Третья истина - "Лина ТриЭС" - Страница 57

– Дяди, – громко и даже надрывно заговорила Лулу, не давая им опомниться, – посадите меня на трамвай, у меня голова закружилась, мне надо домой! ВЫ МЕНЯ НЕ ЗНАЕТЕ, но это ничего, вы не бойтесь, я из хорошей семьи, у меня отец – полковник! А маман – жена полковника! А тетя – сестра полковника! А ВЫ ТАКИЕ ЧУТКИЕ! Мне на Садовую! – она не знала, что еще говорить.

Некоторые слова она подчеркнула не случайно. Они должны ее понять! Но Ваня только с удивлением заморгал веками: он, видно, никак не мог сообразить, что происходит.

– Ну, Ваня же! – Она дернула его за обшлаг. Это можно было себе позволить, нищий заметно отстал, как только скуластый начал энергично оглядываться в поисках разъяснения ситуации и помощи.

Но Ваня продолжал не понимать:

– Заболела, что ли девочка? Чего это с тобой? Смотри, побледнела вся, как мел… Я б за мамой сбегал, да далековато еще. – Лулу перепугалась: еще чуть-чуть и он назовет ее по имени! А нищий будет рядом! К счастью вмешался скуластый:

– Погодь, Иван, ну-ка сделаем, как она просит. Пойдем назад, к остановке…

Они взяли ее под руки и повернули в сторону, противоположную Таниному дому. Откинув голову, Лулу посмотрела из-под ресниц по сторонам: идет! Скуластый перехватил ее взгляд и тоже поглядел вокруг. Дальше события развивались стремительно. Скуластый подтолкнул Ваню в бок. Еще несколько минут, и они вспрыгнули в вагон трамвая. Стеклянная дверь с лязгом закрылась, трамвай тронулся, а нищий только-только подошел к остановке, нога у него и впрямь, видно, хромая. Оставайся с носом, шпик!

Лулу моментально «выздоровела» и засмеялась:

– Очень хорошо мы его разыграли! – сказала она тихо. Ваня так же тихо ответил:

– Шура! Ты молодчага! Вот представилась! Я же уверен был, что тебе и в самом деле плохо и память отшибло! Да если бы не ты, нам опять переезжать! Сергей, знакомься – это Шура, лучшая Татьянина подруга.

– Встречались, кажется… находчивая ты особа, Шура, прямо скажу!

Ваня досадливо покрутил головой:

– Ну, Серега, и ослы мы с тобой! Как же мы недосмотрели, из самого города его за собой притащили! Давай сходить. Надо с другой стороны к дому подъехать и батю порадовать, дескать, старый знакомый вокруг гуляет.

– Погодь, неблагодарный какой! Шуру отвезем на Садовую.

– Я там не живу, я на Береговой живу!

– И на Береговую не поедем, Сейчас Шурок к нам в гости пойдет, решено, не возражает никто?

Лулу, естественно, охотно согласилась – она же туда и шла! Ваня что, думает, она бродила почти за городом, вблизи их дома просто для удовольствия?

Таня, точь-в-точь, как недавно брат, заморгала от удивления, разглядев вошедших в комнату: парни втиснулись в дверь одновременно, а за их плечами то возникала, то пропадала голова ее ближайшей подруги. Дело объяснялось очень просто: Лулу слегка подпрыгивала, не терпелось все рассказать Тане. До этого они совместно предприняли некоторые меры безопасности: проникли во двор через разные калитки, Ваня, первым очутившись на лестнице, махнул рукой, а скуластый объяснил: «Все чисто». Лулу понравилось это выражение. Оно звучало как-то волнующе. Ваня с Сергеем ушли в заднюю комнату, а Лулу принялась с жаром рассказывать о происшедшем Тане и тете Поле. Впечатление превзошло все ожидания. Тетя Поля, всплеснув руками, бросилась на несколько минут в ту комнату, куда удалились мальчики, потом выскочила оттуда и стала переспрашивать Лулу, теперь уже прерывая рассказ той восклицаниями, похвалами и даже поцелуями.

Наконец, Таня сказала матери гордо:

– Вот видишь, я говорила, что Шура – надежный и нужный человек.

– Верно, – подхватила тетя Поля, – теперь сама вижу. Только хватит о шпиках, околоточных, обо всей этой нечисти говорить. Шут с ними.

– А он, наверное, хотел разузнать побольше о вашей новой квартире. Так бы прямо пришел и запомнил, а потом, например, сходка, – (вот тоже какое прекрасное слово теперь в арсенале Лулу!), – а он тут как тут.

– До чего, спасибо Татьяне, осведомленный товарищ! – в дверях появился дядя Арсений. – Несерьезный ты пока человек, Татьянка. Знаешь Шура, влетело твоей подруге по первое число за болтливость, но сегодня, вроде, и извиниться перед ней можно. Молодчина ты, Шура, даром, что такая маленькая еще. И взрослая такого бы не придумала. А теперь тебе ответственное задание. Оно трудное. Ты справишься?

Лулу закивала головой, но успела подумать: только чтобы не делать ничего страшного, ведь Таня рассказывала ей, что иногда надо убивать для правого дела, это называется террор, но всегда подчеркивала, что их товарищи на такое пока не идут.

А дядя Арсений, убедительно припечатывая почти каждое слово ладонью по столу, продолжал:

– Задание такое: надо молчать. Шибко молчать. Ты думаешь, это легко? Поди-ка, попробуй! Скажешь, не себя, другого подведешь, навеки предателем станешь. Что может быть хуже? Матери скажешь – ее под удар подставишь, брату – и его в могилу можешь спихнуть. Молчи.

– Ну, отец, напустил страху, она же Бог весть что подумает…

– Я все понимаю, буду молчать, как Таня, даже еще сильнее…

Но тетя Поля прервала ее, обняла и, глядя в глаза, заговорила:

– Как Таня – лучше не надо. Ты, Шурочка вот о чем подумай: у детей всегда есть любимые мама, папа или, скажем, сестричка… Врагу или просто товарищу легко секрет не рассказать, а им? А ведь они сами могут не подозревать, как им это знание обернется. У нас, вот, был случай. Ванин знакомый дедушке сказал про собрание, а тот подумал Бог весть что. И за ружье, внучкá выручать! И погиб, болезный, на жандармский пост нарвался. Жандарм подумал – убийца какой, по голове – дубинкой. Не выдержал, старый… И еще случаи были… Что, отец, все ушли?

– Я тоже пойду уже, да? – не от души сказала Лулу.

– В одиннадцать-то часов? Неужели, опять не предупредила тетю?

– Предупредила, предупредила!

– Тогда, что же уходить собралась? Или это церемонии твои любимые? Я стелю в Таниной комнате. Прямо по-барски живем. Девчонка – отдельную комнату имеет. Забалуется! А ты с ней комнату делишь – мне на душе легче. Воспитываю, как надо, – тетя Поля, улыбаясь, энергично действовала почти квадратными ладошками, встряхивая подушки и простыни.

Такие ночи для Лулу были самыми лучшими, они допоздна тихо разговаривали, играли в слова. Правда, когда ей вдруг захотелось в этой дружелюбной обстановке поделиться своими фантазиями об островах, открытиях и подвигах, Таня соскучилась, перестала слушать и предложила засыпать. Завтра – в гимназию.

ГЛАВА 7 . БОРЬБА ЗА СПРАВЕДЛИВОСТЬ И ЕЕ ПОСЛЕДСТВИЯ.

– Не шуметь, не тянуться, если надо, я обращусь сама, а ну, тихо! Шум на задних партах!

Добившись тишины, Тамара Георгиевна, учительница истории, ходившая этот месяц в любимицах начальницы по поводу удачно сказанного при попечителе хвалебного слова, вытянула сухопарое тело на стуле и ее длинные ноги достигли первых рядов.

Класс склонился над партами, класс писал контрольную по истории! Нововведение – письменные работы по гуманитарному предмету на двойном листочке было привнесено этой удачливой новой учительницей, которая получила уроки истории совсем недавно.

Лулу с сожалением покосилась на стопку отобранных, лежащих на подоконнике учебников. Легко сказать: «как можно полнее ответить на три вопроса!». Ну, про строительство Петрограда она написала столько, что еле уместилось на странице, а вспомнить, что там происходило в Валдайском уезде в XVIII веке и что такое Деревская пятина Новгородской республики трудновато… Рядом сосредоточено пишет Таня, но у каждого вертикального ряда свой вариант. На секунду у Лулу мелькает приятная мысль, что они пойдут после гимназии к Кате – ее отец все-таки один уехал на заработки в Миллерово.

Лаврова, не зная о контрольной, пересела назад, на предпоследнюю парту: замечаний она не получает, а подпиливать ногти маленькой пилочкой там гораздо удобнее. В результате перемещения она сейчас на одной параллели с Лулу, но в другой колонке. Видно, как Тата откровенно и даже нагло переписывает у Ани, оказавшейся за ней. Нагло потому, что совершенно не прячется ни от нее, ни от учительницы. Просто время от времени поворачивает к себе листочек Гусовой, и тогда та вынуждена приостанавливаться и ждать. Лулу противно видеть эту безответность. Но они с Татой, как бы, чувствуя силу друг друга, стараются не сталкиваться. Этот тон задала Тата, никогда не идущая прямо против Лулу, и Лулу приняла такие правила. Лаврова часто недоучивает, но она – отличница, хотя бы потому, что подобострастные подружки всегда готовы всячески помочь. Кроме того, оригинальная память позволяет Тате схватывать содержание главы за считанные мгновения, когда ее уже вызвали, и она медленно проходит к доске мимо ряда открытых книг. Нет нужды, что сразу по окончании ответа почти все из ее головы улетучивается. Поэтому сейчас Гусова – ее единственный шанс, хотя сведения Ани ничем не гарантированы.