Реконизм. Как информационные технологии делают репутацию сильнее власти, а открытость — безопаснее п - Петров Роман - Страница 10

● капитализм — капитал;

● информизм — информация.

Начнем с простых вещей: что является основным «орудием труда» чиновника? Правильно — документ. А документ — это информация. В любой момент, когда чиновник требует от вас какой-то документ, он осуществляет свою власть над вами. Любой документ, который вам нужен от чиновника, в свою очередь, также бесплатно и легко получен не будет. Чиновник, управляющей корпорацией, также «кормится» при помощи документов.

Кому надо «откатить», чтобы подписать договор? Кто «пилит» бюджет? Сколько стоит лицензия на производство алкоголя? А на самом деле, сколько надо заплатить? Сколько стоит разрешение о переводе офиса в нежилой фонд? А о переводе в жилой? А на самом деле, сколько платят? Мы все во власти документов и бумажек. От самого рождения и до самой смерти. Нельзя родиться без бумажки и нельзя без бумажки умереть.

Однако дело не только в бумажках. Бумажки — лишь иллюстрация. Власть над информацией дает еще и возможность манипулировать. Чиновнику не нравится чей-то бизнес. Его легко «убить» одним телефонным звонком. Чиновник — хозяин всех денег страны или корпорации. Он решает, строить ли мост через реку, открывать или закрывать завод, пускать или не пускать товары через границу. В его силах задушить любого капиталиста и в его силах возвысить любого.

Простое владение информацией, которая считается коммерческой тайной или частным делом человека, дает чиновнику огромные преимущества. Разумеется, в интересах правящего класса усиливать этот информационный контроль. Разумеется, правящий класс будет писать все больше и больше законов и распоряжений, направленных на такое усиление. Поводы могут быть любыми, однако их результат одинаков — в руках чиновников сосредотачивается все больше и больше информации.

Информация с «раздевающих» сканеров в аэропортах, с камер наблюдения, из баз данных клиентов дисконтных карт, трансакций по платежным картам... Правящий класс все больше и больше контролирует информацию. Это и СМИ, и интернет — даже слежение за спутниками на орбите осуществляется исключительно государственными структурами. При помощи информации управляют обществом.

В середине двадцатого века в СССР даже предпринимались попытки создать единую компьютеризированную информационную сеть. Эти попытки провалились, причём не только и не столько из-за технических проблем (в процессе создания ядерного оружия или освоения космоса решали и не такие проблемы), сколько из-за противодействия гражданских и военных чиновников, безошибочно почуявших перспективу оказаться без работы.

В пятидесятые-шестидесятые годы кибернетика была «модным трендом» — учёные с энтузиазмом исследовали доселе невиданные возможности для автоматизации учета и управления экономикой страны. Этому способствовал и сильно централизованный, стандартизированный, плановый характер советской экономики. Популярная пресса начала называть ЭВМ «машинами коммунизма», и даже ЦРУ забеспокоилось: был создан специальный отдел для изучения советской кибернетической угрозы. Этот отдел выпустил целый ряд секретных докладов, где отмечал, среди прочих стратегических угроз, намерение Советского Союза создать «единую информационную сеть». На основе докладов ЦРУ в октябре 1962 года ближайший советник президента Джона Кеннеди написал секретный меморандум о том, что «советское решение сделать ставку на кибернетику» даст Советскому Союзу «огромное преимущество»^[37]:

«…к 1970 году СССР может иметь совершенно новую технологию производства, охватывающую целые предприятия и комплексы отраслей и управляемую замкнутым циклом обратной связи с использованием самообучающихся компьютеров».

В декабре 1957 года Академия наук СССР предлагала создать в каждом экономическом районе вычислительный центр для решения задач планирования, статистики, технического проектирования и научных исследований.

Однако чиновники настороженно отнеслись к подобным инициативам — перспектива замены армии бюрократов сетью вычислительных центров просматривалась достаточно чётко.

В октябре 1962 года директор киевского Института кибернетики Виктор Глушков опубликовал в «Правде» статью, в которой предостерегал: без радикальной реорганизации планирования экономики к 1980 году планированием придется занять «все взрослое население Советского Союза». Глушков предложил создать «единую государственную автоматическую систему по переработке планово-экономической информации и управлению экономикой» на основе сети вычислительных центров.

Единая государственная сеть вычислительных центров (ЕГСВЦ) должна была состоять из шести тысяч низовых центров сбора и первичной обработки информации, пятидесяти опорных центров в крупных городах и одного головного вычислительного центра в Москве.

Сеть должна была обеспечить «полную автоматизацию процесса сбора, передачи и обработки первичных данных».

Авторы проекта надеялись с помощью компьютеров полностью устранить повсеместно распространенную практику подтасовки данных, передаваемых «наверх»: «Только такая организация системы информации способна обеспечить все органы планирования и управления точной и полной информацией как бы из первых рук, минуя всякие промежуточные этапы, устраняет возможность утечки и искажения информации». Заранее предчувствуя сопротивление бюрократического аппарата новой системе, авторы проекта постарались закрыть все возможные лазейки для обхода автоматизированного процесса сбора данных. Проект предусматривал, что «циркуляция экономической информации вне ЕГСВЦ не допускается».

Глушков исходил из того, что новая автоматизированная система управления будет контролировать все производство, выплату зарплат и розничную торговлю, и потому предложил исключить из обращения бумажные деньги и полностью перейти на электронные платежи: «[Подобная система сможет] если не полностью закрыть дорогу, то, во всяком случае, сильно ограничить такие явления как воровство, взяточничество, спекуляцию».

Но предложение Глушкова об упразднении бумажных денег так и не получило одобрения партийных властей. Глушков стремился создать всеобъемлющую систему, которая бы определяла, регулировала и целиком контролировала процесс управления советской экономикой. По сути, он предлагал трансформировать всю советскую бюрократическую пирамиду: «…необходимо подробно проектировать рабочий день и рабочую неделю каждого должностного лица, создавать подробные классификаторы обязанностей, документов, четко (во времени и лицах) определять порядок их рассмотрения и т.д.». План ЕГСВЦ также предусматривал, что примерно один миллион работников сферы учета, планирования и управления будут «высвобождены» и смогут «перейти в сферу непосредственного производства». Эти радикальные предложения встретили ожесточенное сопротивление советского управленческого аппарата.

В конце концов, план ЕГСВЦ был фактически похоронен, а вместо него возникло множество ведомственных автоматизированных систем управления. Чиновники отраслевых министерств пришли к выводу, что из компьютеризации можно извлечь пользу, не теряя ни крупицы своей власти. Каждое министерство построило собственный вычислительный центр и начало создавать автоматизированную систему управления (АСУ) для своих внутренних потребностей. С 1971-го по 1975 год количество таких систем увеличилось почти в семь раз. Отраслевые АСУ зачастую использовали несовместимые аппаратные средства и программное обеспечение и не были связаны никакой межведомственной компьютерной сетью. Создавая специализированные АСУ, отраслевые министерства закладывали техническую основу для укрепления централизованного контроля над подчиненными им промышленными предприятиями. При такой организации дела министерствам уже не надо было делиться своей управленческой информацией — иными словами, властью — с какими-либо конкурирующими ведомствами.