Домой, во Тьму - Мякшин Антон - Страница 38
- Предыдущая
- 38/67
- Следующая
Мальчик опустился на землю. Он чувствовал, что Николас говорит откровенно, но… разве это что-нибудь объясняло?
– Что будет этой ночью? – тоскливо проговорил он. – Что вообще происходит с нами и с миром вокруг нас?
Николас чуть улыбнулся:
– Я бы тоже хотел это знать, Ни… Янас.
Сумерки оживили лес. Многоголосым воем перекликались вокруг косогора невидимые пока твари. Беззвездное черное небо было спокойно. Изредка неуловимыми молниями проносились над головами пятерых людей какие-то темные силуэты – слишком стремительные для птиц и слишком большие для летучих мышей.
«Наблюдатели», – подумал Топорик.
– Приготовьтесь! – чуть слышно прошептал Баска.
Топорик вздрогнул. Отец Матей, обгоняя его, побежал к меловому кругу, в центре которого сидел, поджав под себя ноги, слепой отшельник. Круг был широк – на всю вершину косогора. Топорик сам выщипывал траву, а проповедник чертил по обнажившейся земле полосу мелом. Николас потом прошел вдоль полосы – проследил, чтобы она обязательно была замкнута.
Топорик встал за чертой. Позади него сидел, раскинув по траве обмотанные окровавленными тряпками ноги, с заряженным арбалетом в руках Баска. Ноги табунщика из Утенгофа были перебиты – пережидая погоню на дереве, он свалился с ветки, и половину вчерашнего дня полз по лесу наугад, пока не наткнулся на землянку отшельника. Так он сам рассказывал. Николас втащил его на косогор, усадил в круг. Возле Баска горкой рассыпаны были заточенные и обожженные на огне стрелы без оперения.
Отшельник, давно примирившийся с Богом, равно готовый и к грядущему рассвету, и к возможной гибели в когтях нелюдей, спокойно молчал, уставив незрячие глаза вдаль. Под левой его рукой лежала Библия, правая рука сжимала старинное распятие из мореного дуба. Он только что закончил благословлять. Николас был единственным, кто отказался от благословения. О причинах отказа его не спрашивали. Позади отшельника, в самой середине мелового круга горел костер.
Шли минуты ожидания – не короткие и не длинные. Тьма сгущалась все сильнее и сильнее: казалось бы, уже совсем стемнело, но проходило время и становилось видно, что чернота все еще продолжает наступать – снизу, из леса, поглощая деревья, кустарники, траву на земле.
– Многие из вас бежали от Пелипа? – спросил вдруг Николас Баска.
– Что? – встрепенулся сидящий на земле Баска. – А… Нет, немногие. Граф говорил, что верных ждет награда – власть и золото, а слабых ждет только смерть. Нас ведь и осталось немного, и граф пообещал тех, кто дойдет с ним до конца, сделать ландграфами на землях откуда они родом. Потому-то никто особо не протестовал, когда Пелип уводил невесть куда обреченных по ночам… Чем меньше народа, тем больше куш для оставшихся. Граф разделил всю Империю, и каждому из нас досталось по куску. Мне было обещано две четверти Утенгофа. Каково, господин?! А уличенных в подготовке к побегу вздергивали на виселицу безо всякого приговора. Так, чтобы все это видели.
– Почему же ты бежал, будущий ландграф? Тебе не на что было надеяться в ночном лесу, и ты это знал. И за тобой следили – ты сам говорил. Если бы ты случайно не набрел на отшельника, у тебя не было бы шансов.
– Я уповал на милость Спасителя, – смиренно сказал Баска.
Наконец под ближними деревьями заколыхались приземистые силуэты. Вой вокруг стал громче и пронзительнее, в него теперь тесно вплеталось хриплое угрожающее рычание. Николас пристально посмотрел на Баска, а тот отвел глаза.
– Или ты хотел первым встретить того, кого Пелип послал вас разыскивать? – спросил еще Николас.
– О чем вы?.. Пора, господин, – громко проговорил Баска.
Поправив перевязь за спиной, Николас поднял толстую ветку, с одного конца обмотанную тряпкой, сунул ее в костер. Пропитанная смолой тряпица ярко вспыхнула. Николас медленно спустился ниже по склону и стал один за другим зажигать укрепленные вкруговую длинные – в человеческий рост – факелы.
Тьма сползла с косогора, и в световые колеблющиеся пятна ступили первые из пришедших.
Топорик, сжимая в руках ивовый лук, еще сочащийся зеленым соком, смотрел.
Это были волки.
Но такие, каких он не видел никогда прежде. Гораздо массивнее обыкновенных волков, они казались ниже, чем были на самом деле, – из-за уродливо вывороченных лап: локтевые сгибы торчали выше косматых хребтов. Было в них что-то змеиное, наверное, манера передвигаться. Они шли, быстро перебирая лапами, почти волоча брюхо по земле. Из пастей, утыканных острыми иглоподобными зубами, вырывалось глухое рычание. «Должно быть, – подумал Топорик, натягивая тетиву, – среди них и тот, полуголый, волосатый, которого я видел сегодня утром. Конечно, в этом обличье его будет трудно узнать…»
Волки двинулись по кругу, сторонясь факельного пламени, следом за Николасом, который, казалось, не замечал преследования. По мере того как он обходил косогор, волков становилось все больше – появляясь из тьмы, они присоединялись к уже идущим. Когда Николас зажег последний факел, стая насчитывала не меньше трех десятков голов.
Он освободил руки, положив дотлевающую ветку на землю. Повернулся спиной к волкам и неторопливо пошел вверх по склону.
– Влево, – шептал Топорик, как будто Николас мог его услышать, – чуть влево…
Словно услышав его, Николас сменил направление. Но через минуту опять выровнялся, точно огибал невидимую преграду.
Волки, щурясь и встряхивая остроухими башками, проползли между факелами, растянулись широким фронтом, ускорили движение, но бросаться вперед, в атаку, не спешили. Будто их сбивало с толку безразличное поведение жертвы.
– Что? Что? Что там?! – шептал отец Матей.
Он и Баска находились за спиной у Топорика – следили за противоположным склоном косогора. Николас строго-настрого запретил им оборачиваться.
Из стаи вперед выбилась громадная тварь, крупнее прочих – должно быть, вожак. Переминаясь с ноги на ногу, он почти остановился. Николас, согнув в локтях безоружные руки, обернулся и пошел ему навстречу. Стая подалась назад.
Пот тек по лбу мальчика, мешая смотреть. Руки отяжелели и начали дрожать, ослабляя натяг тетивы. От невыносимого ожидания задрожали и губы. Вожак припал к земле.
Тут Топорик не выдержал. Пальцы его правой руки разжались. Стрела свистнула в воздухе – и в этот момент вожак прыгнул.
Стая рванулась в атаку. Передний край – десяток волков – взметнулся в воздух вслед за вожаком.
Николас отпрыгнул, одновременно выхватывая меч из заспинной перевязи…
Потом все произошло так быстро, что Янас успел вложить в тетиву только еще одну стрелу.
Вожак, в ухе которого застряла стрела, приземлился в шаге от Николаса, но земля не выдержала туши – волк, изумленно рыкнув, провалился под землю, откуда тотчас метнулся к небу отчаянный визг. Еще четыре твари, не успев затормозить, скатились в ту же ловушку, на том самом месте, которое безошибочно обошел Николас.
Визг и вой скоро оборвались – на дне ямы волков ждали заостренные колья с крепко прикрученной в середине поперечиной. Раны от этих кольев вряд ли оказались бы смертельными для могучих чудовищ, но магическая сила креста довершила дело. Из-под земли не доносилось уже ни звука, зато потянулись струйки пахнущего серой светлого дыма. Как жаль, что Николас успел вырыть только одну ловушку!
Лишенная вожака стая бросилась на врага беспорядочно, но свирепо. Николас пригнулся, пропуская первого волка над головой, встретил второго прямым ударом меча, развалив надвое зубастую пасть. Первый с воем развернулся, но прыгнуть не успел, наткнувшись горлом на сияющее лезвие.
Прямой выпад вперед с круговым разворотом – и сразу две косматые башки подлетели в воздух, словно кометы, оставляя за собой рваные кровавые хвосты.
Топорик выстрелил второй раз, но его стрела исчезла где-то в серой куче, не причинив никому из тварей видимого вреда.
– Что там? Что там? Что там? – судорожной скороговоркой пыхтел Матей, но не было времени ему отвечать.
- Предыдущая
- 38/67
- Следующая
