Томминокеры. Трилогия - Кинг Стивен - Страница 91

• Предыдущая
• 91/178
• Следующая

Кое-кто из жителей потом качал головой и обвинял во всем проповедника его звали Кольсон. По крайней мере, он так говорил.

Кое-кто качал головой и обвинял Пола Кларендона; они говорили, что он всегда был сумасшедшим, и Фэй не должна была выходить за него замуж.

Кое-кто, разумеется, обвинял Фэй. Ив вспомнил, как один пожилой мужчина в парикмахерской — это было годы спустя, но у города типа Хэвена долгая память назвал ее «просто легкомысленная шлюха, от которой не жди ничего, кроме беды».

А кое-кто — шепотом, неуверенно обвинял лес.

И внезапно глаза Ива открылись.

Да. Они обвиняли лес. Его мать называла таких людей темными и суеверными, но его отец, попыхивая трубкой, медленно качал головой и говорил, что в этих старых байках содержится обычно зерно истины и что лучше не испытывать судьбу. Именно поэтому, говорил он, он всегда крестится, когда черная кошка перебегает ему дорогу.

— Пф-ф! — фыркала мать Ива; Иву тогда было что-то около девяти лет, вспоминал он сейчас.

— И я догадываюсь, из-за чего твоя мама всегда бросает щепотку соли через плечо, когда она опрокидывает солонку, — мягко произнес отец Ива, обращаясь к нему.

— Пф-ф! — снова сказала она и удалилась внутрь дома, оставив своего мужа сидеть на крыльце и курить трубку. Ив сидел рядом с ним и внимательно вслушивался в его россказни. Ив всегда был хорошим слушателем… за исключением одного переломного момента, когда кому-то было очень нужно, чтобы Ив выслушал его. Безвозвратно утерянный момент, когда слезы Хилли заставили его в замешательстве отступить.

Теперь же Ив слушал. Он слушал, что говорила ему его память… память города.

Большой Индейский лес назывался так, потому что именно здесь умер Большой Атлантик. Это бледнолицые назвали его Большим Атлантиком — его имя на тикмакском наречии было Бабаджбока, что означало «Высокие воды». «Большой Атлантик» было пренебрежительным переводом его имени. Племя первоначально занимало территорию, которая сейчас составляла большую часть округа Пенобскот; большие поселения индейцев располагались в Олдтауне, Скоухегане и в Больших лесах, которые начинались в Лудлоу — именно в Лудлоу индейцы хоронили умерших от гриппа, который свирепствовал в 80-х годах, после чего они перебрались южнее. Тогда и во время дальнейшего упадка племени их вождем был Бабаджбока. Он умер в 1885 году и на смертном ложе объявил, что лес, куда он привел свой умирающий народ, проклят. Это стало известно благодаря двум европейцам, которые присутствовали при его смерти — один был этнографом из Бостонского Колледжа, а другой — из Смитеоновского института — и забредших на эту территорию в поисках индейских изделий, поскольку северо-восточные племена быстро вырождались и вскоре должны были исчезнуть. Было однако не понятно: сам ли Большой Атлантик наложил проклятие, или он просто заметил уже существующее положение.

В любом случае, единственным памятником ему был Большой Индейский Лес даже место его могилы было неизвестно. Название этого огромного лесного участка все еще оставалось самым употребительным в Хэвене и в других городах округи, но Ив понимал, почему картографы составлявшие атлас штата Мэн, не захотели помещать слово «Индейский» на его страницах. Люди стали очень чувствительны к подобным намекам.

В старых байках обычно содержится зерно истины, как сказал его отец.

Ив, который также крестился, когда черная кошка перебегала ему дорогу (и, по правде говоря, даже тогда, когда какая-нибудь только собиралась проделать это, просто для надежности), считал, что его отец прав, и это зерно действительно в них есть. А Большой Индейский лес, было ли на него наложено это проклятие или нет, никогда никому не приносил большой удачи.

Не повезло Бабаджбоке, не повезло Кларендонам. Также никогда особенно не везло охотникам, которые забредали туда попытать счастья, вспоминал Ив.

За эти годы там произошло два… нет, три… минутку.

Глаза Ива расширились, и он про себя присвистнул, мысленно перелистав свою воображаемую картотеку с надписью «Несчастные случаи на охоте, Хэвен», Он с ходу мог припомнить дюжину происшествий, большинство из которых было связано с неудачными выстрелами, случившихся в Большом Индейском Лесу, и дюжину охотников, которых вытаскивали из леса ругающихся, истекающих кровью, находящихся в бессознательном состоянии или просто мертвыми. Некоторые застрелились, используя заряженные ружья в качестве шестов, перебираясь через поваленные деревья, или же роняя эти ружья, или еще из-за какой-нибудь дурацкой мелочи. Кого-то сочли самоубийцей. Но Ив вспомнил сейчас и два случая преднамеренного убийства произошедших во время охотничьего сезона — оба совершенные в драке, один раз из-за карточной ссоры в чьем-то лагере, другой раз из-за спора между двумя приятелями, чья пуля уложила оленя рекордных размеров.

Также охотники просто терялись. Господи, сколько их было! Чуть ли не каждый год поисковые партии отправлялись разыскивать какого-нибудь придурка, из Нью-Джерси, Массачусетса или Нью-Йорка, а бывало, что такие партии собирались по два-три раза в год. Никто из потерявшихся не был найден.

Большинство из них были горожане, которые, начнем с того, непонятно что забыли в лесу, но так было не всегда. Опытные охотники говорили, что компасы ведут себя скверно, а то и вовсе не работают в Проклятом Лесу. Отец Ива говорил, что, вероятно, в лесу должна находится прорва железной руды, и это она выводит из строя компасы. Разница между горожанами и лесными ветеранами заключалась в том, что горожане выучились обращаться только с компасом, а затем уже целиком положились на него. Потому, когда он начинал врать и показывал север вместо востока и восток вместо запада, или когда стрелка начиналась крутиться будто при игре в «Бутылочку», то они чувствовали себя как человек, застрявший в сортире с расстройством желудка и без единого клочка бумаги. Тогда люди поумнее просто с ругательством запихивали компас в карман и пытались с помощью полдюжины других существующих способов отыскать дорогу. Если не оставалось ничего другого, нужно было искать просеку, которая вывела бы вас из леса. Рано или поздно вы бы вышли на дорогу или к столбам высоковольтной линии передачи.

Однако Ив знал нескольких людей, которые всю свою жизнь жили и охотились в Мэне, и которых все-таки пришлось выводить из леса с помощью поисковых партий, если вследствие глупой случайности они не смогли выбраться оттуда сами. Делберт Маккриди, которого Ив знал с детства, был одним из них. Дел ушел в Большой Индейский Лес со своим дробовиком в четверг 10-го ноября 1947 года. После того, как прошло двое суток, а он все еще не появился, миссис Маккриди вызвала Альфа Тремэна, который был тогда констеблем. Поисковая партия из 20 человек отправилась в лес в том месте у каменоломни Даймонд, где начиналась Ниста Роуд, а к концу недели партия разрослась до двух сотен.

Все собирались уже считать Дела — чьей дочерью, разумеется, была Хейзл Маккриди — пропавшим, когда тот, спотыкаясь, выбрел из леса вдоль берега Престонской протоки. Он был бледным, потрясенным и весил на двадцать фунтов легче, чем до своего похода в лес.

Ив навестил его в больнице.

— Как это могло случиться, Дел? Ночь была ясная. Звезды. Ты же можешь ориентироваться по звездам?

— Ну, — Дел выглядел здорово пристыженным — По крайней мере раньше мог.

— Опять же, мох. Ведь ты рассказал мне, как отыскиваешь север по мху, растущему на деревьях. Мы были мальчишками тогда.

— Ну, — повторил Дел. И все. Ив дал ему время и затем снова поднажал.

— Что же случилось?

В течении долгого времени Дел молчал. Затем еле слышным голосом он сказал:

— Меня закрутили.

Ив не стал прерывать наступившую паузу, хотя далось ему это нелегко.

— Сначала все было в порядке, — наконец Дел заговорил вновь. — Я проохотился все утро, но ничего сверхъестественного не замечал. Днем я пообедал и выпил бутылочку пива, которое готовит моя мамаша. После этого мне захотелось спать, и я прилег на часок. Снились мне какие-то забавные сны, я их не могу припомнить, но я знаю, что-то необычное в них было. А, вот, посмотри! Это случилось, пока я спал.

• Предыдущая
• 91/178
• Следующая