Король Австразии - Крючкова Ольга Евгеньевна - Страница 20

• Предыдущая
• 20/21
• Следующая

К сожалению, из-за высокого роста Тьерри уже не мог сесть в трубе запросто, как раньше, поэтому чтобы воткнуть скрамасакс в старую прогнившую трубу, ему пришлось перевернуться и лечь на спину. Сверху на него обильно сыпалась противная труха, но он вонзал кинжал все глубже и настойчивее. И вдруг снова, как много лет назад, услышал голоса.

– А вот теперь самое время избавиться от мальчишки! – раздраженно произнесла королева Клотильда. – Он повзрослел и в любой момент может стать опасным.

– Да чем же помощник коннетабля может быть опасен, госпожа? – спросила удивленно Одрия.

– Тем, что не по возрасту умен! Мои люди неусыпно наблюдают за ним, поэтому мне доподлинно известно, что Гортран обучил выкормыша Амалаберги грамоте: негоже, мол, сыну короля не уметь читать! Кроме того, мальчишка часто бывает молчалив и задумчив, а в общении осторожен – не говорит ничего лишнего. Поневоле придешь к выводу, что он не так прост, как кажется… Полагаю, его следует… отравить! Словом, смерть должна быть медленной и похожей на естественную.

– Но, госпожа, это задача не из легких, – задумчиво проговорила Одрия. – Ведь та старуха, что жила на окраине города, давно умерла.

– Ну, так что?! Найди другую! Золото и серебро тебе помогут!

Терри замер: продолжать увеличивать отверстие в прогнившей трубе стало небезопасно, ибо его могли услышать. Однако голоса королевы и камеристки вскоре стихли: видимо, заговорщицы переместились в дальнюю часть покоев. Тогда юноша вновь с ожесточением принялся крошить трубу скрамасаксом, будучи обуреваем лишь одним желанием: появиться в покоях Клотильды подобно разящему демону и поквитаться с ней наконец за все!

Когда в трубе образовалась огромная дыра, взору юного мстителя открылись деревянные балки – перекрытия, на которых держались мозаичные плиты пола. Тьерри вознамерился продолжить работу, но быстро понял: дерево на редкость крепкое и скрамасаксом его не взять. На всякий случай он вонзил кинжал в дерево еще несколько раз, но вдруг снова услышал голос Одрии:

– Кейтлин, я слышу странные звуки из-под пола! Словно кто-то стучится к нам… А вдруг это демон?!

– Успокойся, Одрия, – ответил ей незнакомый Тьерри женский голос. – Да и госпожу не стоит беспокоить своими криками: она уже почивает. Просто, видимо, под полом скребутся крысы – их этим летом развелось немерено.

– Ох, все равно не к добру это, – заметила, слегка успокоившись, Одрия.

Тьерри перевернулся на живот и начал пятиться назад. Масляный факел, догорая, едва светился, поэтому ползти пришлось практически в полной темноте. Вокруг то и дело раздавался крысиный писк, несколько крыс умудрились даже пробежать по спине Тьерри, но он продолжал упорно продвигаться к выходу. Наконец юноша почувствовал дуновение свежего воздуха, а еще чуть позже уже лежал, раскинувшись, на траве: ноги и тело саднили, руки были содраны в кровь. «Итак, меня хотят убить, – размышлял он устало. – Что ж, посмотрим, кто кого! Завтра же вернусь сюда и доберусь наконец до ненавистной Клотильды!..»

Тьерри сел. Поздняя звездная ночь помогала ему оставаться незаметным, да и высокая трава, разросшаяся вокруг лаза, служила надежным укрытием. Юноша вдруг понял: Клотильда для него недосягаема! Мало ведь проникнуть в королевские покои и убить королеву – с камеристкой и служанкой тоже, видимо, придется поступить так же. Но как это осуществить, чтобы никто ничего не услышал?!

Тьерри яростно вонзил скрамасакс в землю, вновь, как и в детстве, испытав чувство бессилия и беспомощности.

Когда занялся рассвет, Тьерри поднялся и отправился в конюшню. Там, упав на сено прямо рядом с одной из лошадей, он мгновенно заснул. Очнулся оттого, что кто-то грубо тормошил его за плечо и громогласно ругался:

– Ах ты, проходимец! Я же велел тебе вчера вычистить вороную кобылу! Почему не вычистил?!

Тьерри открыл глаза – над ним возвышался коннетабль Андсвар. Неожиданно тот размахнулся и отвесил полусонному помощнику увесистую оплеуху.

– За что?! – вскочил Тьерри, мгновенно проснувшись.

– За то, что ленив, нерадив и забывчив! – Андсвар схватил Тьерри за горловину рубашки и гневно тряхнул. – И за то, что выглядишь, как последний нищий!

Тьерри посмотрел на свои грязные руки и рубашку, пропахшую крысами и гнилыми трубами. «Да, коннетабль прав: выгляжу я хуже нищего…» – подумал он, огорчившись.

Андсвар меж тем подтащил Тьерри к вороной лошади, стоявшей почти посреди огромной королевской конюшни, тряхнул его для порядка еще раз и тем же гневным тоном продолжил:

– Почему навоз не убран?! Почему свежего сена нет?!

Изрядно удивленный незаслуженными упреками, Тьерри молча стоял, переводя недоуменный взгляд с коннетабля на совершенно чистую лошадь и положенное им вчера вечером в ее загон свежее сено.

– Но я же вчера… – попробовал он возразить, однако Андсвар грозно перебил:

– Молчать! Будешь перечить – велю выпороть. Негодный из тебя помощник! Или ты возомнил, что ежели являешься бастардом, тебе все можно?!

Тьерри круглыми от ужаса и обиды глазами взирал на Андсвара, совершенно не понимая произошедшей с тем разительной перемены по отношению к себе. После стольких лет усердного труда на конюшне он никак не ожидал услышать подобных оскорблений!

– Но, коннетабль… – Тьерри вновь попытался сказать хоть слово в свою защиту, однако не успел: Андсвар со всего размаху ударил его в ухо, и юноша упал на сено рядом с буланой кобылой. Он застыл, решив, что жизнь кончена. Все хотят убить его! Даже коннетабль Андсвар, который был чрезвычайно добр к нему все последние годы…

Андсвар вышел прочь из конюшни, продолжая ругать «бастарда-неумеху» последними словами.

Тьерри лежал на сене ничком, желая лишь одного: умереть! В голове шумело. Неожиданно он вспомнил, что оставил свой скрамасакс возле лаза в отопительную систему. «Эх, был бы скрамасакс при мне, я непременно зарезал бы коннетабля! – мелькнула в голове страшная мысль. – А потом – и себя. Надоело выслушивать всю жизнь одни лишь оскорбления: то бастард, то нерадивый помощник!..»

И вдруг над ухом, прямо из сена, раздался возбужденный шепот Эйнара:

– Лежи и не шевелись! Просто молчи и слушай меня… В общем, отец нарочно тебе взбучку устроил, так что ты не обижайся на него… – Тьерри оторопел: это еще что за причуды?! Но, повинуясь совету друга, остался лежать недвижно. – Вчера отец случайно узнал, – продолжал меж тем Эйнар, – что за тобой неустанно следят люди, которым приказано тебя убить… Возможно, отравить… Надеюсь, сам догадываешься, кем приказано?! Словом, сегодня мы с тобой по приказу отца снова отправимся на Эну – купать лошадей… – Тьерри незаметно кивнул в знак согласия. – А когда чистку лошадей закончим, зайдем в реку и сами – вроде как искупаться решили. Порезвимся у берега для виду, а потом ты заплывешь на середину Эны и начнешь якобы тонуть. Только «тони» как можно громче! Все знают, что я боюсь воды и плохо плаваю, так что никого не удивит, когда я не спасать тебя кинусь, а побегу за помощью. Ты же в это время должен незаметно вынырнуть у берега и затаиться в зарослях камыша. В общем, просидишь в камышах до поздней ночи, пока я не принесу тебе одежду, еду и мешочек серебряных монет… А теперь поднимайся и иди за свежим сеном…

Тьерри послушно встал и поплелся исполнять наказ друга. Мысли в голове путались: «Каким образом коннетабль узнал, что от меня хотят избавиться, если Клотильда поведала о том своей камеристке только вчера? Кто мог сообщить ему? Одрия?.. Исключено: она предана королеве как никто другой… Впрочем, там была еще одна женщина… Кажется, по имени Кейтлин… Может быть, она?..»

Тьерри набрал из стога охапку сена, обвязал ее широким куском холста, закинул тюк на спину и отправился обратно, в конюшню. Стоило ему разложить сено в кормушке вороной кобылы, как за спиной раздался громкий и «высокомерный» голос Эйнара:

– Какой же ты медлительный, Тьерри! Недаром отец тобой недоволен! По-хорошему прошу: прояви, в конце концов, радение! Не то он прикажет тебя выпороть, можешь не сомневаться!

• Предыдущая
• 20/21
• Следующая