Нужные вещи (др. перевод) - Кинг Стивен - Страница 18

• Предыдущая
• 18/171
• Следующая

Конечно, пить Хью из-за этого не перестал — на свете не было силы, способной заставить его бросить пить, — но он все же пришел к определенному компромиссу с самим собой: пьяным за руль не садиться. Ему шел пятьдесят второй год. Поздновато думать о смене профессии, и особенно — с таким списком задержаний за вождение в пьяном виде, который тянулся за ним, как консервная банка, привязанная к собачьему хвосту.

Поэтому он возвращался домой пешком, и это была долгая прогулка… а еще оставался этот Бобби Дугас, который тоже служил в Управлении общественных работ и которому завтра придется как следует объясниться, если он, конечно, не хочет вернуться домой с работы, недосчитавшись пары зубов.

Когда Хью проходил мимо закусочной Нан, заморосил мелкий дождь. Это, естественно, не подняло ему настроения.

Он спросил Бобби, который по дороге домой проезжал мимо дома Хью, не собирается ли тот заглянуть вечером в «Тигра». Бобби Дугас забубнил: о чем речь, Хьюберт… Бобби всегда называл его Хьюбертом, хотя у него, на хрен, было другое имя, и уже очень скоро Бобби себе это уяснит. О чем речь, Хьюберт, как обычно, к семи подъеду.

Итак, Хью, уверенный, что его довезут до дому, если он перепьет и не сможет сам сесть за руль, прикатил в «Тигра» без пяти четыре (он бы освободился пораньше, где-то на полтора часа, но, как на зло, Дик Брэдфорд куда-то запропастился) и сразу же хорошенечко вмазал. Ну, подходит стрелка к семи — и что мы имеем? Никакого тебе Бобби Дугаса! Ядрить твою кочерыжку! Вот уже восемь, девять, полдесятого… догадываетесь, что дальше? Те же яйца, вид сбоку!

Без двадцати десять Генри Бофорт, бармен и владелец «Тигра», предложил Хью вострить лыжи, сваливать на хрен, трубить отбой, иными словами — убираться ко всем чертям. Хью рассердился. Да, он пару раз пнул музыкальный автомат, но ведь эта вшивая пластинка Родни Кроуэлла опять заедала.

— Что я, по-твоему, должен был делать? Сидеть и слушать эту байду? — заявил он Генри. — Тогда смени пластинку. А то это похоже на песню гребаного эпилептика с заиканием.

— Я вижу, ты еще не дошел до кондиции, — сказал Генри. — Но сегодня тебе больше не наливают. Догонишься из своего холодильника.

— А что, если я скажу нет? — упрямствовал Хью.

— Тогда я позвоню шерифу Пангборну, — резонно заметил Генри.

Остальные посетители «Тигра» — коих было не очень много по причине буднего дня — с интересом наблюдали за перепалкой. Как правило, люди вели себя вежливо с Хью Пристом, и особенно когда он «надирался», но он бы в жизни не выиграл конкурс на звание самого популярного парня в городе.

— Мне не хотелось бы, — продолжал Генри. — Но я это сделаю, Хью. Ты постоянно пинаешь мою «Рок-Олу», и мне это уже надоело.

Хью собрался было сказать: Может, тогда мне стоит ТЕБЯ попинать, лягушатник ты хренов. Но потом он представил, как Китон, этот толстый ублюдок, вручает ему розовую карточку[5] за драку в пивной. Разумеется, если бы его увольняли на самом деле, эта розовая бумажка пришла бы по почте, потому что свиньи типа Китона никогда не пачкают рук (и не рискуют получить по роже), вручая ее лично, но ему просто нравилось представлять себе эту картину — было куда девать лишнюю злость. Тем более что дома у него были припасены две упаковки пива.

— Ладно, — сказал он примирительно. — Мне этого тоже не надо. Давай мне мои ключи. — В целях предосторожности, еще восемнадцать кружек пива назад, он отдал Генри ключи от машины.

— Не-а. — Генри в упор смотрел на Хью, вытирая руки полотенцем.

— He-а? Что значит: не-a? Какого хрена?

— Это значит, что ты слишком пьян, чтобы садиться за руль. Я это знаю, и ты это тоже поймешь, только завтра, когда проспишься.

— Слушай, — терпеливо сказал Хью. — Когда я тебе эти хреновы ключи отдавал, я был уверен, что меня подвезут домой. Бобби Дугас сказал, что заедет сюда пропустить пару кружек. И разве я виноват, что этот гундосый придурок так и не появился.

Генри вздохнул:

— Искренне тебе сочувствую, но это не моя проблема. Если ты кого-то задавишь, на меня могут подать в суд. Тебя это вряд ли заботит, но мне-то не все равно. Приходится прикрывать свою задницу. В нашем поганом мире этого никто за тебя не сделает.

Хью буквально физически ощутил, как обида, жалость к самому себе и странное чувство собственной никчемности всплывают на поверхность его сознания, как какая-то гадкая жидкость из канистры с ядовитыми отходами, зарытой глубоко в землю. Он посмотрел на свои ключи, висевшие за стойкой рядом с надписью: ЕСЛИ ТЕБЕ НЕ НРАВИТСЯ НАШ ГОРОД, ИДИ НА ВОКЗАЛ, — и опять перевел взгляд на Генри. Тут он почувствовал, что сейчас заплачет, и испугался.

Генри обратился к другим клиентам:

— Эй вы, бездельники! Кто-нибудь из вас едет в сторону Касл-Хилл?

Все опустили глаза и молчали. Кто-то хрустнул пальцами. Чарли Фортин нарочито неторопливо направился в туалет. Никто не ответил.

— Вот видишь? — набычился Хью. — Ну же, Генри, отдай мне ключи.

Генри покачал головой:

— Если хочешь еще раз приехать сюда и пропустить пару стаканчиков, придется тебе прогуляться пешочком.

— Ну и ладно, а вот и пойду прогуляюсь! — выпалил Хью. Он был похож на избалованного ребенка, который сейчас закатит истерику с воплями и слезами. Он прошел через зал, опустив голову и сжав кулаки. Он боялся, что кто-нибудь засмеется. Он даже надеялся, что кто-нибудь засмеется. Тогда бы он начистил насмешнику морду, и пошла она на хрен, эта работа. Но все безмолвствовали, кроме Ребы Макинтайр, которая что-то там завывала про Алабаму.

— Завтра можешь забрать ключи! — крикнул ему вслед Генри.

Хью не ответил. Проходя мимо музыкального автомата, он неимоверным усилием воли подавил желание пнуть на прощание эту проклятую «Рок-Олу». Потом, опустив голову еще ниже, он вышел в темноту.

Туман превратился в противную морось, и у Хью было стойкое подозрение, что еще до того, как он доберется до дому, эта морось перейдет в затяжной, мерзкий дождь. Везет как утопленнику. Он упрямо шел вперед, уже не так сильно шатаясь (прогулка на воздухе все-таки отрезвляет) и зыркая по сторонам. В голове был сумбур, и ему хотелось, чтобы кто-нибудь дал ему повод. Сегодня достаточно даже совсем пустякового повода. Он вдруг вспомнил мальчишку, который вчера выскочил прямо ему под колеса, и пожалел, что не размазал паршивца по мостовой. И он был бы не виноват. Раньше дети смотрели, куда идут.

Он прошел мимо пустого участка, где до пожара стоял «Эмпориум Галлориум», мимо пошивочного ателье, мимо магазина инструментов… и поравнялся с «Нужными вещами». Мельком глянув на витрину, он еще раз оглядел улицу (до дома осталось что-то около полутора миль — всего ничего, можно попробовать успеть до дождя) и внезапно остановился.

Он уже отошел на десяток шагов от нового магазина, так что пришлось возвращаться. Над витриной горел светильник, заливая мягким приглушенным светом три выставленных в ней предмета. Свет из витрины падал и на него тоже, вызывая чудесные превращения. Внезапно Хью стал похож на усталого мальчика, давно пропустившего время сна, — маленького мальчика, который только что увидел свой самый желанный подарок на Рождество. Подарок, которого не заменят все богатства на земле. Эта штука лежала в самом центре витрины, окруженная двумя рифлеными вазами (это было любимое Нетти цветное стекло, хотя Хью этого и не знал, но даже если бы и знал, то плевать ему было на это).

В витрине лежал лисий хвост.

Внезапно Хью перенесся обратно во времени в 1955 год, когда он только что получил права и собирался поехать на матч чемпионата Западного Мэна среди старших школьников — Касл-Рок против Гринс-парка — на отцовском кабриолете, «форде» 1953 года выпуска. Была середина ноября, но день был не по сезону теплый. Достаточно теплый, чтобы ехать без крыши (и особенно если ты и твои друзья — отвязные безбашенные мальчишки, настроенные как следует побеситься). В машине их было шестеро. Питер Дойон притащил фляжку виски, Перри Комо возился с радиоприемником, Хью Прист сидел за рулем, а на конце антенны трепыхался ослепительно рыжий, пушистый лисий хвост — точь-в-точь такой, какой сейчас красовался в витрине.

• Предыдущая
• 18/171
• Следующая