Т. 13 Число зверя - Хайнлайн Роберт Энсон - Страница 18

• Предыдущая
• 18/153
• Следующая

— Потому что эти типы действуют всерьез. Они взорвали вашу машину и сожгли ваш дом. Что они применили бы здесь — если бы знали? Атомную бомбу?

— Сын, ты считаешь, что преступники могут обладать ядерным оружием?

— Джейк, это не «преступники». «Преступник» есть элемент некоего подмножества более мощного множества «люди», «человеческие существа». А эти существа — не люди.

— Как-как? Я что-то не улавливаю, Зеб.

— Дити, пропусти это через компьютер. Который у тебя между ушами.

Я ничего не ответила и стала молча думать. Несколько минут прошло в довольно неприятных размышлениях, после чего я сказала:

— Зебадия, Черные Шляпы не знают про аппарат у нас в подвале.

— Неоспоримо, — согласился мой муж. — Ибо мы еще живы.

— Они намерены уничтожить некую новую работу в области математики… а заодно и ее создателя.

— Утверждение истинно с вероятностью, близкой к единице, — снова согласился Зебадия.

— Потому что эта работа может быть использована для перемещения из одной вселенной в другие.

— Совершенно логично, — констатировал мой муж.

— Под этим углом зрения люди делятся на три группы. Во-первых, те, кто интересуется математикой не больше, чем нужно для того, чтобы считать деньги. Во-вторых, те, кто разбирается в математике. И в-третьих, очень небольшое число людей, которые в состоянии предвидеть последствия.

— Так.

— Но насколько я знаю, человеческому роду пока ничего не известно о других вселенных.

— Действительно не известно.

— Но люди из этой третьей группы не стали бы препятствовать попыткам проникнуть в другие вселенные. Они стали бы ждать и следить с интеллектуальным интересом за тем, что из этих попыток получается. Может быть, они поверили бы, может быть, воздержались бы от суждения. Но они не стали бы противодействовать. Если бы они увидели, что мой отец достиг успеха, они были бы в восторге. Радость интеллектуальной находки — признак настоящего ученого. Никаких иных групп, — добавила я со вздохом, — в этой классификации быть не может. Если исключить немногочисленных душевнобольных людей, то эти три подмножества исчерпывают собой множество «человеческие существа». Наши противники не являются душевнобольными: они умны, изобретательны и организованны.

— В чем мы имели много возможностей убедиться, — подтвердил Зебадия.

— Следовательно, наши противники — не человеческие существа. Они разумные пришельцы из каких-то других мест. — Я снова вздохнула и замолкла. Быть оракулом — нерадостная профессия.

— Или из других времен. Хильда, можешь ли ты убить?

— Кого убить, Зебби?

— Можешь ли ты убить кого-нибудь, чтобы спасти Джейка?

— Еще бы! Ради Джейкоба — убью кого угодно!

— Тебя я не спрашиваю, моя принцесса: Дею Торис я знаю. Ситуация такова, милые дамы: нам предстоит охранять самого ценного человека на этой планете. Причем неизвестно, от чего или от кого. Джейк, твоя охрана состоит из двух амазонок, одна маленького роста, одна среднего, обе скорее всего в положении, и одного Трусливого Льва[18]. Я нанял бы парочку роботов или суперменов, но не знаю, куда обращаться, так что придется нам обходиться своими силами — надеюсь, что обойдемся! Avete, aliendi, nos morituri sperminus! Давайте-ка откупорим наше шампанское.

— Мой капитан, стоит ли? — сказала я. — Мне что-то страшно.

— Стоит, стоит. Я сегодня работать больше уже не буду, устал, и Джейк, по-моему, тоже. Завтра мы займемся установкой аппаратуры внутри Аи Плутишки, а заодно перепрограммируем ее так, чтобы она работала с каждым из нас. А сегодня нам нужно повеселиться и выспаться. Будем наслаждаться до донышка каждым часом, это особенно хорошо получается, когда знаешь, что это, возможно, твой последний час.

Тетя Хильда ткнула Зебадию под ребра.

— Решено! Веселимся! Что-что, а это я умею! Вот сейчас как следует надурачусь, а потом возьму своего господина и повелителя в койку к мамочке Шельме. Дити, тебе прописываются те же витамины.

Неожиданно у меня стало легче на душе.

— Идет, тетя Хильда! Капитан Джон Картер всегда побеждает. Знаем мы, какой ты Трусливый Лев! А папа тогда кто? Маленький Волшебник?

— По-моему, да.

— Очень может быть. Папа, откупоривай шампанское, а? А то я вечно мучаюсь с этими пробками.

— С удовольствием, Дити. То есть я хотел сказать. Дея Торис, царственная супруга владыки-воителя.

— Не надо так официально, папочка. У нас тут сегодня неофициальное, торжество. Очень неофициальное! Папа! Могу я снять штанишки?

— Спроси своего мужа. Это теперь его заботы.

В старости, жуя деснами перед камином и перебирая в памяти свои прегрешения, я буду вспоминать последовавшие за этим дни как самые счастливые в моей жизни. До того у меня было три медовых месяца, по одному с каждым из моих мужей на срок по контракту; два были ничего, один просто хороший (и, как стало ясно впоследствии, очень результативный в финансовом отношении). Но медовый месяц с Джейкобом оказался божественным.

Привкус опасности лишь обострял ощущение счастья. Джейкоб держался как ни в чем не бывало, а у Зебби интуиция, как у игрока на скачках. Видя, что Зебби невозмутим, Дити тоже перестала волноваться — а я и так не волновалась, я ведь надеюсь уйти из жизни мгновенно, как фейерверк, не влача существование — мерзкое, беспомощное, никому не нужное…

Опасность придает жизни аромат. Даже во время медового месяца. Особенно во время медового месяца.

Конечно, это был странный медовый месяц. Мы работали без устали, но наши мужья неизменно находили время погладить нас по разным местам и всласть нацеловаться. Нет, не групповой брак, а две пары, образующие одну семью, где каждому легко со всеми остальными. Я даже утратила какую-то часть своей стервозности, и Зебби иногда называл меня не Шельмой, а Хильдой.

С Джейкобом мне было хорошо, как ни с кем. Он не очень высокого роста, 178 сантиметров (другое дело, что я крошечная — метр пятьдесят два), и слегка лысоват, и от многолетнего сидения за письменным столом у него брюшко, но мне он нравится. На случай, если бы мне захотелось порадовать взор мужской красотой, имелся Дитин гигант — я любовалась им без всякого влечения: мой собственный нежный козлик просто не давал Шельме опомниться.

Когда Зебби появился в университете, я решила его приручить не ради внешности, а ради его непредсказуемого чувства юмора. Но, разумеется, если кто-нибудь во плоти и крови годится на роль Джона Картера, Владыки Марса, то это именно Зебадия Картер, у которого как раз второе имя Джон. В комнатах, одетый, да еще в своих поддельных роговых очках, он выглядит неуклюжим, огромным, неповоротливым. Я и понятия не имела, как он хорош, пока он как-то раз не воспользовался моим бассейном. (В тот день у меня было сильное искушение соблазнить его. Но как ни мало у меня достоинства и гордости, я давно приняла решение иметь дело с мужчинами только старше себя, так что эту мысль пришлось оставить.)

На свежем воздухе в Гнездышке, почти или совсем без одежды, Зебби смотрелся великолепно — этакий лев-великан в полной красе и силе. Спустя некоторое время я имела случай наглядно убедиться, насколько он и впрямь похож на Владыку Марса. На Барсуме[19] ведь полагалось владеть мечом… Я прекрасно знала эти старые сказки. Мой отец покупал бэллантайновские переиздания, они валялись у нас дома, когда я была маленькая. Едва научившись читать, я принялась читать все подряд, и истории про Барсум нравились мне гораздо больше, чем книжки «для девочек», которые мне дарили на день рождения и на Рождество. Себя я отождествляла с Тувией: ее так ужасно мучили эти жестокие священнослужители Иисуса, но потом ее девственность чудесным образом восстановилась в следующей книге — «Тувия, Дева Марса». Я решила, что когда вырасту, то сменю себе имя на Тувию. Но когда мне исполнилось восемнадцать, этот вопрос как-то сам собой отпал: всю жизнь была Хильдой, что толку менять.

• Предыдущая
• 18/153
• Следующая