Долгий путь в лабиринте - Насибов Александр Ашотович - Страница 12
- Предыдущая
- 12/169
- Следующая
— Базыкин у вас!
Лелека сказал это неожиданно для самого себя и почувствовал, что попал в точку.
— Да, у меня, — пробормотал Белявский. — Только кому он поверит — своему доверенному врачу или большевику, чекистскому комиссару, которого весь город знает как…
Он не докончил. Гость схватил его за грудь, рванул с кресла.
Но отворилась дверь. Через порог шагнул краснолицый грузный мужчина, в расстегнутом кителе с полковничьими погонами, с бокалом в руке.
— Господа, — сказал он, тяжело ворочая языком, — позвольте мне, господа… — И вдруг закричал: — Лелека? Костя Лелека, сукин ты сын!
На глазах у ошеломленного Белявского сотрудник ЧК и командир казачьего белогвардейского отряда, самого крупного из тех, что минувшей ночью ворвались в город и стали его полновластными хозяевами, кинулись друг другу в объятия, что-то кричали, целовались, обнимались снова.
Потом казачий полковник ринулся в комнаты, таща за собой «чекиста». Но Лелека вырвался, зашептал ему на ухо.
— Вон оно что, — пробормотал полковник, удивленно качая головой. — Ты, брат, оказывается, и вовсе ловкач. — Он обернулся к хозяину дома: — Иди-ка, Станислав, в гостиную: я друга встретил, у нас разговор.
Белявский понимающе закивал, исчез за дверью.
— Там я нахожусь уже год, — сказал Лелека, продолжая конфиденциальную беседу. Он тонко улыбнулся. — Рекомендация самого Александровича [5] .
— Погоди, погоди, но ты никогда не был эсером!
— Тем более левым, — подтвердил Лелека, улыбаясь.
— И Александрович знал об этом?
— Он все знал.
— На кого же ты работаешь, Константин, чей хлеб ешь, как дошел до жизни такой?
— На себя работаю. — Лелека гордо выпрямился. — На себя, чтобы ты знал, Черный, только на самого себя, и ни на кого другого!
— Трудно приходится?
— В моей жизни легкого никогда не встречалось. Все в трудах и заботах.
— Так иди ко мне.
— Хватил! — Лелека презрительно скривил губы.
Но вот изменилось выражение его лица. Будто родилась новая мысль. Он испытующе оглядел собеседника, будто боролся с какими-то сомнениями. И вдруг спросил:
— А денег у тебя много, Черный?
Полковник запахнул китель, неопределенно повел плечом. Вопрос его насторожил.
— Да я не о том, — рассмеялся Лелека. — Твоих капиталов мне не требуется. Тут другое дело. Сам-то желаешь заработать, скажем, полпудика…
— Полпудика чего?
— Золота и камешков. Да, полпудика будет. Может, и больше. Ну, желаешь?
Долго тянулась пауза. Полковник молчал.
— Уж больно ты щедр, Константин, — наконец проговорил он. — А с чего щедрость — не пойму. Таким я тебя не знал. Не темнишь?
— С тобой всегда был честен.
— Был. А теперь?
— И теперь, Черный. Оттого щедрый, что один не дотянусь до того клада. Партнер нужен. Надежный компаньон, которому можно во всем довериться. И вдруг тебя встретил. На счастье, думаю. На наше с тобой счастье. Теперь понимаешь?
— Это уже интересно.
— Условие: все, что возьмем, поровну, до последнего гроша, честно, по-братски.
— Идет!
— Поверь, Черный, дело стоит того, — продолжал Лелека, все больше волнуясь. — Но мне нужно твое слово.
— Даю! — Полковник приложил ладонь к сердцу.
Тогда Лелека рассказал о конфискованных чекистами золоте и драгоценностях.
— Так вывезли же их! — воскликнул Черный. — Тютю камешки вместе с твоими чекистами! Исчезли, не оставив следа. Ищи теперь ветра в поле.
— Вот и я говорю, что надо искать, — спокойно заметил Лелека. — Ну-ка, давай разберемся. Что нам известно? Знаем, кто унес ценности, куда с ними направляется. Знаем, эти двое только ночами будут идти: не рискнут по степи в светлое время, не дураки.
— Так с мешком и поперли? В мешке серебра, говоришь, пуда три? И портфель — на полтора пуда?
— Все точно.
— А мне не верится. На липу смахивает. Сам подумай: дотащат ли? Разве что лошадь у них.
— Лошади нет.
— Как же тогда?
— Мешок, конечно, бросили или, скорее всего, запрятали. Ну, а портфель… Не думаю, чтобы выпустили его из: рук. Не могли оставить золото и камни — на этот счет пришел приказ Мартына Лациса. Портфель должен быть с ними. Черный.
— Да куда же они с таким грузом! — упрямо твердил полковник. — Степь нашпигована бандами и отрядами. Жди засаду на каждом кургане.
— Я знаю.
— Вот и они знают не хуже нас с тобой, эти твои «дружки». Не выставляй их глупцами.
— Хорошо, пусть так! — Лелека повысил голос, рубанул ладонью по колену. — Пусть по-твоему: спрятали клад! Но председателя ЧК и девицу можно достать? Добудь их, прижми, как ты умеешь, они и расколются, заговорят. Ты же здорово это делаешь, Черный!
Лелека видел: его доводы начинают действовать. Он и сам распалился, хоть сейчас был готов пуститься в преследование Шагина и Саши.
Полковник встал и принялся застегивать китель.
— Ладно, — сказал он. — Ладно, Костя, попытка не пытка… Пойдешь со мной?
— Конечно! И не будем терять времени. Каждый час на вес золота. — Лелека улыбнулся собственной остроте. — Поднимай людей, вели седлать… Стой! О ценностях и нашем уговоре — ни единой душе.
Черный кивнул. Сделав знак приятелю подождать в комнате, он вышел.
— Белявского ко мне пришли, — успел крикнуть вдогонку Лелека.
Вскоре дверь вновь отворилась. Вошел хозяин дома, ласково улыбнулся гостю.
Лелека тотчас уловил перемену в поведении Белявского.
— Вот что, — сказал он. — Терпение мое истощилось, жду две минуты!
— Конечно, конечно, — заторопился Белявский. Косясь на дверь, вытащил из кармана пакетик, — Как видите, я все приготовил. Извольте!
В пакете оказался литой золотой браслет, брошь с крупным алмазом и алмазные серьги.
Это были великолепные вещи, очень дорогие, и у Лелеки дрогнуло сердце. Но он ничем не выдал волнения, Небрежно оглядев драгоценности, опустил их в пакет, бросил на стол.
— Что такое? — прошептал врач.
— Выходит, расщедрился пан Белявский, — усмехнулся Лелека. — Отвалил, чего не жаль…
— Ровно треть, как мы и условились, — заторопился хозяин дома, пытаясь вложить пакет в руки собеседнику. — Клянусь Господом Богом, что я…
- Предыдущая
- 12/169
- Следующая
