Третья истина - "Лина ТриЭС" - Страница 38

– Спасибо, до свидания. – Лулу все время краем глаза следила за Виконтом и поторопилась подойти, пока он не ушел.

– Что здесь такое?– виноватым голосом начала она.

Он молча вытащил за шкирку очень маленького вислоухого щенка.

– Какай чудесный! – Лулу наклонилась над корзинкой. Еще два таких же – темно-медовых, копошились внутри.

– Это сеттеры, потомство Рекса и Астры. Они еще слепые. Вот этот – самый удачный. – Он потрепал первого по розоватому животику.

Лулу вытащила другого щенка под брюшко.

– Это, наверное, девочка, она самая тихонькая, спокойненькая. Правда?

– Это ты говоришь? Парадокс.

– Какой докс? Я не понимаю.

– Вот-вот, не понимаешь, и секреты появились от меня. Отчего это? – он глянул на нее, сведя брови.

Этого хватило, чтобы Лулу взволновалась:

– Вы что, обиделись?

– А было на что? У вас что, заговор против меня?

– Ох, нет, наоборот!

– Значит, дело все-таки касается меня? Союз в поддержку?

Лулу почувствовала, что еще секунда, и она проговорится, и потому, крепко взяв его за локоть, она, как можно убедительнее, сказала:

– Не спрашивайте, пожалуйста, Виконт, я не могу сказать. Честное слово, вам не на что сердиться!

– Хо-ро-шо, – по слогам произнес ее учитель. – Так пошли, позанимаемся арифметикой, что ли?

За целый месяц он ни разу не вспомнил, ни о каких занятиях, кроме верховой езды, а тут посвятил арифметике часа три, успев проверить чуть ли не весь курс, и отпустил Лулу только, когда она решила целую гору задач и примеров. Давая ей время обдумать, он, как и в прошлом году на занятиях по арифметике, просматривал какие-то журналы.

…Все утро она настороженно прислушивалась и приглядывалась, не поздравляет ли уже кто-нибудь именинника. Но ничего похожего не было, и сам он выглядел так буднично, что она засомневалась. Больше того, сорвалась и прогулка, потому что приехали какие-то люди из города, и Виконт повез их по имению в недавно купленном им для Раздольного автомобиле марки «Опель».

Все в доме, кроме Шаховского и отца, которые научились управлять, побаивались ездить даже пассажирами. Братьев Виконт заставлял садиться в авто чуть ли не насильно и пытался обучать, а дам даже не приглашал – столько треска и дыма производила эта повозка…

К часу Лулу бросилась на поиски Пузырева, тот, завидев ее издали, таинственно поманил пальцем. Лулу собрала все мужество. Пузырев был в скверном состоянии, а рядом на этот раз не было никого.

– Вот, как и было условлено… в полнейшем ажуре. – Лулу, стараясь не замечать ни сильного запаха, ни остекленелых глаз, с разбега подскочила, схватила маленькую коробку и, пробормотав «спасибо», убежала. Она слышала, как за спиной, видимо, в ритм покачиваниям, Пузырев повторял монотонно:

– Как было условлено,… как было условлено,… как было условленно…

Достигнув своей комнаты и повернув ключ, Лулу сначала заставила страх отступить, а затем взялась рассматривать добычу. Какая маленькая коробка – не больше десертной тарелки! Она осторожно открыла крышку. Нет, торт отличный: розы, лилии, цукаты, шоколадный крем, коричневое тесто… А как пахнет: сдобой, ванилью и еще какой-то прелестью!!!

Лулу стало невтерпеж! Скорей бы подарить, пока он свежий и аппетитный! У нее еще шевелилось в душе беспокойство, а вдруг она напутала с именинами? Но увидев из окна, как вернувшийся Виконт сначала неторопливо пошел по дорожке, а через несколько шагов вдруг подпрыгнул и, уцепившись за ветку, покачался и подтянулся на ней, успокоилась. Такое настроение подходит для именин. А если, вдруг, она и ошиблась, ничего, он не сердитый.

Лулу сосредоточилась: теперь не до шуток. Надо успеть нарезать розы, одеть самое нарядное платье – из нежно-золотистого кружева с абрикосовой шелковой подкладкой, приколоть к плечу коралловую брошь в виде цветущей ветки яблони или вишни. Потом распустить волосы, отросшие почти до пояса, и вколоть в них такой же, как платье, кружевной бант, только без подкладки и потому очень легкий. А вот и сафьяновые, нежно-карминные туфельки на маленьком каблучке! Платье немного длиннее обычного и маман предназначает его для особенно торжественных случаев. А может ли в жизни Лулу быть случай торжественнее этого?

Немало времени прошло, прежде чем ослепительно нарядная Лулу стояла перед дверью комнаты в мезонине. В одной руке – маленькая коробка, перехваченная лимонной атласной лентой, в другой – девять розово-палевых роз.

Она глубоко вдохнула и рассыпчато-громко постучала.

– Что, кто там? – раздался сонный голос.

– Это я – к вам! – торжественно сказала Лулу.

– Александрин? Погоди минутку. Приведу себя в порядок, я прилег, всю ночь не спал.

Лулу стало неловко:

– Может, я рано пришла?

– Я о чем-то забыл?– он распахнул дверь и предстал в белой рубашке навыпуск с расстегнутым воротом и растрепанными волосами. – Господи, я что, еще сплю?? Что за сказочное видение?

Не обращая внимания на его небрежное одеяние, Лулу присела в глубоком реверансе, отчего букет и торт разошлись в разные стороны, а Виконт посмотрел сначала на одно, а потом на другое и выпрямился, как перед флагом. Лулу от души произнесла:

– Поздравляю!

– С чем? – с минимальной мимикой спросил Виконт.

– С днем ангела! Вы еще не готовы?

– А! Действительно!

Он перестал изображать стойку «во фрунт», видимо, потеряв желание шутить, и сказал серьезно:

– Что ж, благодарен за внимание ко мне. – Принял ее подарки и еще раз сменив тон, на этот раз, на деловой, продолжал:

– Так! Буду готов через десять минут, присядь!

Лулу уселась на подоконник. Конечно! Она пришла рано, ему надо одеться покрасивее. Она по себе знает, сколько времени занимает тщательное праздничное одевание. Поэтому никаких сомнений не зародилось, когда прошло и десять, и двадцать и тридцать минут… Не улетит же он из комнаты… Можно и еще подождать.

– Заходи!

Она вошла и… ахнула! Комнаты, ее знакомой комнаты НЕ БЫЛО! Был угол огромного зала волшебного замка, так ей показалось, причем, угол, взметнувшийся вверх. Она стояла внизу, а две, неизвестно откуда взявшиеся сходящиеся линии, вдоль которых расположились неузнаваемые предметы, вели куда-то, вперед и вверх. Линии эти представлялись воистину бесконечными, и стремились к вершине загадочного угла. Фрегат плыл по направлению к нему по роскошной драпировке, которая покрывала бывшую кровать. Конь устремился туда же, в бешеном порыве развевая гриву, мальчик трубил во славу идущего к этой точке, а в подсвечниках рояля, обозначившего второй радиус, горели две толстые свечи – красная и белая. Это они, вместе с лампой, стоящей наверху секретера, и фонарем за дверями балкона создавали такой необычный, мерцающий свет, меняющийся от темно-красного до нежно-розового. А что же Угол, точка, к которой вело все это великолепие и ковровая дорожка, также изменившая свое направление, Угол, ради которого комната повернулась и потеряла свои границы? Там возвышался трон! К нему, покрытому малиновым бархатистым материалом, вели настоящие ступеньки, четко проступающие под ковром. Над высокой спинкой заломилась отодвинутая со своего обычного места маркиза, превратившаяся в надутый ветром величественный парус. Рядом с троном находился столик с витыми ножками, на котором стояли торт и ваза с розами. Именно они были высвечены больше остального и казались драгоценным центром таинственного мира! Прямо перед ней, вошедшей и остолбеневшей, стоял преобразившийся Виконт, в той же белой рубашке, но уже плотно заправленной, со шпагой и в чем-то, накинутом на плечи, как короткий плащ. Как только на него упал взгляд Лулу, не способный найти сразу главное, он отсалютовал и с поклоном сложил шпагу к ее ногам.

– Benvenuta nel mio castello solitario, mia bella Principessa![32]

Лулу изумилась – это не французский, хотя понятно, что прекрасную принцессу куда-то приглашают… наверное, в замок… Это же замок?

– Sua Altezza non è italiana? Ее высочество не итальянка?