Красавица и ее чудовище - Никольская Ева - Страница 19
- Предыдущая
- 19/95
- Следующая
Перевернув страницу, я дочитала окончание стихотворения, родившего в моей голове все эти ассоциации:
Тряхнув головой, отогнала слова чужой безысходности, так внезапно сменившиеся восторгом возрождения. А чужой ли? Что-то меня начинала напрягать эта странная связь с Заветным Даром. Такое чувство, что тетрадь постепенно поглощала частицу и моей души. Будто ей той, которую дал создатель, было мало. Я снова посмотрела на свою руку. До ночи еще оставалось миллиметра три, а то и все четыре. Полчаса? Или больше? Да какая теперь разница. Как принято у нас говорить, перед смертью не надышишься. Гм… в переносном смысле слова, надеюсь.
На сердце было тяжело. Будто все эти ужасы пережил не описанный в тетради мальчик, а я сама. Куртка согревала тело, но этого казалось мало. Я с надеждой взглянула на кружку с вином и тоскливо вздохнула. Ринго причмокнул во сне и крепче обнял объект моего внимания. Немного поспорив с совестью, я решила повременить с ее угрызениями и, достав из общей кучи очередную шоколадку, принялась заедать сладкой плиткой горечь чужой жизни.
На следующей странице обнаружилось несколько коротких стихотворений. Непонятных и порой сумбурных, но, к счастью, не таких печальных. Первые две строчки гласили:
Шлеп!
И по центру раскрытой тетради приземлился длинный полосатый хвост потянувшегося зверька. М-да, оригинальная закладка. Я глянула на ушастика, распластавшегося по столу, и мысленно отметила, что кружку без боя он все равно не отдаст, так как передние лапки по-прежнему обнимали ее, словно любимую подушку. Как до сих пор не пролилось вино, понятия не имею. Ну и пусть стоит, так даже лучше. Выпить я всегда успею, а вот протрезветь – не факт.
«Хр-р-р… чмок-чмок», – раздалось справа от меня и дополнилось мерным стуком когтей о чашку. Хвост мазнул по белым листам и снова замер на середине страницы. Чуде-э-э-э-сно! И как мне теперь читать? Омегу и альфу – конец и начало? Приподняв двумя пальцами пушистую помеху, я отодвинула ее в сторону, а сама продолжила:
Ммм… любопытно. И кто же вы, господа?
На соседней странице красовалась обведенная в красный овал надпись «Лилигрим», прочитав ее вслух, я пробежала взглядом по расположенным ниже строчкам.
Гм… готичненько. Еще одна страшная история из бурной жизни моего «жениха» или из его не менее бурной фантазии?
– Ви-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-их! – полоснуло по ушам, как ножом по стеклу. Подпрыгнув от неожиданности на скамье, я ударилась о край тяжелого стола, отбив себе бедро. Каменная мебель в ответ даже не качнулась.
Черт! Черт-черт-черт! Неужели снова «трава»? Судя по блаженной физиономии отлепившегося от чашки Ринго, с характерным поскуливанием ползущего к краю столешницы напролом через все продукты, – да! И кто развлекается? Смерть? Но он вроде дежурит в ночь или я что-то напутала? Вытянув руку, поймала зверька за шкирку, но его тощее под меховой шубкой тело ускользнуло от меня, оставив в пальцах клок серой шерсти. Н-да…
Следующим объектом моей охоты стал полосатый хвост, выставленный трубой.
– А ну стоять… лунатик ушастый!
Ринго продолжал ползти, усердно перебирая лапами по столу, но благодаря моим усилиям с места не двигался. В комнате стоял жуткий скрежет от царапающих по каменной поверхности когтей. Эдак он их до основания сточит. И что делать? Вопрос решился мгновенно. Пленник завопил, я снова подпрыгнула, руки ослабили хватку – и хвост выскользнул из них вместе с хозяином. Мохнатый шар, вырвавшись на свободу, приобрел нехилое ускорение, и, словно резиновый мяч, шмякнулся на пол. Крякнул, фыркнул, тряхнул ушами, а затем победной походкой потрусил к выходу.
Ну-ну, вперед и с песней. Добрый Дедушка Мороз запер ее на ключ. А я-то, глупая, и забыла. Зря самоотверженно билась об стол, желая удержать полусонного «наркомана» от очередной травяной «дозы».
Расслабившись, снова сунула нос в тетрадь, желая узнать, что за птица эта бледнолицая дама в розах и слезах? Начало меня заинтриговало, и очень. Было в нем какое-то завуалированное сообщение. Разгадать его сразу я не смогла, но неприятный холодок, проползший по спине, ощутила. Глаза быстро нашли нужную строчку, и губы едва заметно шевельнулись, прошептав:
Бум! Бум-бум-бум! – Глухие удары, доносившиеся от двери, отвлекли мое внимание. Взглянув на источник шума, я села, подперла щеку рукой и задумалась… о жизни такой непростой. Особенно для ушастых любителей «растительности».
Бум! Со всего размаха врезавшись головой в дверь, Ринго отошел, потряс пострадавшей частью тела и снова ринулся на таран. Бум, бум!
Такими темпами эта умная зверушка заработает себе сотрясение мозга и станет… неумной зверушкой. Хотя сейчас я в умственных способностях малыша сильно сомневалась.
Бум-бум-бум! Проснувшийся (явно не до конца, раз продолжал!) «обморок» постучался лбом и радостно заскреб когтями по двери.
Мелькнули тонкие нити потревоженной печати. Твою ж мать! Арацельс сказал, что ее возможно открыть лишь с той стороны, с которой активировали. Но он не упоминал, что сделать это могу не только я.
Мимоходом взглянув на белую точку символа Карнаэла, принялась торопливо выбираться из-за стола. Спешка скорости не прибавила, чего нельзя было сказать о Ринго. Видимо, с пробуждением сознание все-таки посетило его дурную башку, потому что он оставил попытки проломить ею дорогу к «светлому будущему», а вместо этого принялся шустро карабкаться по косяку к замочной скважине.
Когда добежала, мелкий взломщик успел не только открыть дверь, но и выскользнуть в коридор. Не когти, а набор отмычек! А еще этот вредитель разорвал своей выходкой магическую печать. И как, интересно, такая хрупкая штуковина должна была защищать меня ночью?
- Предыдущая
- 19/95
- Следующая
