Победивший платит (СИ) - "Жоржетта" - Страница 73
- Предыдущая
- 73/167
- Следующая
- То есть, ты не можешь от меня просто так отделаться? - шучу, приобнимая за плечи, и с хорошо скрываемой тревогой ожидая ответа. Как понять, греет его этот факт или тяготит?
- Именно, - Иллуми склоняется, легко целует меня, и застывший взгляд словно оттаивает. - Ты тоже, учти.
Это "тоже" подчеркнуто голосом, растянуто, произносится чуть ли не мурлыча. И почему это оно звучит утешением, а не угрозой?
Глава 21. Иллуми
Ажурный колпак фонаря рисует сложную мозаику света и тени, головоломку из расплывчатых темных и светлых пятен; темно-желтые блики ложатся на аккуратно подстриженный дрок, и благовония, выбранные милордом, пахнут медом. Принаряженный по случаю визита Эрик идет на полшага позади меня, незаметно и настороженно осматриваясь. Кажется, звучащая на пределе слышимости музыка и общее впечатление, производимое домом покровителя, вызывает в нем некоторую опаску.
Милорд не встречает нас снаружи, как подобало бы в случае торжественного визита ради представления нового члена семьи, и я радуюсь тому, что Нару не стал пугать моего барраярца торжественной пышностью встречи.
Хотел бы я знать - и узнаю, когда мы с Эриком останемся наедине, - каким оказалось первое впечатление, произведенное милордом. Он ожидает нас в доме, и я стараюсь силой воображения стереть все годы, проведенные рука об руку, и увидеть его со стороны, как незнакомца. Среднего роста, остролицый, с тонкой естественной сединой в рыжеватых волосах и неявными признаками возраста на лице, покрытом безупречным гримом. Бледно-зеленый и шоколадно-коричневый, успокаивающая "растительная" гамма. Способны ли цвета цетагандийского грима успокоить барраярца в принципе?
Но, кажется, я не зря так тянул с визитом, откладывал, со вкусом добиваясь все большего совершенства как в облике любовника, так и в его восприятии гармонии. Полагаю, Эрик сам не замечает, как привыкает к ненавязчивому изяществу деталей, ранее столь чуждому его натуре.
В карих с зеленым глазах читается легкое любопытство и искреннее радушие: первое адресовано Эрику, второе мне. Еще бы, я обещал покровителю сюрприз, и этот сюрприз состоялся.
Вежливо поклонившись, как то предусматривает этикет, я замечаю краем глаза сдержанный кивок Эрика. Надо думать, это максимум, для него возможный.
Мы обмениваемся приветствиями и усаживаемся за чайный стол. Я намеренно не стал обучать любовника манерам, предпочитая преимущества естественности и наблюдательности неизбежным недостаткам заученных правил, и не прогадал. Младший, выражаясь фигурально, ступает в мои следы.
Запах осенних листьев мешается с дымным ароматом чая, легкая светская болтовня, принятая между хорошими знакомыми, соскучившимися друг по другу и призванная дать новому гостю возможность освоиться, течет, перебирая мелкие камешки столичных новостей. Нару мягко, незаметно изучает Эрика: от кончиков волос до отсутствующего маникюра, словно пытается соотнести мнение о барраярце с тем, что видит перед собой. Как сказал милорд, приглашая меня сегодня: "К преклонным годам я стал не так жаден до инопланетных новинок и, узнав, что этот народ чудом вынырнул из тьмы забвения, не придал этому особого значения. Что ж, тем любопытнее будет знакомство".
И намеки в словах покровителя прячутся, как слои парадных одежд друг под другом. Милорд ждет моего рассказа, незло упрекает меня в долгом отсутствии и успокаивает царящим в столице благополучием. Даже история с Бонэ потеряла в актуальности.
- ... миледи Эйри просила передать вам свои приветствия и надеется встретить вас на вечере у лорда Табора, - сообщаю я, сочтя Эрика достаточно освоившимся, и Нару едва заметно улыбается. Вероятно, уже оценил общность не запаха, но стиля: на крепкой шее барраярца играет всеми оттенками запаха "Запад", кисти моих шпилек подернуты инеем "Севера".
- Да, и не раз, я надеюсь, - придвигая к благопристойно попивающему чай Эрику тарелку сладких хрустящих завитушек, подтверждает милорд. - Ты всю зиму пробудешь здесь?
Кажется, Нару более всего интересует тот же вопрос, что и остальных: не сошел ли я с ума, и что есть влюбленность в барраярца: причуда или синдром.
- Полагаю, что так, - усмехнувшись реальной перспективе стать гвоздем зимнего сезона. - Не могу же я лишить свою семью радости светского общения.
- О, - замечает Нару. - И все Эйри так поразительно единодушны в намерениях?
Максимум прозрачности намека, который может себе позволить Нару в желании узнать, как мне удалось примирить под одной крышей дикого барраярца, мою своенравную жену и себя самого, гордеца.
- Я буду рад увидеть твоего Лероя, раз он уже достаточно взрослый, чтобы находить удовольствие в светских обязанностях, - тут же добавляет Нару. Маскировка? - Страстность в исполнении правил - этим ваша семья всегда отличалась, - добавляет он с усмешкой, и это, определенно, намек. - Тебе не слишком сложно оказалось с этим ужиться, Эрик?
- Мне трудно достичь требуемого совершенства, но я надеюсь на снисходительность, - отвечает Эрик сдержанно. Сказать, что я им горжусь, означает сильно преуменьшить действительность. - И прилагаю все старания, движимый личной заинтересованностью, лорд Нару. Мой Старший нашел приемлемый способ, э-э, мотивировать меня.
- Я всегда полагал Иллуми способным юношей, - замечает Нару, обращаясь более к Эрику, - но впервые готов аплодировать его навыкам в тонком искусстве дипломатии.
- Милорд, - укоризненно замечаю, - вы чрезмерно ко мне расположены.
И не будете на меня в обиде, если я вас ненадолго покину. Даже наоборот. Я не вижу признаков раздражения на породистом лице: Нару не снисходит до ревности, разумеется, и даже более того. Если только меня не подводят чувства, Эрик ему приятно любопытен, и, значит, мне стоит предоставить им возможность поговорить наедине. Получаса Нару хватит с избытком.
Солнце медленно уползает за резную линию деревьев, кажущихся на темнеющем небе аппликациями из бархатной бумаги, поющие стрекозы хором провожают закат, я неторопливо возвращаюсь, налюбовавшись зрелищем.
К моему удивлению, Эрика в гостиной нет, а рассеянно улыбающийся Нару мелкими глотками пьет чай.
- Я подобрал мальчику более интеллектуальное занятие, чем слушать мои нотации, и отправил в библиотеку, - в ответ на мое немое изумление смеется покровитель, и я облегченно вздыхаю. От Эрика всего можно ожидать.
- Как он вам показался? - спрашиваю, присоединяясь к чаепитию.
- Мил. Но менее удивителен сам по себе, чем я того ожидал, - кивает Нару. - Изумляет сама ситуация. Он попал в твою семью не по своей воле; тебя трясло при упоминании его имени; а теперь вы делите подушку, и я никогда прежде не видел в твоих глазах такого блеска.
- Вы еще больше удивитесь, - вздохнув, признаюсь я, - но телесное притяжение действительно возникло гораздо позже, нежели мы научились разговаривать, сцепляясь не через пару десятков слов, а всего лишь раз за вечер. - Короткая пауза призвана дать мне собраться с силами. - Прежде того я дал ему право распоряжаться моей жизнью, а он вернул мне клятву.
- Ты сошел с ума? - непроизвольно вырывается у Нару. - И он, видимо, тоже. Барраярец получил твою жизнь и отказался ею воспользоваться?
- Возможно, мы оба сумасшедшие, - улыбнувшись, соглашаюсь я. - Во всяком случае, я безумно им увлечен, и, кажется, это взаимно.
Нару изучает меня пристально, как изучал бы незнакомца.
- Я не припомню за тобой таких сильных и быстрых увлечений, - констатирует он, наконец, и я понимаю: Нару встревожен донельзя. И на прямой вопрос, так ли это, он отвечает недвусмысленно и подробно:
- Меня изумляет эта перемена. Возможно, мне придется теперь познакомиться с другим тобой, так непохожим на серьезного молодого человека, которому я столько лет покровительствовал. Неужели простой барраярец за недели сумел добиться того, чего не достигли мои уговоры за множество лет? - смягчая упрек улыбкой, спрашивает он.
- Предыдущая
- 73/167
- Следующая
