Стальной царь - Муркок Майкл Джон - Страница 8
- Предыдущая
- 8/34
- Следующая
Поселок имеет мечеть, буддийский храм, католическую церковь, методистскую часовню и больницу, которую содержит англиканская церковь. Больничный персонал состоит из пакистанских монахинь, а руководит ими доктор Хира, сингалезец, член той же религиозной общины. Миссионер, возглавлявший госпиталь прежде, вскоре после разрушения Сингапура переехал со своей женой в Австралию.
В этом-то госпитале я и очнулся и наконец понял, что Роув Айленд все же не был галлюцинацией.
Все кости у меня болели, тело горело, но я не страдал больше ни от жажды, ни от голода. Меня укрывали грубые больничные одеяла. На белой стене висело распятие, вырезанное из слоновой кости; перед приоткрытым окном стояло несколько экзотических цветков. У меня страшно зудело все тело, и так и тянуло почесаться, но при этом мгновенно выяснилось, что обе руки у меня забинтованы. Я пошевелился, отчего заболели все кости. Я попытался сесть и тут же бессильно рухнул обратно в постель. И все еще с трудом давалась мне вера в то, что я спасен.
Мгновение спустя дверь отворилась, и вошла удивительно красивая пакистанская девушка в светлом одеянии монахини. Она кивнула, серьезно улыбнулась мне и отошла в сторону, пропуская очень высокого, очень худого сингалезца в элегантном белом костюме. Он постоянно теребил пальцами стетоскоп, свисающий с шеи, точно наигрывая на медицинском приборе какую-то мелодию. Его красивое удлиненное лицо, хранившее насмешливо-циничное выражение, обратилось ко мне. Затем он бросил мимолетный взгляд на часы.
– Неплохо. Почти минута в минуту.
Первая моя попытка заговорить была не слишком удачной. Вторая оказалась лучше.
– Кто? – спросил я. – Вы или я?
– Мы оба.
Он извлек из кармана серебряный портсигар, открыл и предложил мне сигарету. Я показал ему свои перевязанные руки. Он, извиняясь, улыбнулся:
– Медсестра освободит вам их, если хотите.
– Сейчас – нет. Спасибо.
Он зажег сигарету.
– Итак, я имею счастье доложить вам, что вы были на высоте. Мы доставили вас в это помещение, поскольку остальные пациенты не могли спать из-за ваших воплей. Вы ведь воздухоплаватель, не так ли?
– Был, – ответил я. – Мы разбились.
Я назвал ему свое имя и рассказал о том, что мне довелось перенести. Потом осведомился о том, где нахожусь.
– Я доктор Хира. Мы с вами в госпитале Сент-Чарльз, на Роув Айленде, – он иронически усмехнулся. – Вы, как я погляжу, еще не слыхали о Роув Айленде. Лишь немногие знают о нем. Вероятно, поэтому война еще не затронула нас. Здесь не проходят ни морские, ни воздушные пути. Меня вовсе не удивит, если в один прекрасный момент выяснится, что мы остались последним очагом цивилизации на всем земном шарике, – он глубоко затянулся и поглядел в окно на порт.
Медсестра принесла еще несколько подушек и помогла мне сесть.
– Если все это вообще можно назвать цивилизацией, – добавил Хира. – Вы голодны?
– И еще как!
– Отлично, – Хира потрепал скромницу монахиню по плечу. – Принесите немного супа, моя дорогая.
Когда сестра вышла и дверь за ней закрылась, я взмахнул своими забинтованными руками:
– Поначалу я подумал, что это проклятое место – всего лишь плод моего больного воображения.
Хира передернул плечами:
– Вполне вероятно, так оно и есть. Хотя это довольно убогая галлюцинация. Вы были в Сингапуре?
– Трудно поверить, что все это действительно произошло, – сказал я.
– И все же это так. Мы слышали об этом.
– Следовательно, у вас есть связь с внешним миром?
– У нас остался радиоприемник, который все еще работает. Аппарат с ручным приводом.
– А эти лодчонки – единственная возможность покинуть остров? Кораблей нет?
– Больше нет, мистер Бастэйбл. Люди с горной выработки утопили наш единственный пароход, полагая, что таким образом помешают врагам использовать остров в качестве опорной базы для своего флота, – Хира указал в окно на порт, где еще торчала ржавая труба корабля.
– Стало быть, я засел тут крепко. Вы сказали, рация на ручном приводе. У вас тут что, нет источников энергии?
– Горючее кончилось. Для освещения пользуемся теперь масляными лампами.
– Когда у меня будет возможность передать сообщение в Дарвин?
– Это зависит от состояния рации, а также от состояния Шоукросса, нашего радиста. Я попрошу кого-нибудь завтра сходить в аэропарк и посмотреть, достаточно ли трезв Шоукросс, чтобы обслуживать прибор. Большего я сделать не смогу. А вы что, опять рветесь в бой?
Я посмотрел на него недоверчиво, пытаясь заметить на его лице иронию. Но сингалезец был непроницаем.
– У меня поручение, – сказал я. – Им понадобится опытный летчик.
– Разумеется, мистер Бастэйбл. А теперь мне нужно продолжать обход. До свидания.
Хира отсалютовал мне стетоскопом и покинул комнату.
Я опустился на постель и вздохнул. Старая рация и вечно пьяный радист. В отношении моих шансов скоро оставить Роув Айленд я был настроен весьма пессимистично.
Прошла неделя, и день ото дня я становился сильнее. Я заработал себе великолепное истощение и дивные солнечные ожоги. Но с каждым днем нетерпение мое росло, и я одолевал доктора Хиру вопросами о рации и состоянии радиста. До госпиталя доходили дурные вести. Вскоре после моего прибытия Шоукросс убрел куда-то в горы. Он взял с собой китайскую девочку и ящик джина, после чего стал недосягаем для местной общественности.
Минуло десять дней после того, как я очнулся, и вот я уже стою в довольно нелепом больничном халате, который был мне отчаянно короток, у окна и разговариваю с доктором Хирой. Сингалезец пришел сообщить мне, что о Шоукроссе до сих пор нет никаких известий.
В порту царили шум и суматоха. С рассвета тощие малайцы сновали по причалу и рассовывали свои пожитки в одну из рыбацких лодок. Мое прибытие на Роув Айленд явно запустило какой-то механизм. До людей, похоже, дошло, что компания, занимавшаяся горными разработками, не вернется еще очень долгое время, и рабочие решили перебраться на Яву – хотя знали о том, что там творят японцы. Мне было жаль малайцев. Их лодка, вероятнее всего, утонет, не успев проплыть и нескольких миль.
Растерянный, я отвел взгляд от окна и взглянул на доктора Хиру:
– Правительство должно было бы помочь этим людям. Послать им снабжение или еще что-нибудь. Хотел бы я, чтобы проклятый радист наконец появился.
– Я думаю, что у правительства сейчас довольно много затруднений, – Хира сидел на моей кровати и вертел в пальцах стетоскоп. В его голосе зазвучали почти довольные нотки: – Я не знаю, когда мы увидим Шоукросса. Он часто исчезает подобным образом. Прячется, наверное, в одной из шахт.
– Я мог бы сам попытаться заставить рацию работать, – сказал я. – Всяко лучше, чем сидеть сложа руки. Я достаточно здоров, чтобы покинуть комнату. Если бы вы мне могли ссудить какой-нибудь костюм…
– Думаю, подберем что-нибудь вашего размера. Но Шоукросс запирает контору. Он постоянно это делает. Он у нас непреклонный. Это поднимает его кредит в отеле.
– В каком отеле?
– У Ольмейера. Отель королевского аэропарка. Раньше он был одним из самых больших, сегодня – единственный. Думаю, Ольмейер содержит его исключительно из сентиментальных соображений.
– Я бы хотел все же прогуляться туда, – меня гнало любопытство, и я хотел поближе осмотреть остров.
– Почему бы и нет? – отозвался Хира. – Вам следовало бы познакомиться с местностью. В конце концов, очень может статься, что вы задержитесь здесь на какое-то время.
Он выглядел так, точно втайне забавлялся.
Пока я натягивал на себя предложенный мне костюм, Хира занял мое место у окна. От порта доносился гомон голосов. Малайцы готовили судно к отплытию. Доктор покачал головой:
– Нет сомнений в том, что они все пойдут ко дну.
– Почему же никто их не остановит? – я надел пиджак. Льняной костюм был изумительно хорошо сшит, как и белая рубашка, предоставленная мне Хирой. – Разве здесь нет какого-нибудь губернатора? Вы упоминали кого-то…
- Предыдущая
- 8/34
- Следующая
