Право по рождению - Кнаак Ричард Аллен - Страница 2

И это было ещё одной причиной, по которой Ульдиссиан не хотел принадлежать ни к той, ни к другой.

— Молись лучше за себя, а не за меня и моих близких, — прорычал он.

Глаза проповедника выступили из орбит, когда Ульдиссиан с лёгкостью оторвал его за воротник от пола.

Приземистый лысеющий человек выскользнул из-за прилавка, намереваясь вмешаться. Тибион был на несколько лет старше и не имел ничего против Ульдиссиана, но он был хорошим другом Диомеда, и потому его слова могли подействовать на разъярённого фермера.

— Ульдиссиан! Если не беспокоишься за себя, то подумай хоть о моём заведении.

Ульдиссиан колебался, слова хозяина таверны прорывались сквозь его боль. Его взгляд метался от бледного лица перед ним к круглому лицу Тибиона и обратно.

Не меняя рассерженного выражения, он ослабил хват и бросил свою ношу на пол, как нечто не достойное внимания.

— Ульдиссиан… — начал Тибион.

Но сын Диомеда не стал дожидаться окончания фразы. С дрожью в руках он размеренными шагами направился к выходу из «Кабаньей головы», его тяжёлые, изношенные кожаные сапоги громко стучали по хорошо подогнанным доскам пола. Снаружи свежий воздух помог Ульдиссиану немного прийти в себя. Он почти сразу начал сожалеть о том, что произошло внутри. Не потому, что считал свои действия неправильными, а потому, что совершал их на виду у многих, кто знал его… И это было уже не в первый раз.

И всё же присутствие прислужника Собора в Сераме тяжело давило на него. Сейчас Ульдиссиан был человеком, который верил только в то, что могут увидеть его глаза и потрогать его руки. Он мог посмотреть на небо и сказать, надо ли ему поспешить закончить работу на поле или времени достаточно и можно трудиться не спеша. Урожай, который поднимался из земли благодаря его труду, кормил его и других. Этому он мог доверять, в отличие от бормочущих молитвы священников и проповедников, которые ничего не сделали для его семьи, кроме того, что дали ложную надежду.

В Сераме жило около двухсот человек. Кто-то считал деревню маленькой, кто-то называл её размеры надлежащими. Ульдиссиан мог пересечь её в несколько шагов. Его ферма стояла в двух милях к северу от Серама. Раз в неделю Ульдиссиан отправлялся в деревню, чтобы запастить нужными вещами, и всегда позволял себе сделать короткий перерыв, чтобы поесть и утолить жажду в таверне. Обед он съел, выпить эль ему не удалось, и теперь осталось только разобраться с делами, прежде чем возвратиться на ферму.

Помимо таверны, которая также служила постоялым двором, в Сераме было ещё всего несколько значимых строений: зал собраний, торговый пункт, казармы деревенской стражи и кузница. Все они были похожи друг на друга и на остальные постройки в Сераме: крытые соломой заострённые крыши, стены из деревянных досок, прибитых к каркасу, фундаменты из нескольких слоёв камня и глины. Окна круто изогнуты наверху, и их всегда по три с одной стороны — так было принято в большинстве областей, находящихся под влиянием Кеджана. Откровенно говоря, издалека было практически невозможно отличить одно здание от другого.

Грязь пристала к сапогам Ульдиссиана, пока он шёл, — Серам был слишком захолустной деревней, чтобы замостить улицы или хотя бы насыпать камней. Была проложена небольшая сухая тропка на противоположную сторону, но сейчас у Ульдиссиана не было терпения, чтобы идти по ней, и к тому же он как фермер привык иметь дело с землёй.

На восточном краю Серама — ближе всего к Кеджану — стоял торговый пункт. После таверны это было самое посещаемое место в Сераме. Сюда местные приносили свои товары, чтобы обменять их на нужные им вещи или даже продать путешествующим торговцам. Когда на склад попадали новые предметы, синий флаг поднимали вверх перед его дверями, и теперь Ульдиссиан нашёл за этим занятием Серентию, дочь Сайруса. Семейство Сайруса уже четыре поколения руководило торговым пунктом и было одним из самых известных семейств в деревне, хотя и одевались они не более модно, чем все остальные. Торговец не смотрел свысока на своих клиентов, которые были к тому же, в большинстве своём, его соседями. Серентия, к примеру, была одета в простое тканое коричневое платье со скромным вырезом, спускавшееся до лодыжек. Подобно большинству жителей деревни, она была обута в практичные сапоги, в которых было удобно ездить верхом и ходить по грязным дорожкам на главной улице.

— Есть что-нибудь интересное? — спросил он Серентию, желая отвлечься от мыслей об инциденте и болезненных воспоминаний из прошлого, которые он воскресил.

Дочь Сайруса обернулась на звук его голоса, её длинные волосы всколыхнулись густой волной. При виде её ясных голубых глаз, кожи цвета слоновой кости и естественно алых губ Ульдиссиан укреплялся во мнении, что, стоит её одеть в подходящее платье, и она сможет посоперничать в красоте со знатными дамами Кеджана. Простое платье не скрывало изгибов её тела и не могло утаить той изящности, с какой она двигалась вне зависимости от того, где находилась.

— Ульдиссиан! Ты что, был здесь целый день?

В её голосе сквозили нотки, которые заставляли фермера хмуриться. Серентия была младше его больше чем на десять лет, она росла у него на глазах. Он воспринимал её как сестру, наравне с теми, которых он потерял. Тем не менее, было ясно, что для неё он значит гораздо больше. Она отвергала ухаживания более молодых и богатых фермеров, не говоря уже о попытках заезжих торговцев заигрывать с ней. Из других мужчин она проявляла интерес разве что к Ахилию, доброму другу Ульдиссиана и лучшему охотнику в Сераме, но трудно было сказать, не крылась ли причина в том, что он был связан с фермером.

— Я пришёл после первого часа дня, — ответил фермер. Приблизившись, он заметил по крайней мере три повозки позади заведения Сайруса. — Немаленький обоз для Серама. Что везут?

Закончив поднимать флаг, Серентия привязала верёвку. Глядя через плечо на повозки, она сказала:

— Вообще-то они потерялись. Они ехали дорогой через Тулисам.

Тулисам был ближайшим населённым пунктом; это был город, по меньшей мере в пять раз больший, чем Серам. Через него проходила дорога от Кеджана к морю, где были расположены главные порты.

Ульдиссиан усмехнулся.

— Проводник, должно быть, новичок.

— Не знаю, что вызвало ошибку, но они решили немного поторговать с нами. Отец старается скрыть свой восторг. Знаешь, Ульдиссиан, у них есть по-настоящему красивые вещи!

Для сына Диомеда красивыми были крепкие, надёжные инструменты или, например, телёнок, родившийся здоровеньким. Он хотел сказать это, но потом заметил, что кто-то ходит возле повозок.

Она была одета подобно знати какого-нибудь из Домов, что жаждали занять лидирующую позицию, ставшую вакантной после недавней междоусобной борьбы сильнейших магических кланов. Её пышные золотистые волосы были повязаны сзади серебристой тесьмой, оставляя открытым взору величественное белоснежное лицо. Сверкающие зелёные глаза смотрели по сторонам. Тонкие губы были совершенны. Она слегка приоткрыла рот, рассматривая пейзаж к востоку от Серама. Плечи её ниспадающего изумрудного платья покрывали меха. Лиф платья был тесно затянут, и, несмотря на то, что одежда была символом правящих сословий, она в ней выглядела очень женственно.

Сразу, как только приковывающая взор незнакомка бросила быстрый взгляд в направлении Ульдиссиана, Серентия взяла его за руку:

— Ты бы зашёл и посмотрел сам, Ульдиссиан.

Когда она повела его к парным деревянным дверям, фермер быстро оглянулся, но благородной девы и след простыл. Если бы он не знал, что его воображению просто не под силу нарисовать такое, он бы поверил, что она ему почудилась.

Затянув его в дом, дочь Сайруса закрыла за ним дверь особенно плотно. Её отец прервал беседу с торговцем в сутане с капюшоном. Похоже было, что они, оба люди немолодые, торговались за свёрток, который фермер принял за довольно роскошную пурпурную ткань.

— А! Славный Ульдиссиан! — торговец обращался ко всем с этим словом, включая членов своей семьи, что всегда вызывала улыбку у Ульдиссиана. Сайрус даже не замечал, что делал это. — Как поживаете ты и твой брат?