Остров Пасхи - Непомнящий Николай Николаевич - Страница 25

• Предыдущая
• 25/50
• Следующая

Этим можно объяснить специальные черты изображений: кто-то может предположить, что статуи могли возводиться еще при жизни стариков – как пирамиды или надгробные памятники египетских фараонов, однако их глаза оставлены пустыми, чтобы показать, что человек еще жив. Только после смерти изготовлялись глаза, статую ставили на ее платформу, а глаза и головные уборы помещались на свое место, возможно, чтобы «активизировать» ее mana (духовную силу); если дело обстоит таким образом, значит, глаза имели более глубокий смысл, чем у просто ритуального изображения.

Однако помимо своей «личности» статуи могут также нести особый символизм другого рода: проявление постоянности в полинезийской культуре. Эти возвышающиеся вертикальные фигуры на горизонтальных платформах, стоявшие по всему берегу, служили священной границей между двумя мирами, как посредники между живущими людьми и богами, между жизнью и смертью; подобные переходные территории во всех человеческих сообществах имели ритуальное значение. Фигуры предков, смотрящие сверху на деревни… их спины повернуты к морю… возможно, таким образом, жители придавали себе уверенности и чувствовали себя более защищенными. Можно вспомнить про индонезийский остров Сулавеси, где стоят деревянные изображения умерших, одетые в одежды и головные уборы, с пристально глядящими мозаичными глазами. Они стоят в выемках высоко на скалах, таким образом, духи всегда смотрят поверх своей деревни.

Высказывалось предположение, что статуи острова Пасхи стоят так близко к берегу потому, что выполняют роль защитников от вторжений с моря. В особенности, если вспомнить вполне правдивую легенду о Хоту Матуа и его сторонниках, которые спаслись бегством с частично затопленного острова. В этом случае, однако, можно ожидать, что предки разместились бы лицом к потенциальной угрозе, а не спиной; такое местоположение в равной степени можно объяснить и подходящим способом размещения таких статуй, чтобы держать их подальше от земель, пригодных для ведения сельского хозяйства, которых было мало. Не было смысла распахивать поля вблизи от берега, где соленые ветра могли разрушить урожай…

Макс Рафаэль, немецкий историк искусств, указал, что монументальность фигур, их грандиозность в сравнении с маленьким ростом наблюдателя обостряли желание оказаться защищенным, создавали ощущение покоя и доверия. Монументальность всегда внушает уважение и благоговение. Это не искусство, которое ведет диалог с отдельным человеком, это хранилище духовной силы предков, сконцентрированной в голове или глазах статуи, защищающей общинников от беды. Привлекательность каждой индивидуальной фигуры ограничена, поскольку статуи достаточно стереотипны, но группе статуй создает завораживающий эффект.

Рафаэль отмечает, что задняя часть головы прямая, щеки и уши «неподвижны», однако нос и рот агрессивно выступают вперед; более того, прямота или изогнутость носа заметно контрастируют с часто изогнутыми носами деревянных фигур острова. Он считает, что, намеренно или нет, нос имеет символическую форму фаллоса, вертикальная часть выступает над горизонтальной частью (фаллические носы также возникают в петроглифах, как и на некоторых деревянных резных фигурах). «Надутые» или выступающие тонкие губы с щелью между ними похожи на женские внешние половые органы. Короче говоря, Рафаэль увидел в этих головах сексуальные символы, памятники умершим, которые каким-то образом вовлечены в процесс возрождения. Другие ученые рассматривали moai как символ фаллоса и возрождения потомства – на острове есть, как минимум, одна легенда, гласящая, что пенис служил моделью такого дизайна. Кроме того, мы уже указывали на присущую этим статуям неопределенность пола.

Руки, похожие на крылья, скрещенные на животе, также имеют специфическое значение. В традиционной резьбе по дереву у маори, в Новой Зеландии, руки были размещены так для защиты ритуальных знаний и устных традиций, потому что люди верили, что они хранятся именно в животе. Фигуры с руками на животе также обычны для Маркизских островов и повсюду в Полинезии.

Во многих общинах по всему миру само присутствие предков – в виде их изображений или непосредственно их костей (или и то, и другое) – часто служит главным доказательством жизненности общины, того, что земля всегда принадлежала именно этой семье. Поэтому фигуры на острове Пасхи могут буквально защищать права, связанные с происхождением земли предков от основателя-отца (или матери). Более того, роли, выполняемые мертвыми, похожи на те, которые они выполняли при жизни: нормальным является обращение власть предержащих членов группы к своим предкам за помощью и поддержкой. Обожествление великих людей, которые были прямыми потомками богов, могущественных воинов или высокопоставленных людей, имеет глубокие корни в полинезийской культуре. Лишь знатные полинезийцы имели предков и генеалогию, ведущую к богам, а в полинезийском искусстве преобладают практически однотипные портреты этих предков.

Однако представляется, что фигуры на острове Пасхи делались не населением под контролем центральной власти, а скорее группой независимых семей из различных частей острова. Вероятно, они соревновались друг с другом, стараясь превзойти соседей в размере и грандиозности религиозных центров и изображений предков. Поэтому прослеживается тенденция постепенного увеличения размеров статуй по времени их изготовления.

Но как можно достичь такого совершенства, имея лишь простые технологии каменного века?

Вулканический кратер Рано Рараку – один из самых необычных и восхитительных центров археологии; он наполнен незаконченными статуями и пустыми нишами, в которых разбиты сотни других статуй. Если вам повезло и вы здесь один, а не с группой туристов, то вы окажетесь во власти тишины. Но представьте себе эту уникальную каменоломню, в которой внутри и снаружи суетятся и шумят люди, татуированные и разрисованные рабочие, слышен ритмичный шум бесчисленных молотков, стучащих по камню, и, без сомнения, просто песни и религиозные песнопения…

В наше время, с его совершенной технологией и всеобщей тягой к скорости, трудно понять, как доисторические люди могли тратить невероятное количество времени и людской рабочей силы на резные работы, транспортировку и поднятие огромных камней – были ли они мегалитами Западной Европы или статуями Рапа Нуи. С другой стороны, можно возразить, что в доисторические времена – и, в частности, на маленьком отдаленном острове – было нечего делать, и резьба по камню могла стать основной и преобладающей страстью. В 1786 году Лаперуз подсчитал, правда, с некоторой долей оптимизма, что три дня работы на поле ежегодно – это все, что нужно было островитянину, чтобы обеспечить себя пищей на год. А миссионер Юджин Эйро в 1860-е годы отмечал, что островитяне и вовсе не работают. Работа одного дня обеспечивала их сладким картофелем на целый год. А остальные 364 дня они «гуляли, спали и ходили в гости». Они просто развлекались!

Современные люди зачастую не понимают, чего можно достичь, используя лишь простейшую технологию, много времени, мускульную силу и некоторую изобретательность; именно это непонимание позволило расцвести буйным цветом сумасшедшим археологическим теориям. Самым очевидным примером является та, что высказана швейцарским писателем Эриком фон Деникеном и его сторонниками о том, что доисторический мир периодически посещали внеземные астронавты, которые несут ответственность за все, что, по средним меркам, не укладывается в рамки современной науки. Кроме того, что на богов из звездолета можно с легкостью свалить все загадки и тайны археологии, эта точка зрения дает еще и удобную уверенность, что мы «не одиноки» и что человеческий прогресс контролируется и слегка подталкивается в правильном направлении некоей благожелательной силой во Вселенной.

• Предыдущая
• 25/50
• Следующая