Властелин мира - Мютцельбург Адольф - Страница 25

• Предыдущая
• 25/141
• Следующая

— Но что побудило вас сделаться сторонником Бонапарта? — почти по-дружески поинтересовался канцлер.

— Мой отец был приверженцем Наполеона, дед моей жены, Нуартье де Вильфор, тоже, видимо, знаком вам как бонапартист. Таким образом, дух бонапартизма живет в нашей семье. Кроме того, я действовал согласно желанию одного человека, которому мой отец обязан своим спасением, а я — жизнью своей жены. Согласно желанию того самого человека, о котором я уже упоминал. А его желания при всех обстоятельствах будут для меня законом.

— Это граничит с безумием! — вполголоса пробормотал канцлер. — И кто же он, этот человек?

— Граф Монте-Кристо! — с гордостью ответил Максимилиан.

Канцлер был удивлен ответом и взглянул на королевского прокурора с почти насмешливой улыбкой.

— Граф Монте-Кристо? Кто это? Где он находится? — недоверчиво спросил Пакье. — Я никогда о нем не слышал!

— Возможно, и не слышали, я сам не знаю, где он теперь, — сказал капитан. — Однако такой человек существует. Разве вам не приходилось слышать о нем, когда он несколько лет назад был в Париже? О графе говорили все.

— В самом деле, я что-то смутно припоминаю, — согласился канцлер. — Вероятно, какой-то авантюрист или что-то в этом роде.

— Господин канцлер! — едва сдержался молодой человек. — Не судите о том, кого не знаете! На свете нет более благородного человека!

— Вы, кажется, очень высокого мнения о нем — прекрасно! — пожал плечами Пакье. — Следовательно, именно граф Монте-Кристо поручил вам примкнуть к сторонникам Наполеона. Почему он это сделал?

— Вы требуете от меня слишком многого — я не знаю, — ответил Моррель. — В июле меня разыскал некто, мне неизвестный. Он передал привет от графа Монте-Кристо и сказал, что граф помнит меня. Потом от имени графа он велел мне отправиться в банкирский дом Ротшильда и получить некую сумму, которую мне вручат, когда я удостоверю свою личность. Он заметил также, что графу будет приятно, если я примкну к тому делу, которому служит человек, ожидающий от меня этих денег. Я спросил, что это за дело. Посланец графа ответил, что я это узнаю. Я отправился к братьям Ротшильд и, представившись, получил значительную сумму. С этими деньгами я вместе с женой выехал в Лондон, ибо человек, которому мне надлежало передать деньги, находился там. Взяв их, он сказал, что они предназначены Луи Наполеону и его делу. Я счел своим долгом также присоединиться к этому делу, тем более что питал симпатии к принцу.

— А кто был этот человек в Лондоне?

— Его имени я вам не назову, — ответил капитан. — Среди обвиняемых его нет, и участия в осуществлении плана он не принимал. Это просто один из друзей принца.

— А кто был другой — тот, что привез вам поручение графа Монте-Кристо? — спросил канцлер.

— Даю вам слово, что не знаю его. Я никогда его не видел — ни до того, ни после.

— Довольно странно, — с неудовольствием заметил Пакье. — А вы не можете сказать, имел ли тот лондонский господин отношение к графу, и если имел, то какое?

— Нет, господин канцлер. Я никогда об этом не спрашивал.

— Можете вы назвать по крайней мере сумму, которую граф переправил с вами в Лондон?

— И это мне запрещено. Могу только сказать, что это была немалая сумма.

— Больше миллиона?

— Конечно! Намного больше.

— В таком случае этот граф Монте-Кристо должен быть богат!

— Несомненно. Я считаю его одним из самых богатых людей на свете.

— А откуда он получил эти несметные сокровища? Мне никогда не приходилось слышать о таком состоятельном семействе — Монте-Кристо.

— На этот счет не могу вам сказать ничего определенного — ответил Моррель. — Я уважаю графа как лучшего и благороднейшего из смертных, как спасителя моей семьи. Я никогда не спрашивал, откуда у него эти богатства. Кроме того, по-моему, это к делу не относится. Обратитесь к графу сами.

— Побольше откровенности, капитан Моррель, и вам вернут свободу. Назовите нам человека, которому вы передали деньги.

— Ни в коем случае! — возразил Моррель. — К тому же этот человек, насколько мне известно, еще находится в Лондоне.

— Если вы будете упорствовать, нам придется проявить строгость, — предостерег канцлер. — Из заключения вас освободят не раньше, чем вы назовете имя, которое нас интересует.

Кровь бросилась в лицо капитану. Казалось, он с трудом сдерживает себя.

— Вы шутите, господин канцлер, — сказал он. — Надеюсь, во Франции еще существует справедливость. Пусть меня предадут суду Палаты пэров, суду присяжных, какому угодно другому суду. Пусть суд вынесет мне приговор, и я буду отбывать наказание, как все прочие участники этого дела.

— Посмотрим! — сказал канцлер загадочным тоном. — Мы вас больше не задерживаем!

Он позвонил. Появились судебные приставы. Под их конвоем Моррель покинул комнату, холодно попрощавшись. Когда он ушел, канцлер с недоумением взглянул на королевского прокурора и покачал головой.

— Ну, что вы скажете обо всем этом? Мистификация это или правда? Существует ли такой граф — Монте-Кристо? Правду сказал капитан или солгал?

— Я внимательно следил за его поведением и выражением лица, — ответил Фран-Карре. — Похоже, он говорит правду. А о графе Монте-Кристо я немало слышал несколько лет назад. Однажды я даже видел его в доме де Вильфора, который прежде занимал мою теперешнюю должность. Впрочем, я полагаю, есть довольно простой и надежный способ узнать правду. Супруга Морреля живет здесь, в Париже, в доме, который принадлежит зятю капитана. Поскольку она была с мужем в Лондоне, ей тоже известно, с кем встречался там Моррель. Если я обрисую ей участь, ожидающую ее супруга, в самых мрачных тонах, она выложит нам все как есть. Завтра же и отправлюсь к ней.

— Верно, неплохая мысль! — одобрил Пакье. — Разыщите госпожу Моррель и постарайтесь также разузнать все что возможно, об этом графе Монте-Кристо. Неизвестно кто скрывается под этим именем!

Утром следующего дня в одной из комнат приветливого дома на улице Меле можно было наблюдать такую картину. У окна за вышиванием сидела сестра капитана Морреля, Жюли. Ее муж, Эмманюель Эрбо, устроившись напротив, углубился в газету. Маленькая девочка, пристроив у себя на коленях куклу, заставляла ее танцевать: белокурый ребенок безуспешно пытался привлечь внимание отца к своим невинным забавам. Но сегодня Эмманюель читал, не замечая ничего вокруг, как и вторая молодая женщина, сидевшая на софе. Одной рукой она прижимала к себе маленького сына, а в другой держала газету.

У нее было нежное выразительное лицо, тонкость черт и аристократическую прелесть которого еще более подчеркивало ее черное платье. Она выглядела несколько бледной, но эта бледность не производила впечатления нездоровья. Впрочем, взгляд ее был слегка печален, а темный наряд вносил некий диссонанс в семейную идиллию, царившую в доме Эрбо.

Это была Валентина, жена Морреля, с маленьким Эдмоном. Со времени ареста мужа она оставила дом на Елисейских Полях, где чувствовала себя слишком одиноко, и перебралась к Эмманюелю и Жюли, с которыми могла по крайней мере поговорить о Максимилиане: чета Эрбо разделяла горе Валентины. Молодая, любящая женщина облачилась в черное платье, чтобы даже внешне подчеркнуть, как глубоко она переживает временную потерю своего Максимилиана.

В эту минуту в комнату вошел старый слуга Пенелон, оьшший матрос, в прошлом — искусный мореход, который служил еще отцу Максимилиана и Жюли. Пенелон передал молодой женщине какую-то записку.

Что это значит? — спросила Валентина, пробежав лазами написанное. — Господин Фран-Карре, королевский прокурор, просит принять его для короткой беседы. Для чего я могла понадобиться прокурору?

— Боже мой, Валентина, как ты не догадалась? — воскликнула Жюли. — Наверняка он собирается говорить с тобой о Максе!

Молодая женщина, прочитав записку, вначале сильно побледнела — возможно, оттого, что слова «королевский прокурор» напомнили ей об отце, — но потом справилась со своими чувствами и быстро поднялась.

• Предыдущая
• 25/141
• Следующая