Здесь вам не причинят никакого вреда - Жвалевский Андрей Валентинович - Страница 46
- Предыдущая
- 46/57
- Следующая
Радость сестры достигла такой высоты визга, что Дина, прянув ушами, спряталась от греха под стул. Действительно хорошим подарком близняшки считали только тот, который дарящий хотел бы оставить себе. И два одинаковых подарка означали одно – сестры угадали с выбором на двести процентов.
С восходом солнца сестрички допили брют, доели торт, выгладили мундир и Дину, Мари уложила Ирэн спать, пообещала, поклялась, дала слово, что расскажет про свои ночные приключения, как только они закончатся, и помчалась обратно.
Могла бы и не спешить. Хамелеон только-только вошел во вкус.
А ведь когда лейтенант О. вытряхнул помятого кенгуру из мешка в кабинете Лео, тот ни во что не превращался. Лишь мелко дрожал и позыркивал по сторонам в поисках лазейки. Однако уяснив, что лазеек в помещении, стены, пол и потолок которого сплошь покрывают нити световодов, не предусмотрено, кошмар вдруг успокоился.
А потом освоился.
А к возвращению Мари уже куражился.
– По-раз-го-ва-ри-ва-ем, – в голосе ложного Георга зазвучал металл, а глаза вспыхнули 40-ваттными лампочками. – Ес-ли ба-та-рей-ки не ся-дут. Ба-та-рей-ки у-же ста-ры-е.
– Повторяетесь, господин Хамелеон, – сказала Мари. – Старшим инспектором Георгом вы уже были. Или личины кончились?
Фальшивый старший инспектор изобразил раскаяние и оплавился в продолговатый воздушный шарик розового цвета с грустным глазом посередине.
– Ты права, умненькая девочка, – просвистел шарик дырочкой, с которой свисала нитка. – Больше никаких старых злобных уродливых полицейских. Отныне… только… светлое… чистое… воздушное…
Воздух в шарике кончился, и он утомленной тряпочкой скромно склонился к полу, напрашиваясь на новые аплодисменты
– Придется прибегнуть к недокументированным методам, – глухо сказал Георг в стол.
Лео застыл, не успев завершить хлопок.
– Каким методам? – голос коллекционера задрожал. – Уж не имеете ли вы в виду…
– …методы, которые не заносятся в протокол и другие документы, – старший инспектор кивнул, поднял голову и кивнул уже с большим успехом, – но отлично помогают следствию.
– Пытки?! – возопил Лео.
Хамелеон торопливо раздулся до размеров небольшого дирижабля, по габаритам которого горели неугасимым гневом полтора десятка глаз.
– Именно. Лейтенант!
О. встрепенулся и вытащил инфрамет. Дирижабль прикинулся корявым человеком-пеньком с ветвистыми конечностями.
– Лейтенант! – взмолился Лео, заламывая руки.
– Это гуманная пытка, – не слишком уверено сказал О. и направил черный цилиндр на кошмар.
Пытка получилась даже слишком гуманная. Хамелеон хихикал, прыскал, приседал, подскакивал, хватался за бока (чтобы лучше хвататься, он отрастил себе три пары боков и шесть пар рук).
– Ой, не могу, ха-ха-ха, ой, хи-хи-хи, ой, щекотно!
Георг вяло махнул рукой. О. выключил инфрамет.
– Ох… – кошмар-пенек утер пальцами-листочками глазки-сучки, – Ну спасибо вам, добрые люди, потешили… Ну теперь все скажу, ничего не утаю… Чего знать-то хотели?
– Я хочу знать все, – полицейский с треском откинулся на спинку стула, – об ужасе по имени Омордень.
– Омордень… Омордень, – забормотал Хамелеон, – кажется, такой? Или такой? Нет скорее такой…
На месте пенька стали одна за другой возникать жуткие твари. Полицейские отшатнулись, инстинктивно хватаясь за оружие. Лео, наоборот, подался вперед и радостно взвизгнул:
– Минуточку! Не так быстро! Сейчас я возьму бумагу!
Коллекционер схватил со стола листок и выдернул из-за уха карандаш.
– Вы можете вернуться на два экземпляра назад? К тому, с рогами вместо глаз? Спасибо… Невероятно! Это же Вызверг Многомордый! Вымерший вид!
Зверюга, которая напоминала диплодока с сотней маленьких зубастых головок, торчавших на тонкой шее, словно початки кукурузы на стебле, встала на задние лапы и хором заревела.
– Феноменально! – Лео стремительно делал набросок. – А теперь, умоляю, в профиль, пожалуйста! Ах ты, моя прелесть!
– Э! – подал командный голос Георг. – Вообще-то у нас тут допрос.
– Да-да, – отозвался старичок, – обязательно! Вызверг… надо же… А еще какого-нибудь вымершего?
Хамелеон наклонил головастый стебель, задумавшись, и обернулся худой дамой в оборванном, с черными подпалинами, но аристократическом платье. На бледных впавших щеках дамы пылал болезненный румянец.
– Чума Ходячая! – ахнул Лео. – Ведущий кошмар XVI века! Головку чуть вправо, пожалуйста, да, вот так, плечико назад, бедро вперед, и не двигайтесь, я вас сейчас зарисую! Нет, я лучше вас сфотографирую!
– Только без вспышки, – жеманно сказала Чума Ходячая.
Георг посмотрел на Мари. Много чего было в этом взгляде: и сожаление о невозможности достать пистолет и прикончить коллекционера, и грусть по поводу невозможности отдать Мари приказ прикончить коллекционера, и тоска от невозможности прикончить коллекционера каким-либо другим способом… Девушка решила не углубляться в визуальный анализ проблем шефа, а воспринять взгляд как руководство к действию. Для начала следовало прикончить… то есть нейтрализовать безумного старикашку.
– Лео, а вы в курсе, что ваше коллекционирование только что потеряло всякий смысл?
Коллекционер уронил фотоаппарат.
– Потрудитесь объяснить, – голос старичка дрогнул.
– Поскольку у вас теперь есть Хамелеон, который может принять облик любого кошмара, остальные экспонаты уже не нужны. И добывать новых больше незачем.
Видели вы когда-нибудь человека, главная мечта которого сбылась? Не просто сбылась, а внезапно сбылась? Дело всей жизни которого вдруг, ни с того ни с сего, оказалось завершенным? Если вы полагаете, что такой человек будет лучиться счастьем, то посмотрите на Лео. Посмотрите внимательно и запомните его таким. С большими круглыми глазами, широко открытым ртом, упавшими руками, согбенной спиной и шаркающей походкой, которой собиратель потерявшей смысл коллекции покинул кабинет с целью удавиться.
– Лейтенант, – скомандовал Георг, – ступайте за ним, проследите, чтобы не случилось худшего. Я имею в виду выпускание монстров из клеток. Продолжайте, курсант Мари.
Девушка повернулась к Чуме Ходячей.
– Хамелеон, а каким вы были раньше?
– Раньше? – удивилась болезнетворная аристократка. – В смысле, до того, как я был вот этим? Или этим? Или тем?…
– Нет, какой вы на самом деле?
Кошмар перестал жонглировать внешностью и задумался.
– Вот такой я… – Хамелеон неуверенно принял облик большой дубинки с маленькими ручками-дубиночками, – кажется…
– Кажется! – безжалостно подтвердил Георг. – Это не ты, это Котовал.
– Тогда вот…
– А это Переплох. А это Гигаланция. Ну а это вообще Тырехвать. Допрыгался, уважаемый? Себя не помнишь?
– Да нет же, нет! – запротестовал Хамелеон. – Я вспомню! Я… сейчас… Я, наверное…
«Пора», – решила Мари.
– Почему Омордень именно под той школой лежбище устроил?
– А где же еще… – рассеянно произнес кошмар, напряженно думающий о своем изначальном облике. – Место-то прикормленное…
– Прикормленное? – Мари глянула на инструктора, тот пожал плечами. – Кем прикормленное?
– Да теткой одной местной…
– Учительницей?
– Ну да… Ай! – спохватился Хамелеон и замахал хваткими кулачками. – Я ничего не говорил!
– Поздно! – провозгласил Георг с донельзя довольным видом. – Уже сказал! Начал колоться, теперь не отвертишься! Сейчас ты мне все выложишь – и что ел на завтрак, и что пил под липой, и что пел под гитару…
– Шеф, – заторопилась курсантка, – а давайте, пока вы будете все это выяснять, я прикормленное место осмотрю? Вдруг что?
– Давай, – милостиво разрешил шеф и направил настольную лампу на Хамелеона, от растерянности растерявшего все признаки Тырехватя, и теперь похожего на бесформенную амебу. – Итак, начнем с простого. С простейшего, если хочешь. Где ты был с восьми до одиннадцати?…
В школу над подвалом Мари пришла задолго до первого урока, но не первой. Ранние ученики уже носились по коридорам, оглашая их радостными воплями. Девушка двинулась вдоль стены, избегая столкновений с малышней и старательно прислушиваясь, – к чему, она не смогла бы сказать. Из дверей, открытых в еще пустые кабинеты, доносилась только тишина.
- Предыдущая
- 46/57
- Следующая
