держась за руки. — Дорогая миссис Аллен, я жажду вам их представить. Они будут счастливы с вами познакомиться. Самая высокая — Изабелла, моя старшая. Не правда ли, очаровательное создание? Других тоже находят хорошенькими, но Изабелла, по-моему, превзошла всех.

Девицы Торп были представлены. И мисс Морланд, о которой на некоторое время забыли, была, в свою очередь, представлена дамам Торп. Ее фамилия поразила всех. И после нескольких любезных замечаний старшая из сестер громко сказала младшим:

— Как похожа мисс Морланд на своего брата!

— Она его вылитый портрет! — воскликнула мать, после чего каждая повторила по несколько раз:

— Я бы сразу догадалась, что это его сестра, где бы ее ни встретила!

В первые минуты Кэтрин испытывала недоумение. Но едва только миссис Торп и ее дочки принялись описывать обстоятельства, при которых состоялось их знакомство с мистером Джеймсом Морландом, она вспомнила, что ее старший брат недавно подружился с учившимся с ним в колледже молодым человеком по фамилии Торп и провел в его доме неподалеку от Лондона последнюю неделю рождественских каникул.

Как только все разъяснилось, девицы Торп выразили самое горячее желание поближе с ней познакомиться, ибо дружба между их братьями уже сделала их подругами, и так далее, и тому подобное. Кэтрин отнеслась к этому весьма благосклонно, ответив со всей любезностью, на какую была способна. И в качестве первого доказательства дружбы ей вскоре была предложена рука мисс Торп-старшей, пригласившей ее пройтись по залу. Кэтрин была в восторге от приобретения нового батского знакомства и, болтая с мисс Торп, почти совсем забыла о мистере Тилни, — дружба, несомненно, является целительным бальзамом для ран от разочарований в любви.

Беседа их обратилась к темам, свободное обсуждение которых обычно немало способствует внезапному возникновению доверительной дружбы между молодыми девицами — таким, как наряды, балы, флирт и человеческие причуды. Будучи на четыре года старше и располагая, следовательно, более долгим опытом, мисс Торп при обсуждении этих тем имела существенные преимущества. Она могла сравнить балы в Бате с балами в Танбридже, а также здешние наряды — с лондонскими, объяснить новой подруге, что такое со вкусом подобранные украшения, уловить флирт между джентльменом и леди, которые всего лишь улыбнулись друг другу, в толпе заметить какого-нибудь чудака. Подобные способности привели совершенно несведущую во всем этом Кэтрин в полный восторг. И у нее составилось о подруге такое высокое мнение, которое могло бы помешать близости между ними, если бы простота обращения и живость мисс Торп, а также ее многократные заверения в том, как она счастлива их знакомству, не рассеяли в Кэтрин чувства благоговения перед ней, сохранив в ее душе лишь горячую симпатию. Растущая взаимная привязанность не позволила новым подругам ограничиться только полудюжиной пройденных по Галерее кругов и вынудила мисс Торп, когда вся компания покинула это заведение, проводить мисс Морланд до самых дверей дома мистера Аллена. Они расстались после нежного и долгого рукопожатия, обнаружив, к взаимной радости, что им предстоит встретиться вечером в театре, а наутро молиться в одной и той же церкви. Кэтрин тотчас же взбежала по лестнице и стала наблюдать из окна гостиной, как мисс Торп удалялась по улице, восхищаясь грациозностью ее походки и элегантностью ее фигуры и платья и благодаря судьбу за то, что она послала ей такую подругу.

Миссис Торп была вдовой, не слишком богатой. Она была благодушной, доброжелательной женщиной и снисходительной матерью. Ее старшая дочь была красавицей, а младшие, воображая, что они столь же хороши, как их сестра, подражая ее манерам и одеваясь в том же стиле, вполне довольствовались своей судьбой.

Эта краткая характеристика семьи потребовалась для того, чтобы уберечь читателя от долгого и подробного повествования самой миссис Торп о ее злоключениях и невзгодах, которое заняло бы три или четыре следующие главы, разоблачая пороки домовладельцев и стряпчих и воскрешая разговоры двадцатилетней давности.

Вечером в театре Кэтрин была не настолько занята обменом любезностями и улыбками с мисс Торп (поглощавшими, впрочем, немалую долю ее внимания), чтобы не поискать взглядом во всех даже самых отдаленных ложах мистера Тилни. Увы, она вглядывалась напрасно. Пьеса так же мало интересовала мистера Тилни, как и Галерея. Она решила, что следующий день окажется более удачным. И когда, словно в угоду ее желанию, назавтра выдалось великолепное утро, она уже почти в этом не сомневалась. Ибо хороший воскресный день в Бате выгоняет из дому всех его обитателей, заставляя их отправиться на прогулку, чтобы выразить знакомым свое восхищение чудесной погодой.

После богослужения компании Торпов и Алленов сразу же объединились. И, проведя в Галерее ровно столько времени, сколько требовалось, чтобы прийти к выводу о невыносимости тамошней толчеи и невозможности встретить в ней хотя бы одно приятное лицо, — вывод, делаемый всеми каждое воскресенье в продолжение всего сезона, — они поспешили к Крессенту, чтобы подышать свежим воздухом в более достойном окружении. Здесь Кэтрин и Изабелла, гуляя рука об руку, могли вновь насладиться задушевной беседой. Они разговаривали долго и с большим чувством. Но надежда Кэтрин встретить своего партнера по танцам оказалась опять несостоятельной. Его не было нигде. Все попытки его найти оканчивались ничем. Он не показывался ни на утренних сборищах, ни на вечерних ассамблеях, ни в Верхних, ни в Нижних залах, ни на костюмированных балах, ни на обычных. Он не появлялся днем на прогулках, не катался верхом, не разъезжал в экипаже. Имени его не было в книге посетителей Галереи, и его больше просто негде было искать. Следовало думать, что он уехал из Бата. И тем не менее он даже не упомянул, что будет здесь так недолго. Подобная таинственность, всегда благоприятствующая герою романа создала в воображении Кэтрин вокруг его облика и поведения новый ореол и усилила ее стремление хоть что-то о нем узнать. От Торпов, однако, она не могла получить о нем никаких сведений, так как они прибыли в Бат лишь за два дня до встречи с миссис Аллен. И все же мистер Тилни занял значительное место в разговорах Кэтрин с ее прелестной подругой, которая всячески поощряла ее к беседе о нем и тем самым не давала изгладиться впечатлению, оставленному им в ее памяти. Изабелла не сомневалась, что он должен быть обаятельнейшим молодым человеком. И в равной степени она была убеждена, что он не может не восторгаться ее дорогой Кэтрин и, следовательно, скоро вернется в Бат, Особенно нравилось ей то, что он избрал карьеру священника, ибо она «считала своим долгом признаться в особой склонности к этому призванию». Слова эти были произнесены с чем-то вроде вздоха. Кэтрин, возможно, допустила ошибку, не выведав у подруги причины столь тонкого выражения чувств. Но проявления любви и дружеские обязанности были ей знакомы еще недостаточно, чтобы она могла догадаться, когда следует добродушно пошутить, а когда — добиваться волнующей откровенности.

• Предыдущая
• 5/52
• Следующая