Невеста Океана - Набокова Юлия - Страница 43
- Предыдущая
- 43/69
- Следующая
Я уже было собралась затянуть песню про зайцев, как оракул качнула головой и нараспев произнесла:
– Не надо про зайцев.
«Надышалась! – похолодела я, глядя в ее глаза, ставшие живыми.– Вот они, те самые глюки, про которые Поля говорила».
– Можешь называть это глюками, но я предпочитаю слово «видения»,– обиделась оракул, поправляя складку на своей мантии, превратившейся из каменной в тканевую.
– Ты читаешь мои мысли? – с уважением произнесла я, отчего-то не удивляясь преображению прорицательницы.
– Не надо быть оракулом, чтобы их услышать. Ты же говоришь вслух,– усмехнулась та.
– Тогда докажи, что ты оракул. Скажи что-нибудь такое, чего ты знать не можешь.
– Ты чужестранка здесь.
– Твоей проницательности можно позавидовать,– признала я.– Именно поэтому я и пришла. Мне нужно вернуться назад, но я не могу.
Оракул молчала.
– Ответь же! – потребовала я.
– Ты не задала вопроса.
– Как мне вернуться обратно?
– Научись задавать правильные вопросы.
– Ну вот начинается,– проворчала я, вспоминая слова Полины.– Какие еще правильные вопросы? Чем тебя мои не устраивают?
– Чтобы узнать, как вернуться, сперва пойми, зачем ты здесь оказалась. Любые события неслучайны. Ты не сможешь сделать следующий шаг, прежде чем не завершишь первый.
– Ты намекаешь на то, что у меня здесь какая-то миссия? Но какая?
– Это тебе лучше знать.
– Хотя бы намекни!
– По-моему, я только это и делаю,– оскорбилась оракул.
– А прямо сказать не можешь? Ну будь другом!
– Не могу. Я же оракул. Я не вправе навязывать человеку выбор его судьбы, моя цель лишь подсказать ему возможности выбора.
– Послушай, я здесь уже неделю! Я понятия не имею, что произошло за это время в Океании, я теряюсь в догадках, что происходит и сколько времени уже ждет меня мой жених. Я заблудилась во времени и в мирах. Я теряю здесь время, а русалам грозит серьезная опасность. Мне необходимо вернуться в море, но оно не принимает меня!
– Именно.
– Что – именно?
– Ты теряешь время, вместо того чтобы использовать его с пользой.
– Спасибо, что напомнила! Так ты скажешь мне, что делать?
– Ищи ключ.
– Какой еще ключ?
– Если дверь заперта, ищи ключ к ее замку.
– И где, интересно, этот ключ от квартиры, где деньги лежат? – пробормотала я, не ожидая услышать ответ.
– Он в нескольких шагах от тебя.
– Где?
Я обернулась, но увидела только Полину, подпирающую колонну у входа и с ухмылочкой наблюдающую за нашей беседой.
– Ясно,– хмуро заключила я.– Опять твои никчемные намеки.
– Может, тебя взять за руку и отвести к нему? – поразилась оракул.
– Было бы неплохо,– вздохнула я.– Ну ладно, с тобой, я гляжу, каши не сваришь. Спасибо, что поболтала со мной. Я, пожалуй, пойду, раз тебе больше нечего сказать…
– Воде нужен дар, который у нее похитили. Верни его ей, и преграда исчезнет,– добавила оракул мне вслед.
– Ну и что она тебе сказала? – скептически поинтересовалась Полина, когда мы вышли на солнце.
– Если я ее правильно поняла, посоветовала принести тебя в жертву морю.
– Ну ты и надышалась, подруга,– расхохоталась Поля.– Так потешно было за тобой наблюдать, когда ты со статуей беседовала. Тебе правда показалось, что она ожила?
– А разве это не так?
– Конечно нет. Я же своими глазами видела, как это было. Но ты не переживай, мне в первый раз тоже такие глюки примерещились. Показалось, что она ожила и со мной заговорила. Наговорила такого, что до сих пор не разберу. Хотя какая разница? Никакого оракула нет. Все бред и пьяные видения. Считай, что ты со своим подсознанием пообщалась под действием опиума.
Странно, но никакого опьянения я не чувствовала. Голова была ясной как никогда, и в ней четко звучало: «Ищи ключ». Что ж, будем искать!
– Заедем на Олимп? – спросила Полина, когда мы подошли к колеснице, где нас ждал возничий.– Тут совсем близко и как раз по пути.
Почему бы нет?
– Поехали,– кивнула я. Когда еще представится возможность увидеть все своими глазами?
Минут через десять колесница остановилась у подножия горы, поросшей лесом.
– Дальше своим ходом потопаем,– объявила Поля, спрыгивая на землю.
Не успели мы взобраться метров на двадцать по извилистой тропинке, как нас оглушил грозный рык:
– Стой! Кто идет!
– Андрюш, хорош пугать! – кокетливо проворковала Полина.– Нет чтоб помочь девушкам взобраться. Пока до вас долезешь, все сандалии изорвешь. А они у меня, между прочим, настоящими рубинами украшены!
Кусты по правую сторону дорожки зашевелились, и оттуда выбрался круглолицый, здоровенный детина лет двадцати пяти. Помимо модной короткой стрижки нашего соотечественника в нем выдавала футболка с надписью «MTV Россия» и пляжные шорты в ромашку. Похоже, олимпийская аномалия распространяется не только на внешний вид пассажиров рокового рейса, но и на одежду. По ним и не скажешь, что их носят тридцать лет.
– Поля,– просиял он, пожирая «богиню» влюбленными серыми глазами,– сколько лет, сколько зим!
Аристократической красотой дозорный не блистал, но его лицо было приятным и добродушным, как у богатырей из мультфильмов. С таким мужчиной себя можно чувствовать как за каменной стеной, к тому же учитывая, что богатырю уже далеко за пятьдесят, можно было надеяться, что за столько лет к нему все-таки пришла мудрость. А если не пришла, то уже на подходе.
– Ну зим здесь отродясь не было,– заметила Полина.– А вот за это лето уже второй раз к вам наведываюсь. Жили бы вы не на такой верхотуре – почаще бы заезжала.
– Переезжала бы ты скорее к нам, Поль! – с надеждой произнес он.– Охота тебе среди этих варваров тусоваться?
– А чего мне тут делать? В карты резаться да с Генриеттой собачиться? Ты же знаешь, она меня с первого взгляда невзлюбила.
– Генриетту мы быстро на место поставим,– с готовностью заметил богатырь,– ты только свистни! И вещи поможем перенести – даже не беспокойся.
– Может, еще и замуж меня возьмешь? – ухмыльнулась Полина.– Чтоб уж никто не покусился?
– А отчего ж не взять, с таким приданым-то? – подмигнул он, и в его глазах цвета грозового неба заиграли смешинки.– Одни сандалии вон на сколько потянут!
– Дурак ты, Галкин! – рассмеялась Поля.– Веди уж нас к своим. Яна, это Андрей, он же Арей, так называемый бог войны. Андрей, это Яна, она тоже из переселенцев.
Вот тебе и кровожадный бог войны!
– Иди ты,– удивился он.– Этак скоро все население вымрет, одни русские Хрецию населять будут. Вот наведем мы тогда здесь шухер!
– Мечтай-мечтай,– хмыкнула Полина, толкая его в бок.– Веди уж, несостоявшийся жених.
– Так уж и несостоявшийся? – подмигнул тот.– Легенд, что ли, не читала? Никуда ты от меня, Поля, не денешься, влюбишься и женишься!
– Женятся мужчины, женщины – выходят замуж,– снисходительно обронила Полина.
– Как ты это ни зови, никуда не денешься от моей любви,– пропел Андрей.
– Придется усилить охрану дворца и распорядиться, чтобы построили бомбоубежище,– тихонько хмыкнула Поля. Но, сдается мне, Полина лукавит и через годик-другой сбежит на Олимп прямиком в объятия Галкина. Учитывая ее страсть к сероглазым охранникам, у Андрея есть все шансы завоевать ее одинокое, истосковавшееся по любви сердце.
По дороге мы встретили еще два наряда бывших омоновцев, которые шутливо отдали честь Андрею (он здесь был за главного) и радостно поприветствовали нас. Видимо, гости здесь были редки и мало кто миновал первый кордон в лице бдительного Галкина. Изрядно запыхавшись (я говорю о нас с Полиной, Андрей взлетел на верхотуру так, словно его сандалии были крылатыми), мы взобрались на вершину, и я увидела то, о чем древние хреки-греки слагали легенды и называли Олимпом.
За тридцать лет стихийный лагерь, образованный под обломками самолета и вокруг него, настолько слился с окружающей природой, что теперь ничто не напоминало о страшной катастрофе. Казалось, что группа туристов, оказавшихся на необитаемом острове, наткнулась на вышедший из строя авиалайнер, разобрала его по частям и приспособила под собственные нужды. Здесь было подобие летнего кафе, навес которого сшит из разноцветных лоскутов и крепился на обструганных стволах деревьев, столиками служили грузовые ящики, а стульями – сиденья самолета. Была и беседка, образованная вкопанным по диагонали в землю крылом лайнера. И спортивная площадка с самодельной волейбольной сеткой и настоящим бильярдным столом. И хижины, крышей которых служила обивка самолета, а спальные места были застелены шкурами вперемешку с полосатыми пледами. От салона самолета сохранилась только передняя часть – в ней, как пояснила Поля, жили женщины, а в дождливые дни собирались все обитатели.
- Предыдущая
- 43/69
- Следующая
