Во имя рейтинга - Мусаниф Сергей Сергеевич - Страница 42

• Предыдущая
• 42/74
• Следующая

— Я — плохой бог, — сказал Гермес. — Я не умею мыслить масштабно и предпочел бы новым свершениям сохранение статус-кво. Если в твоем мире вообще нет богов, значит, здесь мы сделали что-то не так. Кроме того, у экспансии есть и обратная сторона.

— Ты боишься ответного удара?

— Раньше таких войн не было, — сказал Гермес. — Допустим, опять только допустим, что армия Агамемнона захватила Египет, земли Египта стали принадлежать Микенам, а люди Египта — Олимпу. Остановится ли на этом ванакт ванактов? Нет. Остановится ли на этом мой отец? Нет. Я не боюсь богов Египта, так же как Агамемнон не боится армии фараона. Но дальше… Я боюсь того, что может быть дальше. Один смертный из представителей профессии, пользующейся моим особым расположением…

— Вор, — пояснил Одиссей.

— Вор, — согласился Гермес. — Кто-то ведь должен быть богом воров, так почему не я? Так вот, этот вор был приговорен к смерти в Микенах, и я помог ему бежать из тюрьмы, в благодарность потребовав, чтобы он отправился в путешествие. Он много где побывал, и я вместе с ним. Я видел богов Валгаллы, которые только и делают, что сражаются друг с другом, я видел богов других земель, и я видел, что ни армия Агамемнона, ни все силы Олимпа не способны завоевать весь мир. Я видел страну, которая называется Индией. В тех землях очень много богов и очень много смертных. Если боги Индии все вместе плюнут, Эллада уподобится Атлантиде.

— Утонет, — пояснил Одиссей.

— В индийском пантеоне есть очень неприятные парни, — сказал Гермес. — Вроде Тримурти или Локапал. И стоит нам вытеснить с занимаемых позиций хоть один пантеон, где гарантия, что кто-то не захочет повторить тот же фокус с нами? Тропа будет проложена, и пройти по ней сможет любой желающий, а я совсем не хочу видеть, как Синешеий Шива со своим трезубцем станцует у подножия Олимпа Танец Разрушения.

— То есть, — сказал я, — ты думаешь, что, даже если вы не доберетесь до них, они все равно могут добраться до вас?

— Можно сказать и так А война богов, как ты уже можешь понять, затронет и людей. Мягко говоря, затронет. И наш общий единственный шанс — Троя. Камень на пути бурного потока.

— Почему опять Троя?

— Если Троя падет быстро, это воодушевит людей, и они с новыми силами ринутся в дальнейшие походы. Поэтому пусть Троя падет медленно. Пусть ее осада длится год, другой, десять лет. Люди устанут от войны, даже если не устанет сам Агамемнон. Солдаты захотят вернуться домой, а не продолжать войну до бесконечности. Да и боги могут передумать за столь солидный срок.

— А почему тогда просто не отдать победу троянцам?

— Нет. Этот вариант даже не обсуждается. Отец зол на город, ибо он… Короче, зол. И если Агамемнон не возьмет Трою, то Зевс все равно испепелит ее своими молниями. Илион обречен.

— Почему твой папа не испепелит город прямо сейчас и не облегчит Агамемнону дорогу?

— Потому что в следующей войне он не сможет помочь, ибо хетты и египтяне не верят в него. И если армия Агамемнона будет постоянно рассчитывать на помощь с Олимпа, далеко она не уйдет. Отец временами порывист, но не глуп.

— Логично, — сказал я.

— Большинство родичей…

— Богов Олимпа, — пояснил Одиссей.

— Большинство богов Олимпа поддержали идею отца, — сказал Гермес. — Она не понравилась только Аполлону, который принимал участие в постройке Илиона и, несмотря ни на что, питает к городу нежные чувства. Он и его сестра Артемида должны были выступать на стороне защитников города. Конечно, это не остановило бы Агамемнона, но затянуло бы войну, что нам на руку. А тут появляешься ты и ломаешь Фебу челюсть. Хорошо хоть, этим поступком ты взбудоражил Ареса, который готов биться на стороне Трои, лишь бы сразить тебя.

— Мне не нравится идея долгой войны, — сказал Одиссей. — Но если сравнивать ее с идеей бесконечной войны, которая еще неизвестно чем закончится, то я нахожу ее не такой уж плохой.

Зрители

— Слыхали, пацаны, «Троя» — это не сериал. Это все взаправду.

— Офигеть. Двадцать четыре часа в сутки, да?

— Хоть на работу не ходи.

— Ты и так не работаешь.

— Не гони. Я подрабатываю.

— Как вам новости, коллега?

— Должен сказать, довольно неожиданно. И если «Троя» на самом деле реалити-шоу, то как тогда объясняются сверхъестественные способности Ахилла?

— Не знаю. Давайте посмотрим и выясним это Я уже подписался на новый канал. Пятьдесят долларов в месяц — это не очень дорого.

— Адресок не дадите?

— Привет, милая.

— Привет, дорогая.

— Слышала новости о «Трое»?

— Конечно, у нас вся фирма только их и обсуждает. Думаем скинуться и подключиться всем офисом. Так дешевле будет.

Дэн

Итак, от объявления зрителям правды шока у вышеупомянутых зрителей не случилось. Как и следовало ожидать. Народ сейчас ничем не прошибить.

В отличие от меня. Вот уж кого прошибло так прошибло. Вот этим абзацем, например:

«Христианство — религия, возникшая около двух тысяч лет назад в Палестине и не получившая широкого распространения. Ее последователи утверждают, что…»

Это с общеобразовательного интернетовского сайта.

Нет Рима, не римской церкви, не крестовых походов и мракобесия инквизиции. И христианских ценностей тоже нет. То есть сами ценности есть, но называются они теперь по-другому.

Умер Эней, и не было Римской империи, и не было римских наместников в Палестине, и не было Понтия Пилата, и никто не умыл рук.

И хотя и без римлян желающих распять Сына Божьего было предостаточно, в новой версии истории Христу не удалось умереть за грехи человеческие. Он дожил до пятидесяти трех лет (из обихода исчезло выражение «возраст Христа», но это меньшая из потерь), и скончался от какой-то болезни, продолжая читать проповеди, которые по большому счету никто не слушал.

Мусульмане и индуисты остались при своем, если их паства и возросла, то ненамного. Те, кто верил в Христа, одномоментно превратились в атеистов. А это на данный момент около трети всего населения земного шара.

Вот вам и «эффект бабочки».

Полковник Трэвис

Десять лет.

Не очень похоже, что Троя столько продержится. Город едва не пал при первом же штурме. Гомер, правда, утверждал, что война затянется надолго, но можно ли верить Гомеру?

А если отбросить Гомера и размышлять только о том, что видел собственными глазами? Город не выстоит и трех недель.

Приам гонит троянцев в поле. Его гордость играет на руку Агамемнону.

Приам губит свой город так же верно, как Ахилл.

Ахилл, подумал я. Вот ключ к затягиванию войны. Он слишком безбашен и слишком неуязвим. Пока он в деле троянцам не выстоять.

Убить его нельзя. Значит, надо устранить с поля боя как-нибудь по-другому. По-умному.

Ахилл.

— Радуйся, богоравный Ахиллес, сын Пелея.

— Радуйся и ты, чужестранец, — мрачно ответствовал Пелид. — Проходи в мой шатер, налей себе вина.

— Спасибо, — сказал я, присаживаясь на сваленные в груду меха.

Шатер у Ахилла только называется шатром, по размеру же он больше похож на цирк-шапито. Внутри несколько помещений, Ахилл с Патроклом сидели в самом большом и, судя по несколько осоловевшим лицам, отдавали должное Дионису. Тем лучше. Сын Пелея и в трезвом виде не гений, а с подвыпившим я смогу сделать, что захочу.

— Что привело тебя ко мне, Алекс, сын Виктора?

— Обида, быстроногий Ахиллес.

— Чем же я обидел столь могучего воина, как ты?

— Я обижен не на тебя, Ахиллес. Я обижен за тебя.

— Вот как? — Пелид изумленно нахмурил брови. — И кто же, по-твоему, обижает меня?

— Ванакт ванактов, — сказал я.

— Атрид?

— Да. Эта война, затеянная из-за его гордости, война, в которой мы все участвуем. Она принесет ему новые земли, она принесет ему богатства, она принесет ему империю. Но войну ведь выиграет не он. Войну выиграешь ты, ибо никто из врагов не может устоять перед твоим разящим мечом. А с чем останешься в итоге ты, Пелид?

• Предыдущая
• 42/74
• Следующая