Кто закажет реквием - Моргунов Владимир - Страница 52

— Ладно, — жестко произнес Бирюков, — давай покороче. Ты намерен поставить мне какие-то условия?

— Ага. Угадал. У вас, в вашей лавочке, богатые клиенты случаются, которые вам в валюте платят. Короче, ты нам двадцать «штук», а мы тебе дочку.

— Понятно, — Бирюков уже полностью справился с волнением, только на лбу его, несмотря на прохладу в плохо отапливаемом помещении, выступила испарина. — Двадцать тысяч, естественно, «зелеными»?

— Не-а, рублями, — радостно заревел невидимый собеседник Бирюкова. Очевидно, он считал свой ответ очень остроумной шуткой.

— Хорошо, тогда кому я должен эти деньги передать?

— Я тебе позвоню через полчаса по этому номеру. А может, (он произнес: «А можа...») через час. Если тебе нужно, ты будешь ждать. Я с умными людьми посоветуюсь, потом тебе скажу. Ты, главное, бабки начинай собирать, без бабок никакого разговора не состоится.

И не успел Бирюков спросить его о том, смогут ли ему дать какие-то гарантии относительно безопасности Кристины, как послышались частые гудки.

Ненашев, не отрывая взгляда от цифр на табло, уже схватил со стеллажа толстый том в самодельном переплете и стал лихорадочно листать его.

Однако, когда он нашел то, что искал, и еще раз сверил номер, высвечивающийся на табло с данными справочника, лицо его вытянулось.

— Ни хрена себе! Это номер регистратуры поликлиники в Заводском районе.

— Но поликлиника сейчас, насколько я понимаю, еще не открыта.

— Правильно понимаешь, она часов с восьми, самое раннее, начинает функционировать. А до восьми у нас, — он взглянул на часы, — еще двадцать восемь минут.

— Н-да, — Бирюков ударил правым кулаком в левую ладонь. — Будь на нашем с тобой месте какой-нибудь ментяра, он сразу бы рванул в эту регистратуру, «снимать пальчики» с телефонной трубки, а потом по этим отпечаткам сразу же отыскал в картотеке какого-нибудь Володьку Лысого, в миру Мудозвонова Владимира Жлобеевича, у которого одна судимость за совращение малолетних и еще три — за изнасилование со взломом.

— А вот и нет. Нынешние ребятки даром что идиоты — он ведь полудебил, этот, что звонил — а трубку телефонную рукой в перчатке держать приучены. Их на хип-хоп не возьмешь. Но ты не дрейфь, Николаич, ибо нет тех крепостей, перед которыми бы мы еще не...

Он не договорил, потому что телефон опять запищал. На сей раз Бирюков цапнул трубку — резко, но осторожно, даже изящно, как кот лапой ловит кузнечика в траве.

— Алло, — хрипловатым от волнения голосом произнес он.

— Мне Бирюков нужен.

Голос был ему знаком, только телефонная связь вроде бы искажала его.

— Кристина?! Да ты!.. Да ты знаешь?..

— Я все знаю, Валер, только ты не волнуйся.

По имени она стала звать его еще в детстве, в шутку подражая матери, потом и мать стала звать Викой, мотивируя такое обращение тем, что так принято на Западе. Теперь отцом она называла его только при посторонних.

— Все в порядке, — сказала Кристина, — только очень желательно, чтобы ты меня забрал отсюда поскорее.

— Откуда, Кристина?

— Ну-у... В общем, из отделения милиции.

У Ненашева, слушавшего разговор по параллельной трубке — он ее чисто по инерции забыл положить — даже глаза свело к переносице. Впрочем, он, возможно, и переигрывал, стараясь поскорее освободиться от напряжения.

— Из какого? — быстро спросил Бирюков. — Говоря кратко и четко, ты ведь служебный телефон занимаешь сейчас.

— Это Заводской райотдел.

Бирюков быстро переглянулся с Ненашевым. И поликлиника в том же районе, который был расположен на противоположном от них конце города. Времени на то, чтобы pасспрашивать Кристину о деталях, о том, как она оказалась там, не было.

— Через полчаса я приеду к тебе, — сказал Бирюков и прервал связь.

Он тут же набрал номер телефона Клюева и, что называется, с разбега выдал:

— Женя, заводи «нашу маленькую газель», я выскочу на перекресток минут через семь, все объясню потом, надо все делать очень срочно.

Такое название транспортного средства имело мало общего с объектом — это был не обещанный богатой публике новый автомобиль, который на самом деле назывался «Газелью», а детище того же автозавода, скатившееся с его конвейера тридцать лет назад. Но бегала «Волга», благодаря общим стараниям Бирюкова и Клюева, весьма резво, неутомимо, без сбоев.

На условленном перекрестке Бирюков практически на ходу нырнул в автомобиль, посетовав:

— Надо, чтобы наш друг Сережа Муравкин, великий угонщик, украл нам иномарку. А то едем мы сейчас в такое место, где по одежке встречают.

— Больница-вуз-тюряга? — деловито произнес странноватое словосочетание Клюев.

— Почти что последнее — Заводской райотдел милиции.

— Понятно, — кивнул Клюев. — Морды бить кому-то будем?

— Посмотрим по обстоятельствам.

Бирюков сказал это вполне серьезно. Они с другом и партнером не любили милицию, милиция не жаловала их. И весь этот под нелады возникали регулярно, с периодом недели в три-четыре. Последняя стычка с милицией —^: московской — случилась как раз три с небольшим недели назад, когда Бирюкова и Клюева привезли в отделение на Новой Басманной, откуда они благополучно бежали. Так что по срокам выходило, что пора начинать очередной этап активной конфронтации.

— Дочка моя там каким-то образом оказалась, — объяснил Бирюков.

— Ага, — опять кивнул Клюев.

— А что «ага»? Я сам не могу взять в толк, как она туда могла попасть. Она дома ночь не ночевала. А утром было развлечение на любителя — телефонный звоночек в наш офис. За Кристину, якобы похищенную, требовали выкуп.

— Менты, что ли, требовали?

Бирюков осторожно повернул голову: непохоже, чтобы Клюев шутил, однако предположение его звучало не очень серьезно. Хотя... Сейчас от чего угодно «отмазаться» можно, вопрос только в цене. Он поделился своими соображениями с Клюевым.

— А вот сейчас на месте и поглядим, каковы у них в данный исторический момент порядки. Они, мерзавцы, к правовому государству шустрее всех бегут, поди поспей за ними. Ты с собой ничего не прихватил?

— А что я должен был прихватить? — начал было Бирюков, но осекся — вспомнил радостное рычание того жлоба в трубке: «Не-а, рублями». — Некогда мне было, домой даже не успел заскочить.

— Ладно, ничего страшного, — успокоил его Клюев. — Может быть, и «башлять» не придется, воспользуемся влиянием нашего друга Епифанова.

— Епифанов — это, наверное, на крайний случай, — засомневался Бирюков. — Областная прокуратура все же. Кредит может быстро исчерпаться, если по любому поводу к нему обращаться станем.

Райотдел был как райотдел — неказистое серое здание, фасад которого годы перестройки, либерализации цен и построения рыночных отношений уж никак не сделали более привлекательным.

И дежурный — черноволосый, черноусый капитан со злым темным лицом — к оптимизму не располагал.

Бирюков представился, спросил о Кристине.

— Ага, — хмыкнул капитан. — Хорошо еще, что у нас камера свободная есть и мужиков сегодня не очень много поступило. А то насчет приятного общества мы ничем не смогли бы ей помочь. Вы, стало быть, папаша?

— Стало быть, — капитан Бирюкову не нравился, но капитану, похоже, не нравился не только Бирюков, но и все остальное человечество. И то, что общался капитан не с лучшей его частью, скорее являлось следствием мизантропии, а не причиной.

— Я могу ее видеть? — спросил Бирюков после некоторой паузы.

— Можете, наверное. — Капитан вроде бы задумался перед тем, как принять окончательное решение. Но вот решение было принято.

— Беспалько!

То ли заспанный, то ли с рождения имевший вечно помятую физиономию старший сержант возник откуда-то из глубины полутемного, пропитанного неистребимым казенным запахом коридора и, полностью игнорируя присутствие Бирюкова, уставился на капитана.

— Вот родитель чадом интересуется, — сказал капитан, тоном своим давая понять, что и о чаде, и о родителе думает нехорошо. — Открой женскую камеру, выпусти ту, что сегодня утром привезли. Бирюкова ее фамилия.