Тревожная кнопка - Кивинов Андрей Владимирович - Страница 50
- Предыдущая
- 50/50
— Вы меня караулили, Петр Егорович?
— Нет… По телефонограмме сюда… Иду, а тут ты… Выписываешься?
— Просто гуляю.
Светочка приготовилась выслушивать упреки. Мы к тебе с открытой душой, планшет раритетный подарили, а ты… Некрасиво, не по-человечески. Однако ошиблась.
— Я извиниться хотел.
— За что?!
Машков потер подбородок, собираясь с мыслями:
— Володька не сказал, откуда он про тебя узнал?
— Якобы от Сантаны.
— Нет… Не от Сантаны… От меня… Я ведь сразу понял, кто ты.
— Почему?!
— Уж больно вовремя появилась. Ну и еще кое-откуда. Только не спрашивай, не скажу.
Не исключено, кто-то из кадров. Машков к кадровичке частенько наведывался. Роман у них служебный. А та не удержалась, подтвердила подозрения.
— Я Вовку и предупредил… По дружбе. Никиту не стал. Уверен был, что Михалев из-за него погиб, хотел, чтоб вы его… А вон, оказывается, как… Вовка-Вовка… Видать, ничего я в людях не понимаю.
Светочка не знала, что сказать. Наверно, надо благодарить Машкова, что не поднял панику.
— Вы меня тоже извините…
— Да тебя-то за что? Это ж работа. Сама выбрала… Сычев слюнями брызжет, но и пускай. Он за себя больше дрожит… Ладно, — Петр Егорович поднялся со скамейки, — выздоравливай… Будешь в наших краях, заходи.
Он протянул руку. Она пожала:
— Спасибо… Зайду.
Вряд ли он играл, стараясь наладить отношения с потенциальным противником. И еще она поняла, что он не причастен к налету на коллекционера. Она не стала сообщать, что Седых первым узнал о ней именно от Сантаны.
Машков сделал несколько шагов, затем, что-то вспомнив, обернулся:
— Да, вот еще… Дамочка вчера на опорный прибегала. Дозвониться до тебя не может. Та, что с резаной шеей.
— Карина.
— Вроде… В панике вся. Просила позвонить. Я ей не говорил, что ты… не наша.
— Да, хорошо, конечно. Позвоню.
Светочка вспомнила, что заблокировала конспиративный телефон. А другого Карина не знает.
Она быстро вернулась в палату, достала трубку, набрала номер:
— Карина, здравствуй… Это Родионова. Что случилось?
— Куда ж вы пропали?! — Ее голос дрожал. — Тут такое… Господи. Андрей признался!
— В чем?
— Да что меня ножом, — она заплакала, — арестовали его… Что делать-то?
— Зачем признался?
— Не знаю! Адвокат говорит — либо обманули, либо напугали. Наплели про сделку со следствием… Андрюша как лучше хотел. И еще эта Лимонова достает. Я с ума схожу!
— Спокойно, спокойно… Карина, успокойся… Я что-нибудь придумаю.
— Да вы же ушли! Вы же временная!
Информация все-таки просочилась в массы. Неудивительно. Высочайшие технологии. Или болтливые сотрудники.
— Я просто приболела. Не бойся, я не брошу тебя. Сегодня же перезвоню.
Светочка опустилась на койку. Она не представляла, чем может помочь Карине. Ей самой ничего не угрожает — внедрение все спишет, Моржов, в крайнем случае, заступится. Но люди-то остались. И им придется помогать, даже если это невозможно.
Потому что нельзя быть временным. Даже приходя на час.
В полдень ресторан мексиканской кухни «Акапулько» гостеприимно распахнул свои двери для дорогих гостей. И только для дорогих. Дешевым здесь делать нечего.
А без пяти семь по юрьевскому времени перед его фасадом остановилась карета «фольксваген» с шашечками на крыше, из нее вышел облаченный в новый брендовый костюм Николай Васильевич Бойков, обежал, открыл дверь и с рекламной улыбкой галантно подал руку:
— Прошу!
Светлана Юрьевна, придерживая подол длинного вечернего платья, оперлась на протянутую конечность и покинула карету. Помимо платья, на ней была изящная шляпка и туфли на очень высоком каблуке. Из аксессуаров — кожаный планшет немецкого производства 1928 года, перекинутый через плечо, и веер. В планшете мобильник с тревожной кнопкой.
Прическа и макияж соответствовали лучшим мировым стандартам. Для полноты картины напрашивались бриллианты. Но где ж их взять без огнестрельного оружия и шапочки-балаклавы?
Опухоль на ее скуле спала, и лишь небольшой шрамчик напоминал о том, что это не любовный роман, а боевик.
— А вот и обещанный сюрприз! — Коля указал на ресторан.
Сюрприз был обещан по дороге к «Акапулько».
— И в чем он заключается? Ты же сказал, куда мы едем.
— Сюрприз не в заведении, а в том, кому оно принадлежит. А принадлежит оно заместителю районного прокурора Лимоновой Ульяне Михайловне. Вернее, ее безработному мужу! И копать особо не пришлось. Как говорится, куда ни кинь — везде вляпаешься.
— Что, серьезно?
— Я же обещал, что буду тебя прикрывать. Поэтому ничего больше не бойся. И Карине передай то же самое.
— Боюсь, для Лимоновой это не компромат.
— Смотря как, когда и кому преподнести. На любого крупного чиновника есть компромат, но садятся избранные. Все зависит от политической воли. А она найдется.
— Грустно все это… Но все равно спасибо, Коль.
Светочка взяла Бойкова под руку, и по специальной дорожке, замощенной настоящим мексиканским булыжником, оба направились к улыбающемуся индейцу майя, раскрывшему дверь элитарного заведения.
— И как мне теперь работать? Засветилась по полной где только можно.
— Засветилась, потому что ты — Света, — скаламбурил Бойков, — придется тщательно гримироваться. Как в шоу «Один на один».
Когда до порога оставалась пара шагов, она вдруг притормозила и обернулась назад:
— Погоди.
— Что такое?
— Слышишь?
Бойков тоже повернулся и прислушался. Музыка. Кажется, мексиканская. А вон и сами музыканты. Наяривают на площади, зарабатывая на хлеб и пиво. Сменили дислокацию.
— Это марьячи, Коля.
— Вижу. И что?
Светочка несколько секунд вглядывалась в музыкантов:
— Ты пистолет захватил?
— В ресторан? Боже упаси. Меня по пьяни клинит… Помню, один раз…
— Жаль… Тогда прикрывай так.
— Кого?
— Меня… Не индейца же.
— Свет… Все закончилось. Ты больше не участковый. Да и была им понарошку.
— Ничего нельзя делать понарошку.
И чуть неуклюже, стараясь не сломать каблуки о брусчатку, она двинулась в сторону музыкантов, исполнявших великую «Бессаме мучо». По пути вынула из планшета секретный телефон и, не оборачиваясь, покрутила его в поднятой руке, что означало: «Никто тебя за язык не тянул».
Коля намек понял и, не задавая больше вопросов, пошел следом. Да, теперь это его вечная тревожная кнопка. Получил то, что хотел.
И рядом с ним, улыбаясь, неслышно шагал Ваня Хельсингов, сжимая в руке осиновый кол.
- Предыдущая
- 50/50
