Подземная Канцелярия - Мусаниф Сергей Сергеевич - Страница 47

• Предыдущая
• 47/124
• Следующая

Отличник боевой подготовки, он так и заканчивал свою службу в качестве рядового из-за своих неуспехов в подготовке политической. У рядового Черепа был слишком длинный язык, который никак не желал занимать свое место в пищепоглощающей полости и все время пролезал между зубов. Звучит парадоксально, но именно из-за своего длинного языка Череп и угодил в спецназ.

Поскольку невоздержанность в речах вошла у него в привычку с самого раннего детства, приходилось ему нелегко. Класса со второго, когда однокашники начали понимать не только ехидство, но и оправданность его шуток над ними, его начали бить. У маленького Черепа оставалось на выбор два варианта: либо в корне пересмотреть свое отношение к жизни и заткнуться, либо научится драться и давать отпор. Он выбрал второе.

(Тоже не очень жизненная ситуация. Ну почему действительность не похожа на бестселлеры? Для того чтобы написать бестселлер, нужно все приукрашивать и утрировать. Вон у Сидни Шелдона украли чемодан во время путешествия по Европе, и он написал «Если наступит завтра», в котором действует целый синдикат, обкрадывающий знаменитостей. А мне что, из обычного парня, рядового Черепа, создавать гибрид Жванецкого и Ван-Дамма?)

К выбору направления боевых искусств маленький Череп подходил совсем по-взрослому, обдуманно и взвешенно, учитывая все плюсы и минусы каждого конкретного стиля. Благородный бокс по правилам маркиза Куинсберри он отверг сразу. Бокс — это честно, это когда один на один, а в жизни такие ситуации встречаются редко, и, пока ты вырубаешь первого противника своим хорошо поставленным прямым ударом справа, его дружки мочат тебя со всех сторон. Кроме того, боксеров все время лупят по голове, а это неприятно. Зачем учиться держать удар, если можно научиться от него уклоняться?

Самбо и дзюдо подразумевают тесный контакт с противником, всякие там захваты и броски, а тесных контактов Череп не любил уже тогда. Чем дальше ты от человека, которого надо проучить, тем лучше, полагал он. Наверное, поэтому впоследствии он и стал снайпером. Отойти от врага еще дальше могли себе позволить только ракетные войска, но там все было уж очень обезличенно. Череп же хотел удостовериться в том, что он уничтожает реального врага, а не двадцать боевиков в окружении еще двух тысяч ни в чем не повинных людей.

Его мировоззрение очень напоминало бусидо, кодекс самурайской чести, поэтому нет ничего удивительного, что в нежном возрасте восьми лет он остановил свой выбор на восточном направлении единоборств. Карате, тэквондо и кун-фу были одинаково привлекательны, но основывались на нападении, тогда как мальчик более нуждался в обороне, и, когда Череп увидел первый фильм с участием Стивена Сигала, выбор был сделан окончательно. С четвертого класса к нему перестали приставать и оставили в покое даже самые отчаянные любители помахать кулаками. Слишком дорого обходились им такие схватки.

— Спортсмен? — спросил военком, когда увидел подтянутую фигуру Черепа в нестройных рядах призывников.

— Ага, — сказал Череп.

В армию он особо не рвался, но денег для того, чтобы откосить по всем правилам, у родителей не было.

— Каким спортом занимался? — спросил военком, делая пометки в личном деле будущего бойца.

— Айкидо, — сказал Череп. — Стажировался у лучших педагогов.

— Айки — что? — спросил военком. — Это по-русски-то как?

— По-русски это «карате», — сказал Череп. — Только круче.

— Понятно, — сказал военком. — Так и запишем: «ВДВ».

— Не надо Дяди Васи, — сказал Череп. — Я высоты боюсь и самолеты не люблю. Меня в них укачивает.

Военком тоже обладал чувством юмора, тем самым своеобразным чувством юмора, которое бывает только у наших военкомов (каким чувством юмора надо обладать, чтобы записать чукчу-оленевода, который в жизни прибора сложнее собачьей упряжки в глаза не видел, в радисты, а скрипача, выпускника консерватории — в саперы, только потому, что пальцы гибкие?), и, кроме того, на столе у него лежала присланная из штаба разнарядка, так что военком пошел Черепу навстречу и отправил Черепа в спецназ.

— Дерьмовая ситуация! — крикнул рядовой Череп, лежащий за естественным прикрытием в виде придорожного валуна и осматривающий ближайший к нему склон сквозь трубку оптического прицела. — Нас тут по ходу всех перекокают.

— Не перекокают! — крикнул Варан.

Варан был сержантом и ветераном горячих точек. Свое погоняло он получил в Таджикистане, где отстреливался от лезущих через границу афганских «духов». Товарищи сочли, что их собрат по оружию очень похож на пустынную рептилию, медленно ползающую по барханам под ослепляюще белым солнцем, однако способную нападать с молниеносной быстротой и обладающую бульдожьей хваткой.

— Викинг, связь есть?

Ефрейтор Богатырев, прозванный Викингом за блондинистый цвет волос и два метра роста, возился с переносной радиостанцией, левой рукой сжимая автомат и изредка паля в сторону противника.

— Хреновая связь, — ответил он. — Но новости еще хреновее. Блокпост 10–12 атакован и ведет бой, мост через X…

(Черт, настоящее название лучше не приводить. Дело-то мхом поросло, но наши штабисты могут и статью за разглашение пришить. А то, что маршруты движения колонн чечены получали еще до того, как эти маршруты выходили из штаба, пустяки, как говаривал рядовой Череп, а до него некий шведский толстяк по имени Карлсон, дело житейское. Сделаем так…)

Delete, delete, delete.

— Хреновая связь, — ответил он. — Но новости еще хреновее. Блокпост 10–12 атакован и ведет бой, мост через N взорван, так что подмоги не будет! Рекомендовано уничтожить груз и отходить в квадрат 34 (название условное, пусть это будет примечанием автора), в девятнадцать два ноля туда придет «вертушка».

— До девятнадцати два ноля от нас тут мокрого места не останется, — проворчал Череп.

В прицеле отметилось какое-то движение, потом несколько вспышек и дымок. Из автомата садит, гад, подумал Череп, сдвинул крестик прицела чуть выше и плавно надавил на спусковой крючок. Отдача толкнула его в плечо, зрение отметило еще один, последний, рывок с той стороны окуляра, и движение стихло. Можно делать еще одну отметину.

— Отставить, — приказал Варан. — Уничтожаем груз и отходим.

— Ты дурак или где? — спросил Череп. — Там, между прочим, не мешки с картошкой, а «Стрелы». Сначала отходим, а потом уничтожаем. Если они разом рванут, тут гор больше не будет, одни ямы.

— Тоже правда, — сказал Варан. — Эй, пехота! Сорок метров ниже, отходите и прикрываете нас огнем! Разведка сними! Ты, помоги танкисту!

— Не надо мне помогать, — пробормотал танкист.

Он оттолкнул протянутую руку водилы, которого просил помочь Варан, и заскользил вниз по склону вместе с пехотинцами, спецназовцы открыли беспорядочный огонь, прикрывая отход.

Пехотинцы, чьих имен и прозвищ я упоминать здесь не буду, поскольку им не суждено дожить до девятнадцати ноль-ноль вечера, когда «вертушка» не прилетит за нашими героями, и для нашего повествования они являются лишь эпизодическими, хотя и весьма трагичными фигурами…

(Нет, не пойдет. Слишком цинично и слишком напоминает мои предыдущие книги. Парни ведь погибли, а я опять за свое…)

Delete, delete, delete.

Спустя минуту пехотинцы залегли на позицию чуть ниже дороги, прикрытые горящим грузовиком, еще через несколько секунд к ним присоединились танкист, водила и контрразведчик. (Кликуха у контрразведчика была вполне логичная — Студент. Его вышибли из института отнюдь не за неуспеваемость. Не стоило заводить шашни с дочерью декана. Подобно молодому дворянину прошлого века, Студент отправился залечивать свои душевные раны в войне на Кавказе. Правда, в отличие от молодых дворян прошлого века он не был добровольцем.)

Убедившись, что пехота выполнила приказ и залегла в траве, Варан отправил к ним Викинга. Тот должен был спуститься еще ниже и прикрывать следующий спуск. За ним шел Череп. Варан, по праву старшего, уходил последним. Солнце уже почти взошло.

• Предыдущая
• 47/124
• Следующая