Сокровище Голубых гор (др. перевод) - Сальгари Эмилио - Страница 3

• Предыдущая
• 3/14
• Следующая

– А удастся ли нам войти в залив?

– Этого не могу утверждать. Нас может отбросить в противоположную сторону.

– На счастье Рамиресу! – вздохнул дон Педро.

– Ну, это бабушка тоже надвое сказала, – возразил капитан. – Я уверен, что сокровище Голубых гор еще не в его руках.

– Вы думаете? А может быть, он давно уже там?

Капитан, зорко всматривавшийся в небо и море, освещаемые частыми вспышками круглых молний, ничего не ответил, потом, немного погодя, вдруг глухо прошептал:

– Господи, помилуй! Вот когда наступает настоящая-то опасность!

– Что такое, дон Хосе? – поспешно спросил дон Педро.

– Смерч! Пушку сюда! Живее! Смерч на носу! – не своим голосом скомандовал Ульоа.

Дон Педро взглянул на море и замер от ужаса. На некотором расстоянии от корабля поднимался водяной столб, крутившийся с неимоверной быстротой. Это была самая страшная угроза злополучным мореплавателям.

За семь недель до описываемого нами события, в одно тихое и ясное утро на борт «Андалузии», стоявшей на якоре в бухте Кальяо, где она забирала груз в китайские и японские порты, поднялся молодой человек в сопровождении еще более молодой девушки и спросил капитана Хосе Ульоа, владельца этого прекрасного судна, составлявшего предмет восхищения всех моряков чилийского побережья.

Эти молодые люди были дон Педро де Бельграно и его сестра Мина, дети одного из наиболее именитых судовладельцев и моряков Вальпараисо, четыре года тому назад таинственным образом исчезнувшего в Тихом океане.

Дон Хосе Ульоа в это время курил трубку, сидя в своей маленькой, но прекрасно обставленной каюте.

На столике перед ним стояла бутылка доброго старого вина, поднесенная ему одним из его аргентинских приятелей.

Капитан «Андалузии» наслаждался приятным отдыхом и рассчитывал, что никто и ничто не нарушит его. Однако его расчеты не оправдались: внезапно появившийся юнга доложил, что капитана желают видеть по какому-то очень важному делу двое молодых людей, дама и кавалер. Дон Хосе хотя и с легкой досадой, но приказал их привести к себе в каюту.

Увидев входящих посетителей, он поднялся им навстречу и любезно проговорил:

– Милости прошу. Чем могу служить?

– Вы – дон Хосе Ульоа? – спросил молодой человек.

– Он самый, к вашим услугам.

– В таком случае вы должны нас знать.

Старый моряк внимательно всмотрелся в лица стоявших перед ним посетителей, затем покачал головой.

– Нет, не могу припомнить, чтобы я когда-нибудь имел удовольствие видеть вас, – сказал он.

– Я не так выразился, – поправился молодой человек, – наше имя должно быть вам знакомо. Наш отец славился как первый моряк по всему чилийскому и перуанскому побережью. Его имя – Фернандо де Бельграно!

– Фернандо де Бельграно! Да что же вы сразу не сказали мне этого? – вскричал капитан, с такой силой ударив кулаком по столу, что пролил все вино, бывшее в стакане. – Как же мне не знать Фернандо де Бельграно, когда я одно время состоял помощником капитана на его «Сармиенто»! Да, это действительно был великий моряк. Лучше его никто не умел ладить с морем. И вы – его дети?

– Да, дон Хосе. Я – Педро, его сын, а это моя сестра, Мина.

– Бедные сироты! И у вас предательское море похитило отца! Впрочем, как я слышал, капитан Бельграно сделался жертвой не разбушевавшихся волн, а меланезийских дикарей. Так ли это?

– Нет, капитан, совсем не так.

Новый удар кулаком старого геркулеса по столу.

– Как! – вскричал он. – Так ваш отец не был съеден дикарями Соломоновых островов, как у нас прошел слух?

– Ничего подобного, – ответил с улыбкой молодой человек, прихлебывая душистый кофе, поданный ему и его спутнице по приказанию капитана.

– Чему же это вы так улыбаетесь, сеньор! – вскипел дон Хосе, отличавшийся крайней вспыльчивостью. – Смеяться надо мной, что ли, вы явились сюда? Так я предупреждаю вас, что со мной шутки плохи!.. Не вертитесь, как вьюн! Терпеть не могу этого! Скажите мне прямо: жив еще ваш отец или умер и как именно? Он был моим хорошим другом, и мне очень хотелось бы знать о нем правду.

– Увы, в настоящее время отца уже нет в живых! – с грустью проговорил дон Педро, нисколько не обижаясь на грубость старого моряка. – А как он умер – можете узнать из документа, найденного капитаном Рамиресом в бочонке.

– Рамиресом! – вскричал дон Хосе, нахмурившись. – Слыхал я об этом пирате, позорящем имя честных моряков. Он только тем и обогатился, что заморил голодом несколько партий китайских рабочих, нанятых им для добывания гуано. Что же это за бочонок с документом, о котором вы говорите, молодой человек?

– Для того, чтобы вам, дон Хосе, было все понятнее, я должен начать несколько издалека.

– Сделайте одолжение! – горячо проговорил моряк. – Повторяю, история таинственного исчезновения вашего отца, глубоко поразившая всех знавших его, крайне меня интересует.

– Дело вот в чем, – начал молодой человек, допив кофе и отставив от себя чашку. – Недели три тому назад капитан Рамирес возвращался из Кантона[2] с новой партией китайцев.

– Которых, конечно, не будет как следует кормить и уморит на тяжелой работе! – негодующим голосом прервал капитан «Андалузии». – Но простите, дон Педро, и продолжайте, пожалуйста. Я вас слушаю.

– Возле острова Лифу, одного из самых больших, как вам известно, новокаледонских островов[3], дон Рамирес выловил из моря маленький бочонок, в котором оказался документ, написанный в двух экземплярах и на двух языках: на английском и на испанском. Кроме этого документа в бочонке оказались два куска древесной коры, покрытых какими-то таинственными знаками, смысл которых я напрасно старался понять, как ни ломал себе голову.

– При вас эти документы? – осведомился капитан.

– При мне, – ответил молодой человек.

– Позвольте мне взглянуть на кору. Я хорошо знаю Новую Каледонию и, быть может, скорее вас пойму загадочное послание, найденное возле ее берегов.

Дон Педро вынул из потайного нагрудного кармана бумажник и, развернув его, достал оттуда небольшой квадратный кусок беловатой древесной коры, на котором резко выступали три нарисованные чем-то красным фигуры птиц, походивших на больших голубей.

– А, это изображения ноту! – вскричал капитан, лишь только бросил взгляд на эти фигуры.

– Что же это значит? – в один голос спросили брат и сестра.

– Ноту – это порода птиц, в изобилии водящихся на берегах Новой Каледонии, – пояснил дон Хосе. – Я сам не раз ловил этих птиц; мясо их очень вкусно, да и сама птица красивая. Величиной она с курицу, перья у нее бронзового цвета. Любит прятаться в чаще кустарников, поэтому ее очень трудно поймать. Крик этой птицы тоже очень своеобразный, напоминающий рев быка. Канаки Новой Каледонии предпочитают ее всем другим птицам, – не то за ее красивое оперение, не то за вкусное мясо, а быть может, и еще по какой-нибудь неизвестной мне причине.

– А что это за кора? Знакома она вам? – спросил дон Педро.

– Да, – ответил капитан, внимательно всмотревшись в кору. – Это кора дерева ниаули, растущего на всех островах Новой Каледонии.

– Следовательно, во всем этом, в сущности, нет ничего особенного? – заметила Мина.

– Погодите, сеньорита, – возразил дон Хосе, – этот кусочек коры с нарисованными на нем птицами, быть может, окажется ключом к важной тайне… Дон Педро, покажите-ка мне теперь документ, который находился вместе с этой карточкой особого образца.

– Вот, пожалуйста, один экземпляр, написанный по-испански.

С этими словами молодой человек вручил капитану сложенный вчетверо лист обыкновенной писчей бумаги, местами пожелтевшей от сырости.

– А другой экземпляр, на английском языке, не при вас? – спросил дон Хосе.

– Нет, вместе со второй «карточкой» он находится в руках капитана Рамиреса.

• Предыдущая
• 3/14
• Следующая